Феномен островного монастыря: геокультурный и семиотический аспекты.

Островные монастыри занимают в культурном ландшафте и духовно-религиозной жизни Русского Севера особое место. И дело не только в том, что некоторые из них приобрели общерус­скую известность, стали выдающимися по красоте архитектур­ными ансамблями, местом притяжения многочисленных палом­ников и в течение ряда веков были отмечены постоянным вни­манием властей. Особую притягательность этим монастырям, несомненно, придавало их островное положение. Именно оно соединило в них множество смыслов, в конечном счете и созда­вавших феномен островного монастыря. Одни из этих смыслов вели свое начало от сакрализации острова в древней языческой картине мира. Другие были рождены мифологизацией острова в коллективной исторической памяти, представлениями о нем как об особой территории, вырванной из повседневности бытия. И, наконец, свои смыслы вкладывало в образ островного монасты­ря христианское сознание, увидевшее в соединении монастыря и острова путь к спасительной аскезе, идеальные условия для ду­ховной сосредоточенности, своего рода пространство преобра­жения и истины.

Одним словом, единение острова и монастыря образовало, по меткому выражению одного из исследователей, «концентрирован­ную сакральную ценность». В духовной жизни Севера островные монастыри постепенно оформились в некую систему, которая в качестве вполне самостоятельного элемента культурного ландшаф­та, безусловно, нуждается в специальном изучении.

До XV века на Европейском Севере было учреждено по мень­шей мере четыре монастыря: Валаамский и Коневецкий на Ладож­ском, Палеостровский на Онежском и Спасо-Каменный на Кубенс­ком озере. При всей спорности и разнообразии версий относитель­но времени и обстоятельств их возникновения можно в принципе представить следующую картину.

Валаамский монастырь, как гласит одна из версий, был осно­ван христианскими миссионерами ранней поры Сергием и Гер­маном. Дата его основания является предметом дискуссий. В церковной литературе миссионерская роль монастыря подчерк­нута известным эпизодом в легенде о хождении апостола Анд­рея Первозванного по землям восточных славян. В ней есть упо­минание о посещении апостолом острова Валаам и о водруже­нии на нем каменного креста.

Преподобным Корнилием, вероятно, в конце XII века был ос­нован Палеостровский монастырь на острове Палье в Онеж­ском озере.

Спасо-Каменный монастырь был основан во второй половине XIII века белозерским князем Глебом Васильковичем, давшим во время бури на неспокойном Кубенском озере обет воздвигнуть здесь обитель, если будет спасен от гибели. Его судно вынесло на берег крошечного каменного острова, на котором, как гласит церковное предание, уже подвизалось несколько монахов-миссионеров. Имен­но здесь и будет основан названный монастырь.

В конце XIV века был основан Коневецкий Рождественский монастырь на острове Коневец в Ладожском озере в пяти верстах от финляндского берега. Его основание связано с именем препо­добного Арсения, новгородского посадского человека. До этого он три года жил на Афоне и подвизался на Валааме. Затем по благо­словению новгородского владыки ушел на Коневец.

У ранних островных монастырей нетрудно заметить некото­рые общие признаки. Во-первых, они основаны на важнейших трассах славянского проникновения на Север. Во-вторых, все монастыри расположились по северо-западной границе расселе­ния русских, на наиболее крупных озерах Севера. В-третьих, не­сомненна духовная связь с православными центрами вселенско­го монашества (Афон) и церковно-административная (сомнения могут быть лишь относительно Спасо-Каменного монастыря) — с Новгородской кафедрой. Весьма трудно определить состав и этнокультурную принадлежность их основателей и первых насельников, но миссионерский характер этих монастырей не вы­зывает сомнения.

Не нарушил эту традицию и Соловецкий монастырь в Белом море, ведущий свой отсчет с 1429 года. Его основатели — препо­добные Савватий, Герман и Зосима. Можно предполагать, что в их лице соединились три потока монастырского учредительства, охва­тившего к тому времени Русский Север. Первый шел, как уже от­мечалось, от Новгорода (Зосима был уроженцем новгородской зем­ли), второй — от Кирилло-Белозерского монастыря, имевшего ду­ховные корни в московской земле (Савватий был постриженником этой обители), третий отражал собственно северорусские ду­ховные поиски (Герман задолго до водружения креста проводил подвижническую жизнь на Корельском берегу и близ реки Выг). Благословение на храмостроительство, а также антиминс для пер­вого деревянного храма во имя Преображения Господня были полу­чены от новгородского архиепископа Ионы. Он же назначил во вновь учрежденный монастырь игумена. Это был первый монас­тырь, основанный не на озерном, а на морском острове.

В конце XV века завершается оформление пограничной систе­мы озерных островов. В 1490-е годы на острове Клименецком, вхо­дящем в ту же группу островов Онежского озера, к которой отно­сится и знаменитый остров Кижи, сын новгородского посадника Иоакима Иона учреждает обетный монастырь. Его, как и князя Гле­ба Васильковича, выбросило бурей на берег этого острова.

В XVI-XVII появляются монастыри на островах сравнительно небольших северных озер в глубине региона. Так, еще в 1427 году на небольшом острове озера Воже основал монастырскую обитель постриженник Кирилла Белозерского преподобный Мартиниан (впос­ледствии устроитель Ферапонтова монастыря). Преподобный Зоси­ма учреждает монастырь на острове Ворбозомского озера на бело-зерско-московской дороге.

В 1517 году постриженник Корнилия Комельского преподобный Кирилл, поживший во многих обителях, основывает монастырь на Красном острове Нового озера. Кирилло-Новоезерская обитель будет с самого начала пользоваться благодеяниями членов семьи вели­ких князей и царей московских, которые нередко ее посещали и награждали богатыми вкладами и вотчинами.

В 1520-е годы на острове Важеозера (Вежино) в 12 верстах от Александро-Свирского монастыря преподобным Никифором по благословению новгородского владыки учреждается еще одна ост­ровная обитель. Основатель ее был учеником Александра Кирилло-Новоезерского, жил в монастырях Киева. Тогда же на острове небольшого озера Бабьего в Тотемском уезде была основана Бабозерская Николаевская пустынь. В 1630 году на острове озера Белавинского к северу от Вологды иноком упраздненного вологодского городского Ильинского монастыря Марком учреждается одноимен­ная пустынь. К этому же времени относится учреждение монасты­рей на крошечных островах реки Сухоны: на Глебовом острове — Борисоглебская пустынь, на Дедовом острове — Дедовская Троиц­кая пустынь. Учреждение последней местные предания устойчиво связывают с тотемским воеводой Лопухиным — отцом первой жены Петра царицы Евдокии Лопухиной. Таким образом, к концу XVII века в глубинных территориях Севера имелось по меньшей мере девять островных монастырей.

В этот период появляются первые дочерние обители Соло­вецкого монастыря. Еще с 1583 года на Анзерском острове по прошению соловецкого игумена было разрешено поставить цер­ковь для приходивших сюда солеваров и промышленников. А в 1620 году инок Елеазар учреждает Свято-Троицкий скит и жи­вет здесь вплоть до своей кончины в 1656 году. С 1633 года Анзерский скит получает самостоятельность, которую сохранит до 1682 года, когда после Соловецкого восстания, в котором мо­нахи Анзерского скита сыграли весьма видную роль, он будет вновь приписан к Соловецкому монастырю.

В 1656 году патриархом Никоном был учрежден еще один ост­ровной монастырь в Белом море — Крестный. Он был основан на Кий-острове в заливе Белого моря, в восьми верстах от материка. Монастырь учреждался в память о спасении Никона в 1630 году, когда он, будучи еще иноком Анзерского скита, ушел от Елеазара и, пытаясь найти себе место, был застигнут великой бурей и прибит к этому острову. Тогда же он и дал обет воздвигнуть здесь обитель, который исполнил, став патриархом. Главной святыней монастыря стал кипарисовый крест, привезенный по указанию Никона из Па­лестины, в который были вложены святыни: частица Древа Креста Господня и его Ризы, частицы камня Гроба Господня, камня вер­тепа, где родился Христос, и пещеры, где Он постился и т. д., а также 97 частиц мощей угодников Божиих с ликами и около трехсот частиц без поименования.

Важнейшим назначением первого поколения монастырей было миссионерство. Одновременно они закрепляли в исторической памяти представления о рубежах и пределах Отечества.

История свидетельствует, что на островах, имевших богатую дохристианскую историю, монастырским насельникам пришлось решать сложную проблему совмещения культур, которая, как пра­вило, решалась болезненно, но почти всегда завершалась христиан­ской инверсией островных языческих святилищ. Примером может стать встроенность каменных и деревянных крестов в сакраль­ную топографию языческих культовых центров Соловков, или, ска­жем, возведение часовни на месте языческого камня-жертвенника на острове Коневец. Природа такого дуализма весьма сложна и тре­бует отдельного осмысления. Здесь же укажем лишь на то, что он потребовал нового уровня богословской рефлексии, выразившегося уже в XVI веке в так называемом богословии «острова спасения». Практический вклад в его становление внес патриарх Никон. После прохождения иноческого делания в Анзерском скиту он вез­де возводит островные монастыри: Крестный в Белом море, Вал­дайский по образцу Иверского Афонского монастыря и Новоиеруса­лимский в Подмосковье (последний, хотя и не был островным, но фактически напоминал таковой, поскольку гористое место почти со всех сторон было окружено рекой Истрой). Им овладевает иеруса­лимская и новоиерусалимская символика, образы Обетованной Зем­ли Царства Небесного, Нового Иерусалима. Эти образы прямо ассо­циировались с Откровением Иоанна Богослова, где сказано: «Перед престолом море стеклянное, подобное кристаллу», или: «И видел я как бы стеклянное море, смешанное с огнем, и победившее зверя и образ его ... стоят на этом стеклянном море, держа гусли Божий, и поют песнь Моисея, раба Божия, и песнь Агнца, говоря: велики и чудны дела Твои, Господи Боже Вседержитель!». Так богословие «острова спасения» стало соединяться с богословием горнего мира. Здесь, помимо многовековой практики массового паломничества, ока­завшего огромное воздействие на жизнь православной России, со­здавался мощный духовный образ эсхатологического плана.

Примерно с XVI века ряд островных монастырей становятся крупными промысловыми и хозяйственными центрами Севера. Они концентрировали опыт адаптации к природно-климатическим усло­виям региона, создавали существенные ресурсы для его колониза­ции и освоения. Потеряв эту роль в XVIII столетии, островные монастыри стали местом притяжения паломнических потоков об­щероссийского, регионального и локального масштаба.

(Камкин А.В. Островные монастыри в культурном ландшафте Русского Севера // Русская культура на рубеже веков.)