Стратификационный подход, его плюсы и минусы в приложении к российскому обществу.

С позиций стратификационного подхода проблема упирается в определение понятия среднего класса. Формально (так и поступают многие исследователи) нетрудно выстроить иерархию социальных групп по размеру доходов и «назначить» одних высшей, других средней и третьих — низшей стратой. В теориях модернизации значительная

доля среднего класса – гарантия стабильности общества, т.к. в отличие от сверхбогатых, принадлежащие е среднему слою не стремятся к финансовому доминированию, а сравнительно с малоимущими — не склонны к протестным акциям. Иными словами средний класс по определению заинтересован в стабильности данной общественной

системы, Поэтому важно, как граждане сами определяют свой статус, как воспринимают свое положение в иерархии социальных страт.

Что касается материально-имущественных показателей, то Т.И. Заславская, активно занимавшаяся в период перестройки и несколько позже стратификационными исследованиями, в 1998 г. пришла к выводу, что у нас был «срединный» класс, но не средний. На конец 2007 г. долю среднего класса в России исчисляли примерно в 20%. (принимается во внимание прежде всего уровень дохода и наличие высшего или

среднего специального образования).

В самоидентификациях граждан мы наблюдаем любопытные процессы: люди оценивают свое социальное положение, сопоставляя его с положением других групп, каких? Так, в нашем сравнительном с польскими коллегами представительном опросе 2001 г. мы объединили в одну подвыборку тех, кто определил себя «средним классом». По паспортичке (поляки называют «метричкой»), где следовало выбрать одно из суждений о доходах от «Хватает только на самое необходимое» до «Ни в чем себе не отказываю», выделили тех, которые считают, что им достаточно на повседневные расходы, а на приобретение машины или холодильника надо копить. Среди поляков оказалось вдвое больше, чем в выборке россиян, полагающих себя «низшим классом», в российской

выборке 60 % отнесли себя к среднему классу. Очевидно, что граждане двух стран пользуются различными «шкалами» имущественного неравенства. Поляки смотрят на соседей в ЕС, россияне, видимо, оглядываются на свое советское прошлое.

Не менее примечательно, что в «посткоммунистической» ГДР, нынче восточных землях Германии, как и в России, граждане отринули марксистстское деление общества на классы и «вестернизировались» в образах стратификационной логики. Заметные сдвиги в самоидентификации произошли в период 2003–2007 гг. Мониторинг Института социологии РАН, отмечал руководитель проекта М. Горшков, дает основания заключить, что в 2007 г. «социальная структура российского общества, построенная

на основе оценки самими россиянами своего места в нем, приближается к модели, характерной для стабильно развивающихся стран, где большинство населения ощущают себя представителями средних слоев».

Можно сказать, что по мере стабилизации экономики и соответственно социального расслоения теория стратификации начнет нормально «работать», а с утверждением полноценной демократии не исключено, что и классовый анализ будет востребован.