Глава XVII. Громовержец

Навигатор на панели завис, и Виктор притормозил, чтобы взять из бардачка старый, не часто используемый атлас российских дорог. Тонкой пунктирной линией пробегал путь через перевал от Майкопа в Адыгею. Точкой, даже не кружком был выделен населенный пункт с непривычным названием Денеб. Судя по карте, Миллер остановился прямо перед дорогой, ведущей в горы. Еще рывок – и он на месте. Все бы хорошо, если бы не изнывшая тупой болью, не успевшая толком восстановиться нога. Виктор вылез из машины. Через полсотни метров впереди автомобиля асфальтированная полоса обрывалась, уступая первенство серому гравию.

Группа молодежи собралась неподалеку возле придорожного ларька. Черноволосые парни кавказского вида сидели на корточках возле мотоциклов, что‑то жарко обсуждая на смеси русского мата и местного наречия.

По другую сторону дороги приютилась в соснах небольшая гостиница. «На ночь оставаться не буду», – решил Виктор. – «Только поем». Ступив на порог пустого холла, он сразу заметил надпись «Кафе», над которой костлявыми крыльями торчали оленьи рога. В зале почти никого не было. Деревянное помещение пропиталось запахами копченых сыров и лука.

– Здравствуйте! Рады вам, – поприветствовал хозяин, высокий седой горец, – сейчас моя хозяйка вас обслужит. Галя! – крикнул он и добавил. – Если что‑то не понравится, вы ее обязательно поругайте! Женщины – они такие, их надо ругать. Выбирайте столик.

– Спасибо, – Виктор опустился на стул, положив трость рядом, быстро пробежал глазами список предлагаемых блюд на глянцевом листе бумаги.

Подоспела пожилая хозяйка, уютная, как и все вокруг:

– Доброго дня! Вы что‑нибудь выбрали?

– Дайте, пожалуйста, жареной картошки, люля, и, если можно, сыра, – Виктор поправил гарнитуру на ухе.

– Мы сами сыр делаем! – похвасталась женщина.

– Очень хороший запах, хотелось бы попробовать, – поднял на нее глаза Виктор.

Горянка Галя странно на него посмотрела, и непроизвольно махнула рукой, словно отгоняя воспоминания.

– Что‑то не так? – поинтересовался Миллер.

– Да нет, – смутилась она.

– И все же?

– Глаза ваши… У вас сестры нет?

Виктор покачал головой: – Нет, а что?

Женщина рассмеялась неловко:

– Недавно девушка у нас останавливалась. Почему‑то она мне запомнилась. Глаза у нее были почти как у вас, такого же необычного цвета, словно бирюза, мой любимый камешек. И заказала она то же, что и вы: фри, люля и сыр.

Виктор подался вперед: – А когда это было?

– Не скажу точно, может, неделю, может две…

– Она была одна?

– Нет, с женихом, высоким таким…

– С раскосыми глазами? – ёкнуло сердце Виктора.

– Точно, – кивнула хозяйка, – и волосы длинные, как смоль.

– Почему вы думаете, что он – ее жених? – не понял приезжий.

– Да как же! Он о ней заботился, за все платил. Она тут выпила лишнего, прямо на ногах не стояла… Ну, со всеми бывает, – хитро улыбнулась собеседница, – а он ее в номер на руках отнес. Молодец! Красивая пара.

У Виктора сдавило виски. Кулаки сжались, а сердце провалилось в пустоту. Он больше не хотел ничего спрашивать, но разговорчивую Галину было не остановить:

– Правда, чуть беда не случилась. Наверное, они ночью поссорились, потому что наутро я ее прям не узнала: такая вышла бледная‑бледная. А когда пошла номер убирать, так вы не поверите – нашла петлю в ванной! Она повеситься хотела! Молодая, красивая. Представляете?!

Виктор переспросил, разжав холодные потные руки:

– Повеситься?…

– Да‑да, крюк из стены вырвало, – женщина заохала. – Только мы там ремонт сделали, пришлось новый кафель класть…

– Галя! Ты что разболталась, Трещётка?! – прикрикнул на нее хозяин. – Обслужи человека, а потом болтай!

Виктор встал из‑за стола, чувствуя, что ему нехорошо:

– Извините, я… мне надо ехать. – Физик подобрал трость, и торопливо вышел, раздираемый мучительными мыслями. Идеальный, ангельский образ Дины заслонила мутная тень. Напилась? Голову в петлю засунула? По пьянке? Похититель носит ее на руках? Жених? Да‑да, – Виктор прислонился спиной к своему автомобилю и сжал голову руками, слушая, как бешено бьет пульс в ушах. – Она не хотела, чтобы кто‑то за ней приезжал. Наверное, ее все устраивает… – задохнулся Виктор, – … говорила, что любит – бывает же такое двуличие! В конце концов, он совсем ее не знает! Или он все неверно понял? Она пожалела его из‑за болезни, а потом передумала… Женщины непостоянны: его мать не успела забеременеть, и вышла замуж за другого! А потом был и третий, и четвертый… Он думал, что Дина не такая? С чего он взял?! Дурак! Боже, какой дурак! И Денис не хотел, чтобы он ехал, наверное, догадывался про свою сестру… или знал все!

Неконтролируемый гнев пеной поднимался вместе с новыми «доказательствами».

Откуда‑то слышались звуки кавказской музыки. Ее все больше и больше заглушали крики скапливающейся рядом толпы парней. Виктор со злостью сплюнул на землю горькую слюну и принялся обходить машину, чтобы развернуться и уехать обратно. Трость с лязгом упала на асфальт, и когда Миллер разогнулся, подняв ее, несколько человек из толпы направлялось к нему. Невысокий, коренастый, как борец, горбоносый парень с ненавистью ткнул пальцем в сторону приезжего:

– Ты! Не смей плевать на нашу святую землю!

Гудящая толпа, будто волна, гонимая ветром, быстро перемещалась в сторону вишневой Нивы‑Шевроле. Миллер понял, что начинается буря. Его раздражение и чужая жажда крови, выброса адреналина смешались в воздухе, наэлектризовав его до предела. Со всех сторон слышалось:

– Давай, покажи ему, Мурад! – кричал кто‑то.

– Езжай в свою Москву и плюй там!

– Я не москвич, – процедил Виктор, оглядываясь: их было слишком много. В конце улицы две женщины в платках с интересом наблюдали за происходящим, отойдя на всякий случай еще дальше и загнав пару малышей во двор. Физик сделал шаг к машине:

– Ребята, я извиняюсь. Я не хочу с вами драться…

– Конечно, не хочешь, – выкрикнул Борец, играючи побивая ладонь кулаком, – но таких, как ты, надо учить!

– Лучше отойди, – угрожающе сказал Миллер, не чувствуя ни капли страха, – я предупреждаю: не стоит.

Местные окружили Ниву со всех сторон – пути к отступлению не было. Виктор сжал в руке трость с круглым набалдашником и выставил ее вперед.

Заводила с издевкой бросил:

– Хочешь показать нам, что инвалид? Не бойся, мы тебя больно не побьем, – ухмыльнулась поросшая щетиной рожа, – сожрешь свой плевок и езжай, куда хочешь.

Не отрывая глаз от движений парня, заносящего для удара тяжелый кулак, физик понял, что медлить больше нельзя. Его большой палец соскользнул вниз по трости и вдавил встроенную резиновую кнопку. Из шарообразного набалдашника пучком вырвались разряды молний, ослепив всех, кто смотрел на «жертву». Ударом электричества подкосило квадратного Борца – секунда – и он лежал, подергиваясь, на земле, а от дымящейся одежды несло гарью, смешанной с невесть откуда взявшимся сильным запахом озона. Ошарашенная молодежь не понимала, что случилось.

– Кто?! – заорал Виктор с искаженным от ярости лицом. – Кто еще хочет меня научить?! Эй вы! Подходите, не стесняйтесь!! Даю уроки физики!!!

Толпа попятилась назад. Воспользовавшись замешательством стаи, Виктор дернул дверцу автомобиля и газанул к горам, позабыв о намерении вернуться. Миллер давил на педаль газа, радуясь, что у него не Мерседес какой‑нибудь, а нормальная, без проблем летящая по камням Нива.

Он остановился только через пару часов, успокоившийся и страшно голодный. На горы опустилась ночь, в кромешной тьме ехать было невозможно. Свет фар падал на пень невероятных размеров, возвышающийся над травой. Это была какая‑то поляна со смутными признаками дороги посередине. Ни огонька, ни живой души. Сойдя на землю, Виктор распрямил затекшую спину. Чернильная темнота, казалось, растворила собой весь мир и вот‑вот проглотит освещенный пятачок, на котором стоял Миллер. «Переночую в машине», – сказал себе он. Порывы ветра погнали невидимые облака на небе, обнажив яркие пятна звезд. Сырой запах гор показался физику знакомым – не такой ли был в его последнем сне о Дине?

«Ох, Дина! – тяжело вздохнул он. – Что же ты? Как все на самом деле? Нужна ли тебе моя помощь? Если нет, то хотя бы узнаю об этом… Господи, дай мне еще раз увидеть ее наяву. Мне так она нужна!».

Ему вспомнились ее ясные, без тени фальши глаза, по‑детски лучистая улыбка. По спине пробежали мурашки – нет, это солнечное существо не может лгать! Молодой человек запрокинул голову, глядя на холодно сияющие ночные светила. В одинокой тишине ночи Виктору почудилось, что девушки, вернувшей ему вкус к жизни, и не существовало никогда, может быть, он искал не ее, исчезнувшую так внезапно, а самого себя? Эти дни метаний перевернули все с ног на голову. Он думал сейчас, поступал так, как никогда раньше. Каждый новый шаг поиска открывал иную сторону замысловатой мозаики, представлявшей его самого. Он стал другим. Лучше или хуже? Кто знает… Только спрятавшийся в скорлупу лаборатории ученый больше не существует. Так и надо! – почувствовал Виктор.

Молодой человек вернулся в машину. «Работает», – улыбнулся он краешком губ, увидев напичканную проводами трость на пассажирском сиденье. – «Спасибо, Никола Тесла, за хорошую идею!»

Отогнав Ниву поближе к пню, Виктор пошарил в рюкзаке и с радостью обнаружил завернутый в салфетку бутерброд. Он нашел радио‑волну и откинулся назад в кресле под старую, любимую песню группы «Кино»:

«Я ждал это время, и вот это время пришло:

Те, кто молчал, перестали молчать,

Те, кому нечего ждать, садятся в седло,

Их не догнать, уже не догнать.

А тем, кто ложится спать,

Спокойного сна! Спокойная ночь!

Тем, кто ложится спать,

Спокойного сна! Спокойная ночь!»