Принципы функц-ой орг-ции гештальта.

Психич структуры обладают как бы способностью автоматической самоперестройки, без активной деят-ти. Сначала структура оч неустойчивая, в ней, как в электрич поле возн внутр напряжения – следствие несогласованности между компонентами структуры. Эти напряжения созд потенциал и вектор в направлении кот происх перестройка плохой структуры в хорошую за счёт внутр напряжений психики. Т.о. был сделан поворот к пониманию мех-мов самодвижения и саморазвития психич структур.

Развивив представления о самоуравновешивании и физич и психич систем путём перестройки внутр связей и форм-я необх-х компонентов, а также представление о функц-ом включении компонента в систему.

У гешт психологов функц-ый принцип применялся только по отн к отдельным звеньям психич процесса, но не к целостным психич структурам, кот якобы никуда не включались и возн как прямое отражение физич структур. Гештальты рассм как самостоят-е и конечные инстанции целостности, вне их психологич функции.

51. К.Левин и начало экспериментального иссл-я мотивов. Он перенёс гештальт-принципы на изучение мотивов, потребностей и эмоций человека. Левин преодолевает взгляд на мотив, как на силу, действующую изнутри субъекта; мотивы формируются только в системе взаимод-я чел-ка с предметами. В постреонии поля ориетируется на физику и математику, ставил задачу преодолеть аристотелевский телеологизм (представлении о наличии у объектов изначально заданной цели, внутренней направленности. Этому он противопоставлял представление о естественной детерминации человеч поведения внешней ситуацией, психологич силой окруж объектов, обладающих в поле + или – валентностью – способностью притягивать и отталкивать чел-ка.

Детерминирующую роль жизненной ситуации для функц-ия субъекта явл оч важным и для Дарвина. Однако Левин ушёл от функц понимания психики как системы жизненного приспособления и пытается свести всё поведение чел-ка к безличностным и автоматическим силам напряженного поля. Свою теорию личности Левин разрабатывал в русле гештальт-психологии, дав ей название "теория психологического поля", кот он рассм не как «поле сознания», а как «поле» поведения чел-ка. Он исходил из того, что личность живет и развивается в психологическом поле окружающих ее предметов, каждый из которых имеет определенный заряд (валентность). Эксперименты Левина доказывали, что для каждого человека эта валентность имеет свой знак, хотя в то же время существуют такие предметы, которые для всех имеют одинаково притягательную или отталкивающую силу. Воздействуя на человека, предметы вызывают в нем потребности, которые Левин рассматривал как своего рода энергетические заряды, вызывающие напряжение человека. В этом состоянии человек стремится к разрядке, т.е. удовлетворению потребности. Левин различал два рода потребностей – биологические и социальные (квазипотребности). Те квазипотребности, которые связаны между собой, могут обмениваться находящейся в них энергией. Этот процесс Левин называл коммуникацией заряженных систем. Возможность коммуникации, с его точки зрения, ценна тем, что делает поведение человека более гибким, позволяет ему разрешать конфликты, преодолевать различные барьеры и находить удовлетворительный выход из сложных ситуаций. Эта гибкость достигается благодаря сложной системе замещающих действий, которые формируются на основе связанных, коммуницирующих между собой потребностей. Таким образом, человек не привязан к определенному действию или способу решения ситуации, но может менять их, разряжая возникшее у него напряжение. Это расширяет его адаптационные возможности. Исследования Левина доказывали, что не только существующая в данный момент ситуация, но и ее предвосхищение, предметы, существующие только в сознании человека, могут определять его деятельность. Наличие таких идеальных мотивов поведения дает возможность человеку преодолеть непосредственное влияние поля, окружающих предметов, "встать над полем", как писал Левин. Такое поведение он называл волевым, в отличие от полевого, которое возникает под влиянием непосредственного сиюминутного окружения. Таким образом, Левин приходит к важному для него понятию временной перспективы, которая определяет поведение человека в жизненном пространстве и является основой целостного восприятия себя, своего прошлого и будущего. Появление временнóй перспективы дает возможность преодолеть давление окружающего поля, что особенно важно в тех случаях, когда человек находится в ситуации выбора. Демонстрируя трудность для маленького ребенка преодолеть сильное давление поля, Левин провел несколько экспериментов, которые вошли в его фильм "Хана садится на камень". В нем, в частности, был заснят сюжет о девочке, которая не могла отвести взгляд от понравившегося ей предмета, и это мешало ей достать его, так как нужно было повернуться к нему спиной. Большое значение для формирования личности ребенка имеет система воспитательных приемов, в частности наказаний и поощрений. Левин считал, что при наказании за невыполнение неприятного для ребенка поступка дети попадают в ситуацию фрустрации, так как находятся между двумя барьерами (предметами с отрицательной валентностью). Для того чтобы произошла разрядка, ребенок может или принять наказание, или выполнить неприятное задание. Однако намного легче для него постараться выйти из поля (пусть даже в идеальном плане, в плане фантазии). Поэтому система наказаний, с точки зрения Левина, не способствует раз витию волевого поведения, но только увеличивает напряженность и агрессивность детей. Более позитивна система поощрений, так как в этом случае за барьером, т. е. за предметом с отрицательной валентностью, следует предмет, вызывающий положительные эмоции. Однако оптимальной является система, при которой детям дается возможность выстроить временную перспективу с тем, чтобы снять барьеры данного поля. Принцип разрядки мотивационного напряжения объединял многие психологические школы. Он лежал в основе и бихевиористской концепции, и психоанализа Фрейда с его представлением о присущем каждому организму "квантуме" – стремящейся рас сеяться психической энергии. Левиновский подход отличало два момента. Во-первых, он перешел от представления о том, что энергия мотива замкнута в пределах организма, к представлению о системе "организм-среда". Индивид и его окружение выступили в виде нераздельного динамического целого. Во-вторых, в противовес трактовке мотивации как биологически предопределенной константы, Левин полагал, что мотивационное напряжение может быть создано как самим индивидом, так и другими людьми (например, экспериментатором, который предлагает индивиду выполнить задание). Тем самым за мотивацией признавался собственно психологический статус. Она не сводилась более к биологическим потребностям, удовлетворив которые организм исчерпывает свой мотивационный потенциал. Это открыло путь к новым методикам изучения мотивации, в частности уровня притязаний личности, определяемого по степени трудности цели, к которой она стремится. Уровень притязаний устанавливался самим испытуемым, принимающим решение взяться за задачу другой степени трудности, чем уже выполненная им (за которую он получил от экспериментатора соответствующую оценку). По его реакции на успех или неуспех, связанный с выполнением новой задачи и последующими выборами (когда он выбирает либо еще более трудные, либо, напротив, более легкие задачи), определяется динамика уровня притязаний. Эти опыты позволили подвергнуть экспериментальному анализу ряд важных психологических феноменов: принятие решения, реакцию на успех и неуспех, поведение в конфликт ной ситуации. Левин показал необходимость не только целостно го, но и адекватного понимания себя человеком. Открытие им таких понятий, как уровень притязаний и "аффект неадекватности", который проявляется при попытках доказать человеку неправильность его представлений о себе, сыграло огромную роль в психологии личности, в понимании причин отклоняющегося поведения. Левин подчеркивал, что отрицательное влияние на поведение имеет и завышенный, и заниженный уровень притязаний, так как и в том, и в другом случае нарушается возможность установления устойчивого равновесия со средой. Открытие временней перспективы и уровня притязаний во многом сближает Девица с Адлером и с гуманистической психологией, которые также пришли к мысли о важности сохранения целостной личности, о необходимости осознания человеком структуры своей личности. Сходство этих концепций, к которым пришли ученые разных школ и направлений, говорит об актуальности данной проблемы, – о том, что, осознав влияние бессознательного на поведение, человечество приходит к мысли о необходимости провести границу между человеком и другими живыми существами, понять не только причины его агрессивности, жестокости, сладострастия (которые великолепно объяснил и психоанализ), но и основы его нравственности, доброты, культуры. Большое значение имело и стремление в новом мире, после второй мировой войны, показавшей хрупкость человека, преодолеть складывавшееся ощущение взаимозаменяемости людей, доказать, что люди – целостные уникальные системы, что каждый человек несет в себе свой внутренний мир. Т.О,Л. стал создателем новых областей как в психологии личности, так и в социальной психологии.

52. Бихевиоризм. Манифест Д.Уотсона 1913 г. Изменение взглядов на предмет Ψ. Механистичность бихевиоризма.

Толчком к началу бих «революции» послужило разочарование в методе интроспекции, повлияли развитие зоо- и детской Ψ, где невозможно применить метод самонаблюдения. Бихевиористы предложили полностью отказаться от изучения сознания и сосредоточить внимание на поведении чел-ка, которое можно непоср-но наблюдать и объективно регистрировать. В своей программной статье «Ψ с т зр бихевиориста» (1913) основатель нового направления Уотсон призвал отказаться от языка старой Ψ и взять за основу понимания поведения только два объективно регистрируемых момента – стимул и реакцию. Ввёл объективный метод исследования. Мех-м формирования новых связей – мех-м классического обусловливания.

Бих программа была направлена против структурно-ассоцианистской и функциональной Ψ. Слабость функ-зма: оторванность структуры психич актов от внешнего поведения субъекта. Однако обращение бихевиористов к внешнему поведению ещё не привело к анализу реальной системы предметной деят-ти чел-ка. Поведение как совкупность элементарных р-ций: S→R не требует обращения к психике или явлениям сознания. Считали, что каждому опред набору стимулов соотв строгий набор р-ций, т.ч. можно составить точное описание взаимосвязей между стимулами и р-циями.

Они, подобно Гоббсу, сводили все психич процессы к внутрителесным движениям. Мышление – это поведение, двигат акт-сть, мускульное усилие.

Поведение понималось как механич совокупность движений и р-ций, они рассматривали поведение в отрыве от сознания, как раньше рассм сознание в отрыве от поведения. В бихевиоризме появ позитивистская позиция, треб исключить из иисл-я всё, что недоступно прямому и непоср наблюдению. Поведение не рассм с т зр организующих его мех-мов. Не смогли отказаться от традиционной логики атомистического редукционизма, разделяя поведение на элементарные связи стимулов и р-ций.

53. Необихевиоризм. Э.Толмен – «промежуточные переменные».

Бихевиоризм игнорировал всякую собственную активность субъекта. В нач 30-х гг форм направление необихевиоризма, где под разными предлогами постепенно заимствуются психологические представления из других школ, в т.ч. из гештатльтΨ, а в схему S→R вводится образ привходящих «промежуточных переменных», на кот возлагается ответственность за нарушение прямой связи между стимулами и р-циями исп-ых. Латентное научение, понятие внутреннего опыта и активно строящегося поведения. Поведение как решение двигат задач. Эдвард Толмен (1886-1959), согласно которому формула поведения должна состоять не из двух, а из трех членов, и выглядеть следующим образом: стимул (независимая переменная)-промежуточные переменные - зависимая переменная (реакция). Среднее звено (промежуточные переменные) есть не что иное как недоступные прямому наблюдению психические моменты: ожидания, установки, знания. В противовес ортодоксальному бихевиоризму Т. вслед за гештальтпсихологией отстаивает целостный и целенаправленный характер акта поведения, отдельные части которого определяются по их функции внутри целого («структурно-функциональный» метод анализа вместо «ассоцианистского»). По Толмену, любое поведение направлено на достижение некоторой цели. И несмотря на то, что приписывание целесообразности поведения предполагает обращение к сознанию, тем не менее Толмен считал, что можно обойтись и в данном случае без ссылок на интроспекцию и сознание, оставаясь в рамках объективного бихевиоризма. Поведение, по Толмену, это молярный феномен, т.е. целостный акт, который характеризуется собственными свойствами: направленностью на цель, понятливостью, пластичностью, селективностью, выражающейся в готовности выбирать средства, ведущие к цели более короткими путями. Толмен различал пять основных независимых причин поведения: стимулы окружающей среды, психологические побуждения, наследственность, предшествующее обучение, возраст. Поведение - это функция этих переменных. по Т., при функциональном подходе к поведению устраняется противопоставление «объективного» внешнего наблюдения «субъективному» внутреннему самонаблюдению. Становясь на точку зрения операционализма, Т. считает, что объективность каждого понятия достигается тем, что оно получает двойное операциональное определение: в терминах операций исследователя и в терминах операций поведения самого испытуемого. В русле этих идей Т. разработал так называемую когнитивную теорию научения и исследовал феномен «латентного» (скрытого) научения. Следуя бихевиористской традиции, Толмен ставил опыты над крысами, ищущими выход из лабиринта. Главный вывод из этих опытов сводился к следующему: опираясь на строго контролируемое и объективно наблюдаемое экспериментатором поведение животных, можно достоверно установить, что поведением управляют не те стимулы, которые действуют на подопытных в данный момент, а особые внутренние регуляторы. Поведение предваряют своего рода ожидания, гипотезьм познавательные (когнитивные) 'карты'. Эти карты животное само строит, по ним ориентируется в лабиринте узнает, 'что ведет к чему'. Положение о том, что психические образы служат регулятором действия, было обосновано гештальттеорией. Учтя ее уроки, Толмен разработал собственную теорию когнитивного бихевиоризма. Истинный смысл упражнения состоит не в упрочении связей между раздражителем и двигательным ответом, а в образовании определенных познавательных структур. Крыса научается, например, находить в лабиринте путь к пище благодаря тому, что у нее складывается "познавательная карта" этого пути, а не простая сумма двигательных навыков. Устремленное к цели животное различает сигналы среды, связывая с ними свои ожидания. В случае если ожидание не подтвердится, поведение изменяется. Усвоенная животным "познавательная карта", следовательно, подкрепляется ожиданием и его подтверждением, а не самим по себе удовлетворением органической потребности. В экспериментах на латентное научение было сформулировано понятие "когнитивной карты". Когнитивная карта - это структура, которая складывается в мозгу животного в результате переработки поступающих извне воздействий. Она включает сложную сигнификативную структуру соотношения между стимулами и целями и определяет поведение животного в ситуации актуальной задачи. Совокупность таких карт позволяет адекватно ориентироваться в ситуации жизненных задач в целом, в том числе и для человека. Несмотря на оговорки, связанные с попытками избежать ментализма, фактически в результате введения промежуточных переменных поведение реально получает свою психологическую характеристику. Выводы, полученные из наблюдений над животными, Толмен распространял на человека, разделяя тем самым биологизаторские позицииУотсона.Эдвард Толмен Как и другие бихевиористы, экспериментальную работу он вел в основном на животных (белых крысах), считая, что законы поведения являются общими для всех живых существ, а наиболее четко и досконально могут быть прослежены на более элементарных уровнях поведения. Подобно своим предшественникам, "классическим бихевиористам", Толмен отстаивал положение, что исследование поведения должно вестись строго объективным методом, без всяких произвольных допущений о недоступном этому методу внутреннем ми ре сознания. Однако Толмен возражал против того, чтобы ограничиваться в анализе поведения только формулой "стимул – реакция" и игнорировать фак торы, которые играют незаменимую роль в промежутке между ними. Эти факторы он назвал "промежуточными переменными". Раньше считалось, что эти факторы являются чи сто внутренними, открытыми только для индивидуального субъекта, способного наблюдать за своим сознанием. Толмен доказывал, что и внутренние процессы можно "вывести наружу" и придать их исследованию такую же точность, как исследованию любых физических вещей. Для этого поведение следует рассматривать не как цепочку отдельных реакций, а с точки зрения его целостной организации. Такое целостное поведение Толмен описывал как систему, связанную со своим окружением сетью познавательных отношений. Организм ориентируется в ситуациях, к которым приспосабливается, благодаря тому, что выделяет определенные признаки, позволяющие различать "что ведет к чему". Он не просто сталкивается со средой, а как бы идет навстречу ей со своими ожиданиями, строя гипотезы и даже проявляя изобретательность в поисках оптимального выхода из проблемной ситуации. В отличие от других бихевиористов, Толмен настаивал на том, что поведение не сводится к выработке двигательных навыков. По его экспериментальным данным, организм, постепенно осваивая обстановку, строит познавательную ("когнитивную") карту того пути, которому нужно следовать для решения задачи. (В качестве главной задачи испытуемые животные в опытах Толмена должны были найти выход из лабиринта, чтобы получить подкормку и тем самым удовлетворить потребность в пище.) Уделяя большое внимание вопросам научения, Толмен выделил особый тип научения, которое было названо латентным (скрытым). Это скрытое, ненаблюдаемое научение играет роль, когда подкрепление отсутствует. И тем не менее оно способно изменять поведение. Теория Толмена побудила пересмотреть прежние взгляды бихевиористов на факторы, которые регулируют адаптацию организма к среде. Среди этих факторов особо следует выделить целевую регуляцию действий живых существ, их способность к активной познавательной работе даже в тех случаях, когда речь идет о выработке двигательных навыков. После экспериментов Толмена стала очевидна не достаточность прежних воззрений на поведение. Потребовался их пересмотр.