Правила, касающиеся конфиденциальности 4 страница

Различия между симпатией и эмпатией можно представить так (см. табл. 8.2):

Главной чертой эмпатии является реальное эмоциональное присутствие консультанта: абонент должен начать чувствовать, что другой человек стремится встать на его место, понимает его меняющиеся переживания (страх, гнев или застенчивость), сочувствует ему. При эмпатическом слушании консультант сосредоточивается на чувствах абонента, порой едва осознаваемых, и старается испытать то, что тревожит и волнует абонента, чтобы понять подлинную ситуацию. Ощущение параллельности исчезает, и консультант входит внутрь ситуации, описываемой абонентом, начинает временно жить жизнью другого, не испытывая предвзятости, назидания или благодушия. Карл Роджерс, определяя эмпатию, придавал также особое значение проникновению в смысловые оттенки внутреннего мира другого.

Процесс эмпатии очень сложен. Консультанту шаг за шагом путем частого обращения и слушания ответов приходится осваивать язык другого, видеть мир как бы его глазами, слышать его ушами, ходить по земле в его обуви, то есть всей своей сущностью чувствовать, что значит быть этим конкретным абонентом, жить его жизнью и проблемами, но без потери ощущения «как будто». В этом проникновении и состоит главное отличие симпатии от эмпатии и, с другой стороны, от отождествления (идентификации).

В западных руководствах по телефонному консультированию можно прочесть об особом личностном эмпатическом типе человека, склонном по преимуществу к эмпатии, поэтому как бы предназначенному судьбой для активного слушания. Ему можно поверить тайны. Зачастую он может исповедовать ценности, весьма отличные от ваших, но никогда не осудит вас за то, что вы живете по-другому. Его трудно шокировать или привести в замешательство, но он тонко и чутко, без особых затруднений поймет чувства другого. Его не приведут в смущение слезы собеседника. Эти люди не склонны наставлять и проповедовать. В нужный момент они напомнят о собственных силах собеседника, которых достаточно, чтобы вывести из сложной жизненной ситуации. Абонент для них всегда взрослый человек, имеющий неотъемлемое право на собственное мнение и свободу выбора. Им свойственно ощущение безопасности, они не боятся спросить собеседника о чувствах и уважают его мужество и достоинство. Хотя зачастую то, что доверяется им, отнюдь не заставляет их испытывать состояние душевного комфорта, тем не менее они всегда постараются понять, что именно эти чувства или ситуация значат для клиента. Эмпатическая личность всегда остается верной своим обещаниям. К.Роджерс писал: «Он проницательно улавливает смысл состояния, переживаемого пациентом в данный конкретный момент, и указывает на этот смысл, чтобы помочь ему сконцентрироваться на нем и побудить к дальнейшему более полному и беспрепятственному переживанию» (Роджерс, 1984).

Понятие «эмпатия» родилось в недрах психоаналитической школы. Один из влиятельных истолкователей З.Фрейда Шандор Ференци утверждал, что в отношениях между психоаналитиком и пациентом нет и не может быть нейтральности, на чем настаивал его учитель. Между ними возникают реальные эмоциональные отношения. Их сравнивают с отношениями слияния и симбиоза, устанавливающихся между матерью и младенцем на архаическом доязыковом и досимволическом уровне. Сам Ш.Ференци в своей работе как психоаналитик стремился к реальному контакту, участливому отношению к страданиям пациентов. В русле этого подхода и сформировалось обсуждаемое понятие эмпатии, означающее реальное эмоционально-аффективное присутствие аналитика: пациент должен чувствовать, что аналитик стремится встать на его место, понимает его реакции, сочувствует ему. С помощью эмпатии удалось расширить традиционные рамки психоаналитической терапии, в частности, начать лечение «пограничных случаев» и психозов, истоки которых скрыты в обстоятельствах индивидуального развития на доэдиповой стадии2.

Уже в течение многих десятилетий не только психоаналитики обращаются к эмпатии. В основе ее использования в психоанализе лежит мысль о том, что психические расстройства вызваны вовсе не конфликтом, а нехваткой эмоционального тепла в раннем возрасте. Последователи Ш.Ференци, практикующие эмпати­чес­кий психоанализ, убеждены в том, что цель психо­анали­тической ситуации состоит не в доказательстве торжества истины над сопротивлениями пациента, а в снятии болезненных оков с его личности. При этом аналитик, оказываясь личностно вовлеченным в ре­аль­ную историю, создает вместе с пациентом новый, со­зи­дательный эмоционально-аффективный опыт.

Психологи экзистенциального направления придают особое значение эмпатическому пониманию другого, которое является одним из условий актуализации и тактическим приемом в психотерапии. Когда психотерапевт ощущает чувства и личностные смыслы клиента в каждый момент времени, когда он может воспринять их как бы изнутри так, как ощущает сам клиент, когда он способен успешно передать свое понимание клиенту, тогда эмпатическое понимание достигнуто. Естест­венно, оно встречается достаточно редко, в отличие от внешнего, оценивающего понимания.

Последователи бихевиоризма признают эмпатию в качестве одного из субъективных психических качеств человека. В бихевиоральной психотерапии, например детей с агрессивным поведением, она рассматривается как определенный вид положительного подкрепления, в результате которого достигается рефлексия чувств и теплое принятие ребенка психотерапевтом.

Теоретические различия в трактовках эмпатии, тем не менее, никоим образом не влияют на ее широкое терапевтическое применение психологами ряда современных направлений. И коль скоро эмпатическое слушание является существенным методом телефонного консультирования, споры о возможности терапевтического воздействия телефонного диалога могут считаться разрешенными. Установление эмпатического контакта между волонтером и абонентом рассматривается обществом «Самаритяне» как синоним дружеской помощи (befriending). Эмпатия позволяет расширить арсенал методов телефонного консультирования с использованием тактик различных психотерапевтических школ3.

Возникновение у абонента нового личностно значимого опыта может быть достойным завершением телефонного диалога истать началом трудного пути выхода из психологического кризиса.

В «Опавших листьях» у русского философа Василия Розанова можно прочесть: «Общество, окружающие убивают душу, а не прибавляют. Прибавляет только теснейшая и редкая симпатия, “душа в душе” и “один ум”. Таковых находишь одну-две за всю жизнь. В них душа расцветает. И ищи ее. А толпы бегай или осторожно обходи ее» (1990. С. 277). Эффективно осуществленное слушание в телефонном диалоге вполне способно сделать более частыми эти главнейшие для человека отношения — симпатию и эмпатию.

Признаки плохого слушателя (см. Хэмбли, 1992)

1. Он перебивает меня или течение моих мыслей.

2. Он меняет тему беседы.

3. Он думает о своем ответе, когда я еще говорю.

4. Он дает совет, а не занимается совместно поисками ответа.

5. Он обобщает, говоря, что я такой же, как все остальные.

6. Он приходит к скороспелым выводам или перебивает.

7. Он старается «решить» мою проблему.

8. Cвоим умом и эмоциями он находится вне моей ситуации.

9. Он перебирает руками, ногами или много суетится, изменяя положение тела.

10. Он говорит: «То же самое случилось со мной».

11. Он считает своим долгом заполнять все паузы в беседе.­

12. Он игнорирует мои вопросы.

Признаки хорошего слушателя

1. Он говорит мне «Да», открывая себя и принимая меня.

2. Я и он общаемся друг с другом тепло и естественно.

3. Он слушает паузы.

4. Он не претендует на то, чтобы узнать всю правду.

5. Он переживает то же, что чувствую я.

6. Он входит в мою ситуацию и положение.

7. Он отражает мои мысли и чувства.

8. Он принимает меня таким, каков я есть, и не осуждает.

9. Он позволяет мне спотыкаться в словах.

10. Он откладывает в сторону собственные заботы и проблемы.

Рекомендуемая литература

Айви А.Е., Айви М.Б., Саймэк-Даунинг Л. Психологическое консультирование и психотерапия. Методы, теории и техники: практ. руководство. М.: Психотерапевтич. колледж, 1999.

Кристенсон Т. Модель решения проблемы // Вестник РАТЭПП,­ 1993. № 1—2. С. 36—40.

Мэки Бр. Запись психотерапевтической сессии // Вестник РАТЭПП, 1992. № 1—2 (2—3). С. 37—52.

Орлов А.Б., Хазанова М.А. Феномены эмпатии и конгруэнтность // Вопросы психологии. 1993. № 4. С. 68—73.

Роджерс К. Эмпатия // Психология эмоций. Тексты / Под ред. В.К.Вилюнаса, Ю.Б.Гиппенрейтер. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. С. 235—238.

Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека / Пер. с англ. М.: Изд. группа «Прогресс—Универс», 1994.

Роджерс К. Консультирование и психотерапия. Новейшие подходы в области практической работы / Пер. с англ. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000.

Розанов В.В. Уединенное. Опавшие листья. М.: Правда, 1990. Т. 2.

Ференци Ш. Теория и практика психоанализа. М.: Пер Сэ, 2000.

Хэмбли Г. Телефонная помощь. Одесса: Версия, 1992.

Шерток Л., де Соссюр Р. Рождение психоаналитика. От Месмера до Фрейда / Пер. с франц. М.: Прогресс, 1991.

Энрайт Дж. Позиция слушателя-терапевта // Вестник
РАТЭПП, 1993. № 1—2. С. 41—78.

Энрайт Дж. Гештальт, ведущий к просветлению / Геш­тальт­терапия. Терапия и практика / Пер. с англ. М.: Апрель Пресс; Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000. С. 109—308.

1Здесь можно заметить, что начало слушания пациента — не выслушивание ответов на вопросы врача, а слушание того, что сам пациент говорит и хочет сказать, — положил З.Фрейд (Лоренцер А. Археология психоанализа / Пер. с нем. М.: Прогресс—Академия, 1996). Это подчеркивал и Р.Лэнгс в своем семинаре, а затем и книге (Langs R. The Listening Process.­ New York: Jason Aronson, 1978). Действительно, активное слушание в излагаемом понимании было бы просто ­не­возможно без фрейдовской идеи врача как интерпре­тирующего слушателя, а отношений «врач—пациент» как отно­ше­ний «свободных ассоциаций пациента и парящей ­внимательности врача». Но даже когда в США формирова­лось «Движение за умение слушать» (конец 1970—начало 1980 гг.), о пионерской роли З.Фрейда часто забывали за чередой техник и методов (см., например, Беркли-Ален М. Забытое умение слушать. СПб.: Питер, 1997).

Таблица 8.1

Основные приемы активного выслушивания

Таблица 8.2

2Понятие эмпатии неоднозначно (Психологический словарь. М.: Педагогика, 1983; Психология: словарь. М.: Изд-во полит.­ лит-ры, 1990; Reber A. Dictionary of Psychology. London; New York; Toronto:Penguin Books, 1995). За введенным Э.Тит­ченером термином эмпатии сегодня различают: (1) когнитивную эмпатию, базирующуюся на познавательных механизмах; (2) основанную на механизмах пракции и подража­ния эмоциональную эмпатию; (3) предикативную эмпатию как способность предвидеть эмоционально-аффективные реакции человека в той или иной конкретной ситуа­ции; (4) эмпатию как переживание тех же чувств и состояний, что и другой человек; (5) эмпатию как сочувствие — переживание своего эмоционального сос­тояния по поводу чувств другого человека. Э.Титченер под­черкивает в качестве условия эмпатии наличие эмпатической способности, которая уже в первые часы после рождения достоверно выше у девочек (вероятность ошибочности такого заключения 1:64 000) и с накоплением жизненного опыта у женщин несколько снижается, а у мужчин — наоборот (эти данные суммированы в книге Исаев Д.Н., Каган В.Е. Психогигиена пола у детей: руководство для врачей. Л.: Медицина, 1986). В качестве важного отличия процессов эмпатии от других видов понимания указывают на слабость рефлексивной стороны этого процесса и его замкнутость в рамках непосредственного опыта. Автор обозначает термином «эмпатия» воспринимаемое клиентом эмоционально-аффективное присутствие консультанта, то есть некий рефлектируемый консультантом психотехнический комплекс, которым консультант пользуется в работе. Не посягая на право автора прибегать к собственной интерпретации, считаю необходимым подчеркнуть ее отличие от принятого понимания. Как представляется, снятию возможных при этом разночтений способствовало бы обращение к принятой терминологии, различающей соотносимое с симпатией рефлексивное слушание и соотносимое с эмпа­тией — эмпатическоеслушание как техники консультирования.

3Понятие эмпатии связано с очень разными его пониманиями и определениями, которые условно и в общем можно разделить на эмоционально-процессуальные и интеллектуально-инструментальные. Автор уделяет внимание преимущественно второй группе взглядов на эмпатию.

Глава 9.

ПСИХОЛОГИЯ
ТЕЛЕФОННОГО ДИАЛОГА

Благословен лабиринт бесконечных причин и следствий, что на пути к тому зеркалу, где никого
не увижу или увижу другого, мне даровал созерцать зарю языка.

Хорхе Луис Борхес

В современном мире отчуждение человека от человека стало почти непременным атрибутом существования. Элиас Канетти писал, что, будучи отъединенным от себе подобных, «ничего так не боится человек, как непонятного прикосновения» (Канетти, 1980. С. 391). По сути — это постоянная форма невротического страха, при котором человека не покидает внутреннее напряжение, предчувствие несчастья или угрозы. Непонятное прикосновение порождает некое неопределенное беспокойство, сходное с тем, что называется «свободно плавающей тревогой». Она, эта тревога, отчуждает человека от других людей, заставляет его чрезмерно одеваться, закрываться в домах, отстраненно вести себя на улице, в компании, на работе или в транспорте. Чужое «прикосновение» может привести к панике, лишить ночью сна, без которого ощущение беззащитности достигает порой неимоверной силы.

Но это же непонятное прикосновение толкает человека к человеку, к диалогу между ними. М.Бубер считал, что основным фактом человеческого существования является истинный диалог между человеком и человеком, основанный на признании его Я в отличности и инакости от другого человека и на готовности слушать и отвечать другому. Только истинный диалог, общение между Я и Ты, может освободить человека от страха перед непонятным прикосновением. Возникает пространство диалога, имеющее не только психологические характеристики, но и свою особую, экзистенциальную сущность. Человек в истинном диалоге как бы входит в пространство другого, ощущая и себя и его частью этого общего пространства. Это ощущение устраняет у человека страх и приводит к эмоциональному облегчению и разрядке.

Переход от страха перед непонятным прикоснове­нием к разрядке является превращением, происходящим в ходе телефонного диалога. Каждый из собеседников ощущает и может описать свое собственное пространст­во и пространство собеседника. Консультант при этом находится в более выгодном положении, так как инфор­мация абонента дает ему возможность легче и быстрее освоиться и представить себе пространство собеседника. Недостаток подобной информации может вызвать у абонента неопределенное чувство дискомфорта, побуждая его задавать вопросы о личности консультанта. Пространства собеседников в телефонном диалоге — это психологические пространства личностей, которые могут сближаться друг с другом или соприкасаться. Так возникает особое пространство телефонного диалога, растущее от отношений Я—Оно к отношениям Я—Ты. Развитие способности к описанию психологических пространств собеседников и телефонного диалога приводят к выработке очень важных практических умений. Подобно тому, как способность ориентироваться на местности помогает найти нужный путь, осознанные навыки описания пространств прокладывают дорогу к дальнейшему эмпатическому пониманию другого.

Следует различать два типа телефонных диалогов: завершенные и незавершенные. На этапе знакомства и предварительных приветствий все диалоги имеют открытое начало. Собеседник предлагает для разрешения какую-либо проблему, поскольку не знает, как с ней быть. Он открывает консультанту, по крайней мере частично, свои чувства, фантазии и эмоции. Открытость консультанта также является одним из важнейших предварительных условий консультативного диалога: консультант должен присутствовать в нем, быть полностью доступным другому без предвзятости и назидательности. М.Бубер сравнивает участников истинного диалога с солистами оркестра, которые, стремясь к гармонии при исполнении музыкального произведения, чутки, внимательны и открыты в отношении друг друга, но при этом не теряют своей собственной мелодии.

Чаще всего в телефонном консультировании встречаются завершенные диалоги. Они имеют свое начало, закономерную стадийность развития и оканчиваются по желанию абонента. Завершение диалога делает его ус­тойчи­вым в пространстве—времени. Устойчивость является главным свойством завершенного диалога. Она обеспечивается открытостью и конструктивной позицией его участников.

Незавершенные диалоги по существу не имеют ло­ги­­чес­кого окончания. По форме они могут прекратиться в силу разнообразных причин: внезапного побуж­де­­­ния абонента или технических помех. Их основное качество — неустойчивость в пространстве и времени. Они лишены психологического центра, в них не фор­ми­­­руется пространство диалога. Они как бы «прова­ли­ваются в никуда», оставляя у консультанта чувство неудовлетворенности и дискомфорта. Как правило, неза­вершенные диалоги возникают с регулярными, манипуля­тив­ными или мас­турбирующими абонентами, которые почти полностью закрыты для истинного диалога и не проявляют желания к конструктивному общению. С другой стороны, незавершенный диалог может быть ре­зуль­татом закрытого, поучительного или высокомерного отношения консультанта к собеседнику. Неза­веp­шенные диалоги стремятся к произвольной длительности и временной экспансии. Они не завершаются, а распадаются. Предчувствие грозящего краха почти телесно присутствует в незавершенном диалоге. Чувство распада субъективно ощущается опытным консультантом. Его попытки избежать распада обрекают незавершенный диалог на неограниченное расширение круга неразрешимых проблем и не поддающуюся контролю продолжительность.

В пространстве диалога консультант становится его частью, ощущая другого в нем. Исчезновение «свободно плавающей тревоги» и появление облегчения свидетельствуют о возникающей между собеседниками эмпатии. Возникает разрядка эмоциональных переживаний у абонента и напряженного ожидания востребования его открытости у консультанта. Следовательно, первый шлюз общения открыт.

Начинающееся обсуждение проблемной ситуации при эмпатическом отношении друг к другу приводит к тому, что пространства собеседников начинают сближаться, человек идет навстречу человеку. Постепенно сокращается расстояние между ними. При соприкосновении происходит освобождение от исходно существующего сознания дистанции. Человек начинает чувствовать другого человека. С этого момента облегчение еще более усиливается, а конструктивность диалога становится все зримее. Это еще не обязательно начало диалога между Я и Ты, но очень важный шаг на пути к нему, своего рода преодоление второго шлюза.

В ходе размеренного и плавного течения завершенного диалога, казалось бы, обоюдными усилиями приближающегося к конструктивному окончанию, могут возникать «вспышки» незавершенного диалога. Они являются следствием увлечения консультанта разработкой лишь одной темы или возникновения феномена переноса, при котором актуализируются бессознательные агрессивные импульсы абонента. Как поступать консультанту в этих случаях? Ведь «вспышка» незавершенного диалога может привести к краху коррекционных усилий.

Увлеченность одной темой порождает у консультанта опасную иллюзию, что она и есть то самое, ради чего абонент позвонил по телефону. Следует помнить, что это может быть лишь первым внешним впечатлением. Излишняя сосредоточенность консультанта внезапно приводит к появлению у собеседника недовольства и раздражения («Ну, я же человек прежде всего, а не проблема!») или деструктивных тенденций («Что ему мои трудности, если он не понимает меня как человека!»). В этом случае «вспышка» незавершенного диалога является следствием профессиональных упущений консультанта, и ее можно прогнозировать. Как правило, ей предшествует ощущаемое консультантом чувство нарочитого затягивания диалога. Возникает расхождение пространств собеседников, за которым может последовать попытка абонента разрушить границы консультанта. Блокировать эту «вспышку» можно только открыв себя, свою личность, свое Я абоненту, не пренебрегая возможностью извинения за допущенные просчеты.

Иногда незавершенный диалог возникает в консультативной беседе, содержащей психоаналитические элементы, если при обсуждении консультанту удается обнаружить комплекс травматических подсознательных переживаний. Вначале он обычно скрыт иными, не имеющими отношения к делу обстоятельствами, его обнаружение чревато возникновением агрессивности. Абонент испытывает двойственные чувства: с одной стороны, он рад достигнутому результату, снизившему тяжесть его невротических переживаний, с другой — он рассержен из-за того, что стал открыт для консультанта и не сможет получать от них дальнейшую выгоду. Тогда у него возникают деструктивные тенденции со стремлением разрушить результаты терапевтической беседы. Блокада этой «вспышки» достаточно сложна. Она доступна консультанту, имеющему определенные познания в психоанализе. стратегия его действий состоит в возвращении диалога в конструктивное русло путем открытого и аутентичного отношения к собеседнику.

Телефонный диалог имеет не только свое пространство. Он протекает во времени, которое является его существенной характеристикой. Далеко не всегда консультант может узнать, что происходит с чувством времени у абонента. Однако, это оказывается доступным в ходе тренингов, когда участникам, играющим роли абонента и консультанта, предлагается описать свои ощущения времени. Они могут быть как вербальными, так и невербальными. Примером может служить следующее описание «консультанта»: «Я чувствовал, что разговор поднимался как бы вверх, затем затормозился и стал опускаться, замедляться, а потом вновь стал подниматься, хотя и не до прежнего уровня» (в этом случае «абонент» прервал разговор). «Абонент» рассказал о сходных визуально-кинестетических ощущениях колебания времени в беседе. В описанной ситуации участниками была достигнута определенная степень открытости с выходом на решение проблемы. Диалог был конструктивным, и участники относились друг к другу эмпатически. По-видимому, сходные ощущения времени у них были результатом формирования эмпатии. Можно предположить, что аналогии в «растяжении» или «сжатии» времени определенным образом связаны с чувственной модальностью — эмпатией.

Таким образом, ощущение времени в завершенном диалоге меняется. Его замедление, как правило, отражает диалогические затруднения из-за появления неконструктивных отношений. В незавершенном диалоге изначально возникает явное несоответствие времен собеседников. У агрессивного абонента оно течет молниеносно. Он не отдает себе в этом отчета, поскольку любая агрессия предполагает внезапность и быстроту. При этом у консультанта, которого охватывают досада, неудовлетворенность или вина, возникает замедление чувства времени.

Для телефонного диалога характерны и другие особенности психологического времени. Оно течет скорее, чем в окружающем пространстве, или даже бесконечно быстро в случае возникновения отношений Я—Ты. Перефразируя известное изречение, можно сказать, что «открытые и аутентичные друг другу люди часов не наблюдают». Иногда время даже течет вспять: от следствий к причинам. При выяснении ситуации консультант проделывает путь от следствий к причинам, от поверхностных обстоятельств к более существенным. Получается, что консультант в ходе диалога находится в мнимом времени, добираясь до некоторого исходного события, которое является конечной причиной и, только найдя ее, поворачивает обратно. Нечто подобное описывал П.Флоренский, говоря о времени во сне: «В сновидении время бежит, и ускоренно бежит, навстречу настоящему, против течения времени бодрствующего сознания. Оно вывернуто через себя и, значит, вместе с ним вывернуты все его конкретные образы». Идя от следствий к причине, консультант преодолевает, в терминах теологической антропологии П.Флоренского, путь от Личины ситуации к ее Лицу, или даже Лику, что возможно при установлении между собеседниками отношений Я—Ты.

Процесс телефонного диалога трудно программировать во всех частностях. Но знание основных этапов диалогического общения необходимо для консультанта. Нельзя заранее предугадать, как и чем обернется общение с собеседником, и напряженное ожидание консультанта перед беседой является тому свидетельством. Но, зная этапы телефонного диалога, можно более эффективно построить консультативную беседу и определить ее прогноз.

Для практической пользы можно выделить следующие этапы телефонного диалога: введение; исследование чувств и проблем абонента; исследование альтернатив и решений; завершение.

Введение в диалог. Им начинается общение с собеседником. Активное слушание на этом этапе имеет наибольший удельный вес и проявляется прежде всего в понимании, заботливости и открытости по отношению к абоненту.

Исследование чувств и проблем. Оно включает поощрение к выяснению чувств и проблем, по возможности четкое их определение, обсуждение и размышление над путями их изменения или коррекции. Как и на предыдущей стадии, сохраняется понимающее, заботливое, открытое и эмпатическое отношение к собеседнику. Наряду с этим большое значение в активном слушании приобретает объективность.