Мастера советской живописи (Иогансон, Дейнека, Пластов, Пименов, Кукрыниксы, Мухин).

Дейнека.
"Окраина Москвы. Ноябрь 1941г.", "Вечер Патриаршие пруды. 1941г.", "Мать".

В 1932 году Дейнека написал картину "Мать", тогда он, вероятно, не думал об образной живописи как о жанре. Однако сейчас, по прошествии 45 лет, именно это произведение стало творческим символом жанра образной живописи.

Александр Александрович Дейнека воплощает пафос советской истории 1920-30-х гг., ее наглядные лозунги и призывы. Радость от торжества индустриализации и прогресса техники, вера в здоровый дух в здоровом теле - это ощущение мира отразилось в его живописи и графике с абсолютной полнотой и достоверностью.

До того, как стать студентом Вхутемаса (1920-25), Дейнека учился в Харьковском художественном училище (1915-17), работал фотографом в угрозыске (1918), оформлял агитпоезда и делал плакаты для курских "Окон РОСТА". Жизненный опыт и принадлежность к новому поколению, казалось бы, диктовали ему радикальную художественную позицию.

Между тем, став членом ОСТа (1925), именуемого "самой левой среди правых группировок", Дейнека оказался в ряду защитников станковой картины и, следовательно, противником авангардистской программы "производственного искусства". Правда, культивируемая "остовцами" картина должна была стать абсолютно новой по языку и тематике и с прежними традициями не связанной.

Прежде всего, Дейнека не был скован живописной традицией, как таковой. Он учился на полиграфическом отделении Вхутемаса у В. А. Фаворского и И. И. Нивинского; работал в плакатной и журнальной графике (в журналах "Безбожник у станка", "У станка", "Прожектор") и в свою живопись привнес чисто графическое понимание формы.

Его картины не красочны - динамическая выразительность композиций строится на точно выверенном линейном ритме, обретающем в лучших работах знаково-плакатную и одновременно монументальную лаконичность ("На стройке новых цехов", 1926; "Оборона Петрограда", 1928; "Лыжники", "Бег", обе 1934).

Динамичный ритм, подчеркнутая предметность и любовь к резким ракурсам становятся своего рода "визитной карточкой" художника - по этим признакам безошибочно узнается не только его книжная графика ("Кутерьма" Н. Асеева, 1930).

Плакаты разных лет, монументальные работы (мозаики московских станций метро "Маяковская", 1939, "Новокузнецкая", 1943), но и более поздняя живопись ("Окраина Москвы", 1941; "Оборона Севастополя", 1942; "У моря", 1956-57), казалось бы уже далекая от законов остовской эстетики. В творчестве Дейнеки в полной мере воплотились идеи и художественные принципы мастеров ОСТа - "техницистов", вдохновленных новой жизнью, прежде всего ее индустриальными и спортивными аспектами, и стилистически тяготеющих к немецкому экспрессионизму.

Даже после распада объединения (в 1931 г.) художник во многом остается верен его направленности, разве что тема спорта отчетливо выходит на первый план, обретая вполне аллегорическое звучание: спорт как воплощение силы, здоровья и радости, символ физической, а значит, и духовной гармонии нового человека.

Но сама его живопись становится менее конструктивно жесткой, условность композиций ближе теперь не к чертежной, а скорее к фресковой. Однако параллельно развивается, с годами становясь все более значимой, иная область его творчества - камерные портреты, натурные пейзажи. В этих "малых" жанрах, уже не будучи связан задачей дать емкий образ времени, Дейнека вдруг обретает лиричность, в них открывается талант тонкого живописца, до поры как бы скрытый.

Борис Владимирович Иогансон.
"Допрос коммуниста", "На старом уральском заводе".

Иогансон Борис Владимирович
(1893-1973)

Картины Б. В. Иогансона в советской живописи считались образцовыми, идеально соответствующими принципам социалистического реализма.

Учился он в Москве, сначала в художественной студии П. И. Келина (1912), затем в МУЖВЗ (1913-18).

В начале 1920-х гг. он уже нашел свое место в группе художников, поставивших традиции повествовательной передвижнической живописи на службу пропаганде новой, советской жизни. Они себя называли АХРР - Ассоциация художников революционной России.

В эти годы в живописи Иогансона господствует рассказ, много внимания уделяется подробностям сюжета. Он пишет панорамы строек: "На борьбу с разрухой" (1922), "Постройка Земо-Авчальской гидроэлектростанции" (1925).

Рассказывает, четко обозначая свои симпатии и антипатии, о новых отношениях и порядках: "Советский суд" (1928). Ищет новый социальный типаж: "Рабфак идет (Вузовцы)" (1928).
Множеством почти самостоятельных эпизодов переполнена картина "Узловая железнодорожная станция в 1919 году" (1928).

В 1930-х гг., не отказываясь от жизненной конкретности ситуаций и натурности живописи, художник стремится к созданию своеобразного советского эпоса. Он ищет образы "героев" и "злодеев" нового политического мифа и сталкивает их в драматических ситуациях. Значительности темы, выходящей, по замыслу, за рамки отдельного события, отвечают и большие размеры его главных картин: "Допрос коммунистов" (1933) , "На старом уральском заводе" (1937) . Ключ последней - в психологическом поединке хозяина (для этой фигуры позировал художник А. М. Герасимов) с "передовым" пролетарием. Художник писал также портреты (среди них - актрисы Д. В. Зеркаловой , 1947; режиссера В. И. Немировича-Данченко, 1948, и др.).
А в 1950 г. под его руководством целая группа художников создала громадное, полотно "Выступление В. И. Ленина на III съезде комсомола" - характерный образец поощрявшегося тогда обезличенного коллективного творчества.

В 1940-60-х гг. много времени Иогансон уделял преподавательской работе (в ИЖСА, МГХИ), руководил творческой мастерской живописи АХ СССР в Ленинграде, затем в Москве. С 1962 г. - президент АХ.

Пластов.
"Фашист пролетел", "Купание коней".

Аркадий Александрович Пластов был признан классиком советского искусства. Его работы попали даже в школьные учебники. Но мы глубоко ошибемся, если воспримем Пластова как официального художника. Да, он писал заказные картины, изображал Ленина в Разливе, запись в колхоз и колхозные праздники.

Да, не все в его огромном наследии равноценно. Однако лучшие его картины стали классикой не советской, но русской живописи XX в. Пластов - великий художник крестьянской России. Она смотрит на нас с его картин и портретов. Она останется в вечности такой, какой изобразил ее Пластов. Он был сыном деревенского книгочея и внуком местного иконописца.

Закончил духовное училище и семинарию. С юности мечтал стать живописцем. В 1914 г. сумел поступить в МУЖВЗ, но его приняли лишь на скульптурное отделение. Параллельно учился живописи. В 1917-25 гг. Пластов жил в родном селе; как "грамотный", занимался различными общественными делами. Только во второй половине 1920-х гг. он смог вернуться к профессиональной художественной работе.

В 1931 г. у Пластова сгорел дом, погибло почти все созданное к этому времени. Художнику без малого сорок лет, а он оказался практически в положении начинающего. Но еще сорок лет неустанного труда - и число его произведений приблизилось к 10 000. Одних портретов - несколько сотен.

В основном это портреты односельчан. По-своему столь же уникальная серия, как и "Русь уходящая" П. Д. Корина. Ведь и эта Россия должна была исчезнуть в горниле социалистического строительства. Пластов - природный реалист. Модернистская гордыня, поиски чего-то абсолютно нового и невиданного были ему совершенно чужды. Он жил в мире и любовался его красотой. Как и многие русские художники-реалисты, Пластов убежден: главное для художника - увидеть эту красоту и быть предельно искренним.

Не надо писать красиво, надо писать правду, и она будет прекраснее любых фантазий. Каждый оттенок, каждую черточку в своих картинах художник многократно проверял в работе с натуры. Непритворность, полное отсутствие того, что называют "манерой", отличает Пластова даже от тех замечательных мастеров, наследником живописных принципов которых он был, - А. Е. Архипова, Ф. А Малявина, К. А. Коровина.

Пластов осознает себя продолжателем всей национальной художественной традиции. В колорите русской природы он видит чарующие краски наших старых икон. Эти краски живут в его картинах: в золоте хлебных полей, в зелени травы, в красном, розовом и голубом цвете крестьянских одежд . На место святых подвижников заступают русские крестьяне, чей труд и тяжек, и свят, чья жизнь для Пластова - воплощенная гармония природы и человека.

Художник много и плодотворно работает в 1930-х гг., но первые свои шедевры он создает в военные годы. Война как народная трагедия, как посягательство на естественные и священные законы бытия - "Фашист пролетел" (1942). И нерушимость этих законов, нерушимость основ народной жизни - классически сдержанная и прекрасная "Жатва" (1945).

Трагедия войны здесь скрыта, она - в отсутствии отцов и старших братьев детей, сидящих рядом с пожилым крестьянином. Невозможно остановить и победить естественное течение жизни. Ее торжество в сиянии солнечных лучей, буйстве трав и цветов, шири русского пейзажа, простой и вечной радости труда на родной земле - "Сенокос" (1945). И впоследствии в лучших своих работах Пластов удержал достигнутый уровень: "Родник" (1952), "Юность" (1953-54), "Весна" (1954), "Лето" (1959-60), "Ужин трактористов" (1951).

Не случайно в названиях многих из них есть нечто обобщающее. Пластову дана редкая способность события реальной жизни, часто самые обыденные, превращать в идеальный образ, как бы открывать их сокровенный, подлинный смысл и значение в общей системе устройства мироздания. Поэтому он, современный русский реалист, так естественно продолжил классическую художественную традицию.

Пименов.
"Осенняя станица".
Юрий Иванович Пименову всегда мечтал быть художником современности, воплощать сегодняшнее, соответствующее духу и облику каждого бегущего дня ощущение жизни. Поэтому он оказался художником очень советским. В 1924 г. с группой студентов Вхутемаса, где он учился в 1920-25 гг., Пименов участвовал в "Первой дискуссионной выставке объединений активного революционного искусства", а через год ее участники учредили Общество станковистов (ОСТ).

"Футбол, бокс, заводская архитектура, подъемные краны - все самоновейшее, самонаисовершенное - это было страстью моей и многих моих товарищей", - вспоминал Пименов. Но не только тематику, весь строй своего искусства остовцы хотели сделать остросовременным. Таким казался немецкий экспрессионизм, с его резким, порой гротескным изобразительным языком.

Пименов пишет "Инвалидов войны", с безглазыми масками вместо лиц (1926), аскетичных скелетоподобных спортсменов ("Бег", 1928) и почти столь же изможденных рабочих на фоне жестко вычерченных паровозов и стальных ферм в плакатной по заглавию и замыслу картине "Даешь тяжелую индустрию!" (1927). К 1930-м гг. эта напускная суровость исчезает из творчества Пименова.

"Я хочу сделать лирическое и нарядное искусство", - объявляет он. Легким, подвижным мазком, светлыми красками пишет он женские портреты ("Портрет Л. А. Ереминой", 1935), подмосковную природу, переливающуюся пестроту вещей и тканей в уборной актрисы ("Актриса", 1935).

Радужная поверхность жизни увлекает его: только что отстроенные громады Охотного ряда, стриженый затылок девушки, ее руки на баранке открытой машины, гвоздики у ветрового стекла - все в розово-голубых переливах импрессионистически-нежного колорита ("Новая Москва", 1937). Потом эту уже широко известную композицию художник демонстративно повторит в изменившейся декорации и суровом колорите "Фронтовой дороги" (1944).

Жанр лирического репортажа, сентиментальное любование праздничной суетой городского быта останутся до конца жизни стихией Пименова. С конца 1950-х гг. главный для него предмет наблюдения и поэтизации - окружающие Москву новые кварталы. Он любуется самой их неоконченностью и необжитостью, временным, еще не устроенным бытом.

Работницы моют в луже свои блестящие боты ("Франтихи", 1958), балансируют по переброшенным через грязь трубам юные красавицы ("Первые модницы нового квартала", 1961), торжественно шествуют по дощатому настилу среди размытой дороги молодожены ("Свадьба на завтрашней улице", 1962). Все это он увлеченно наблюдает и все, пытаясь опоэтизировать, приукрашивает. Известен Пименов и своими театральными работами: для московского Малого театра он оформил спектакль "За тех, кто в море!" Б. А. Лавренева (1946), для Центрального театра Советской Армии - "Степь широкая" Н. Г. Винникова(1949).

Пименов в своих работах на темы из современной жизни излагает свою эстетику. Его картины утонченно интеллектуальны и крайне изящны. Жанр образной живописи - это настоящий цветок современного искусства, расцветший на основе традиций гуманистического реализма.

Кукрыниксы (Соколов, Крылов, Купреянов).
"Бегство фашистов из Новгорода", "Таня".

Крылов Порфирий Никитич, Соколов Николай Александрович и Куприянов Михаил Васильевич - в се трое учились в московском Вхутемасе - Вхутеине (1921-29), в стенной газете которого и сложилось их творческое содружество, закрепившееся на всю дальнейшую жизнь. Порознь занимались живописью и показывали на выставках главным образом небольшие лирические этюды, преимущественно пейзажные. Вместе, под общим псевдонимом (составленным по начальным слогам фамилий), выступали в основном как графики, карикатуристы и иллюстраторы.

В конце 1920-х - начале 1930-х гг. выпустили несколько альбомов с шаржами на писателей (в сопровождении эпиграмм и пародий А. Г. Архангельского), рисовали карикатуры на бытовые темы. С 1933 г. - постоянные карикатуристы газеты "Правда", что делало их главными в стране проводниками и пропагандистами (в сатирической форме) официальной политической линии.

В годы Великой Отечественной войны наряду с карикатурами выпустили ряд плакатов (среди них - самый первый после нападения Германии плакат "Беспощадно разгромим и уничтожим врага!", 1941 - с карикатурой на Гитлера) и сатирических "Окон ТАСС". И в книжной графике художники начинают с образов иронических и гротескных. Они дважды иллюстрировали "12 стульев" Ильфа и Петрова (1933 и 1967), нодчеркивали сатирическое начало в рисунках к "Жизни Клима Самгина" М. Горького (1934).

В свойственной им подвижно-броской манере журнальной карикатуры со смешными преувеличениями набрасывали образы героев М. Е. Салтыкова-Щедрина ("История одного города", "Господа Голов-левы", "Сказки", 1937-39), а вслед за ними и персонажей Н. В. Гоголя ("Мертвые души", 1938).

Несколько иначе подошли художники к рассказам А. П. Чехова (начало 1940-х): теперь они рисовали черной акварелью, тщательно передавали обстановку, реальную среду, благодаря чему образы-маски чеховских героев осмысливаются менее однозначно. Интерес художников все больше смещается к лирической и психологической прозе. В 1945-46 гг. они проиллюстрировали небольшой рассказ "Дама с собачкой" таким количеством рисунков, что получилось целостное зримое повествование, передающее не только сюжет, но и все психологические оттенки отношений его героев.

В листах, то выбеленных ялтинским солнцем, то сумеречных, благодаря мягким тональным переходам черной акварели создается кинематографически достоверное ощущение совершающихся на глазах зрителя событий. В той же технике и так же конкретно иллюстрируют Кукрыниксы и другие произведения русской и мировой классики: "Фома Гордеев" и "Мать" М. Горького (1948-50), "Портрет" Н. В. Гоголя (1951), "Дон-Кихот" М. Сервантеса (1952), "Хождение по мукам" А. Н. Толстого (1956-57).

За иллюстрации к рассказу Н. С. Лескова "Сказ о тульском косом Левше и стальной блохе" художники были награждены золотой медалью АХ СССР. В станковой живописи Кукрыниксы сообща стремились применить к большому холсту свой опыт политической и преимущественно сатирической графики.

Уже в 1933 г. они показали серию "Лицо врага" - цикл живописных карикатур на белогвардейских генералов. Отечественная война дала темы для новых больших картин Кукрыниксов: "Зоя Космодемьянская" (1942-47), "Бегство фашистов из Новгорода" (1944-46), "Конец. Последние часы в ставке Гитлера", (1947-48).

Здесь делались попытки совместить достоверное изображение событий с карикатурными, гротескно трактованными образами. Уникален сам по себе рабочий метод Кукрыниксов: художники добивались единого, "кукрыниксовского" почерка, объединяя личные дарования в совместном творческом процессе.

Литература.