В чем Вы видите отличие объект-предметной направленности современных теорий от классических?

Коль скоро теоретическая социология полипарадигмальна, то и представления о предмете дисциплины различны. Наш предмет — либо органичная системность социума, либо особенности социальных взаимоотношений, либо ментальные конструкции этих отношений, каковые и диктуют повседневное поведение людей. Можно уверенно сказать, что все три метаобраза предмета нашего знания реалистичны и имеют разумные основания.

«Первоклассики» (Конт, Дюркгейм, Спенсер) ухватили суть — в обществе все функционально взаимосвязано ради поддержания его стабильности. Прямая аналогия с биологическими организмами. Как ни покажется странным, В.И. Ленин, единожды употребив термин «социология» в позитивном смысле, именно эту идею и подчеркнул: общество есть устойчивое и функциональное социальное взаимодействие

подобно живому организму.

Конструктивистское и феноменологическое акцентирование на исследовании

субъектного восприятия социальных взаимосвязей также имеет веские основания. Это, по Норберту Элиасу, и есть сама реальность, ее «фигурации»: частично в не поддающихся прямому воздействию человека состояниях, а частично — именно подвластных и практическому и тем более мысленному реконфигурированию. И что

мы имеем «в сухом остатке» относительно предмета теоретической социологии? Качественные различия сообществ и обществ прежде всего по критерию особенностей социальных взаимоотношений.

На макроуровне в марксизме — это отношения производственные — господства и подчинения на основе владения средствами производства или необходимости продажи своей рабочей силы; у Фердинанда Тенниса, лучше других сторонников онтологического

представления о всеобщей социальной эволюции выразившего суть проблемы, это общинные или рационально-общественные отношения — Gemeinsсhaft и Gesellshaft, что часто не переводится, но используется в терминологии немецкого оригинала5. Теннис, в отличие от Вебера, как подчеркнул А. Малинкин во вводной статье к публикации Тенниса, вовсе не считал переход к гезельшафтным отношениям несомненным прогрессом. Современное человечество утрачивает некое органическое свойство общественного homo sapiens — непосредственность межличностного общения. Именно потому Рональд

Робертсон пишет о «глобальной деревне» в виртуальном пространстве Интернет, где ради забавы 75-летний профессор в chat может представиться молоденькой девушкой, а его корреспондент, будучи одинокой скучающей дамой, представит себя молодым предпринимателем или бравым офицером. Как первым заметил Энтони Гидденс, люди (предприниматели в особенности) испытывают потребность в какой-то надежной опоре в

мире неуловимых транснациональных структур.

Предмет исследований феноменологов непосредственно обозначен как социальные межличностные взаимодействия и их смыслы.

Начиная с Г. Зиммеля, который первым предпринял анализ многообразных форм социального взаимодействия, социальные взаимоотношения или социальное взаимодействие выделяются в качестве центральной проблемы особых макротеорий. При этом Э. Дюркгейм полагал солидаристические отношения в обществе естественными в силу разделения труда, М.М. Ковалевский усматривал в солидарности основу социальных процессов, а К. Маркс, напротив, утверждал «локомотивами истории» социально-классовые революционные конфликты.

Неомарксист Юрген Хабермас совместил Маркса, Вебера и Шюца в своей работе о теории социальной системы, в которой социальные взаимодействия (в первую очередь в трудовой деятельности) предполагают и практическое взаимопонимание, и «метаинтерес» к освобождению сущностных сил индивидов, и повседневный жизненный мир, а одну из своих работ назвал «Теория коммуникативного действия», где прямо опирается на труды М. Вебера, Т. Парсонса и Дж.Г. Мида. Мануэль Кастельс, приверженец глобализационных идей, подчеркивает особую функцию сетевых взаимосвязей, пересекающих социально-страфикационные. Важно кто, какие агенты контролируют «узлы» таких связей, направляя их в желательное русло. Исходя из своей теории, Кастельс крайне мрачно видит ближайшее будущее России: и электронные коммуникации у нас отстают от стран «ядра» миросистемы и контролирующие их узлы

далеки от публичности.