Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


Первый раз в постели




 

Чёрная Роза улыбнулась и тяжело вздохнула, налила себе полкружки вина, выпила одним махом, затем достала пачку «Салема», взяла сигарету и предложила Алёше. Алёша достал из костра длинный уголёк, и они оба закурили.

Саша снова вздохнула и сказала:

- Эх, счастливый ты, Алёшка, у тебя папа и мама, ты живёшь с родителями. А я, ты же знаешь, сирота…

Она говорила с какой-то трагической иронией, будто подсмеиваясь над собой.

– Отца убили в драке, а мама потом с горя спилась. Ужасное было время. Мне было всего четыре года, а я их так хорошо помню, как будто это было вчера. Мама потом тоже погибла, зимой замёрзла на улице, в снегу. Несчастный случай. Я осталась с бабушкой. Она умерла, когда мне было пять лет.

Потом я жила с дядей. Собственно, он мне даже и не дядя, а какой-то дальний родственник по отцовской линии, но я привыкла называть его дядей. Дядя Эдик. Он был учителем и преподавал литературу как раз в той школе, где я учился. Он был мой опекун, жены у него не было, и мы жили вдвоём.

Хорошо было! Я его любила, он меня тоже очень любил и воспитывал, как родную дочь – не так, как мой отец. Тот порол меня ремнём за что попало, а когда был пьяный, вообще грозился убить. А дядя Эдик был такой интеллигентный, вежливый, вроде нашего Сергея Александровича.

Он был прекрасный фотограф-любитель, особенно меня любил фотографировать. Я в тринадцать лет стала увлекаться готикой, стала дерзко и сексуально одеваться и краситься, как другие готы. Моих друзей в школе родители за это ругали, а дядя Эдик наоборот меня только поощрял, ему это нравилось!

Представляешь, он купал меня в ванне – уже большую, лет в тринадцать и дальше. Намыливал меня всю, тёр мне спину и всё говорил мне, какая я красивая и так далее. Он много рассказывал мне о Древней Греции и Риме – какие свободные нравы царили там насчёт любви. Не так, конечно, как он нам преподавал в школе, а во всех красочных подробностях. Рассказывал многое из классической литературы, про то, как возникали отношения между взрослыми мужчинами и нимфетками, юными девочками. Особенно любил мне читать роман Набокова «Лолита» - там как раз про такую девочку, как я тогда была, и как у неё было с главным героем, во всех подробностях… ну, ты понимаешь, о чём я говорю!

Саша вопросительно взглянула на Алёшу, тот кивнул.

- И что же было дальше? – спросил он.


- А когда мне исполнилось четырнадцать лет, он мне устроил настоящий праздник. Разрешил пригласить моих друзей-готов из школы, накрыл роскошный стол. Играла музыка, группы «Лакримоза» и «Хим», так было здорово! Я сидела такая красивая – после ванны, в розовом готическом платье с кружевами, как у куклы (знаешь, есть такие дорогие красивые готические куклы, итальянские?), с серебряной заколкой, а волосы мне дядя Эдик сам причесал и уложил. И все меня поздравляли и дарили мне подарки. Дядя Эдик тоже много чего подарил. Представляешь, как я была счастлива!

А потом, когда ребята ушли, мы с ним долго сидели на балконе в плетёных креслах – ночью, при луне, и он открыл бутылку французского шампанского, чтобы отметить начало моей новой, взрослой жизни, как он сказал.

Налил мне сначала один бокал, через некоторое время – другой, так что я здорово опьянела – много ли надо было девчонке вроде меня? А дядя Эдик поздравлял меня с началом новой жизни и всё говорил, как он меня любит и как хочет, чтобы и я тоже так же любила его. Я даже удивлялась – разве же я его не люблю? Конечно, очень люблю – я ему это говорила, и ему это было так приятно…

Так мы сидели и любовались на луну. Он принёс гитару и попросил меня спеть какую-нибудь нежную, романтическую песню о любви. А я была такая пьяная, что у меня получалась полная ерунда, но он был в восторге, смеялся и аплодировал мне, гладил по голове и говорил, что это просто очаровательно.

Потом он опять читал мне о том, как Гумберт путешествовал с Лолитой по Америке, и как они в первый раз ночевали вместе в гостинице, и что и как у них там было…

- А сколько лет было Лолите? – спросил Алёша заинтересованно.

- Наверное, лет тринадцать, четырнадцать, ну вот как мне тогда…

-Ни фига себе, - присвистнул Алёша. – Всё ясно. Это же статья!

- Точно! Но меня это тогда очень рассмешило и позабавило, а я была совершенно пьяная. Я сидела, откинувшись в кресле, балдела, и мне было так хорошо! А дядя Эдик говорит: «Вот так Гумберт взял Лолиту в свои объятия и унёс её в царство любви», - и с этими словами легко поднял меня на руки – он был видный мужчина, дядя Эдик, высокий и сильный, а во мне и сейчас-то, при росте сто восемьдесят, всего пятьдесят пять килограмм. А тогда я хотя и была уже довольно высокая, но всё равно – как соломинка, в четырнадцать-то лет!

Он легко-легко поднял и понёс меня, как игрушку, но не ко мне, а в свою спальню и там уложил на постель. Он и правда, решил, наверное, что я уснула. А я только притворялась спящей, во мне появилось какое-то озорство. Не знаю, почему, но мне было так приятно, и я всё ждала, что он будет делать дальше.

В спальне, - Чёрная Роза загадочно понизила голос, - он выключил весь свет, оставил только маленький красный ночник и медленно-медленно сам начал меня раздевать «спящую». Он расстегнул и снял с меня розовое готическое платье, как у принцессы – это было так эротично… Знаешь, Алёшка, что удивительно – я ведь до этого перед ним столько раз раздевалась, в ванной и где угодно, я ведь, можно сказать, выросла при нём странно, да? Почему такие ощущения?

- Ну вот, значит, и выросла! – горько усмехнулся Алёша.

- Точно! И теперь всё было совсем по-другому. Я так волновалась, как будто это было какое-то таинство. Медленно, медленно он снял с меня совершенно всё – ух, как же я завелась! Но виду старалась не подавать – хотя, боюсь, всё-таки было заметно, что я не совсем сплю…

- Наверное, было заметно, но, видно, ему это нравилось, - сказал Алёша.

- Да, я тоже так думаю. Он стянул с меня носочки и, наконец, осторожно снял с меня трусики. - Чёрная Роза хмыкнула. – Тут я как бы «проснулась» и выразила некоторое удивление, а дядя Эдик ласково мне объяснил, что античные нимфы трусиков не носили, да и вообще – зачем нужны какие-то покровы, если юное тело и без них так прекрасно! .. Это он так сказал.

Она замолчала, выдерживая интригующую паузу, и курила, искоса поглядывая на Алёшу.

- А дальше? – хмуро спросил юноша. – Что сделал с тобой этот гад?

- А может, не надо рассказывать? - спросила Саша с сомнением. – Тебе может не понравиться.

- Ну уж нет, начала – так рассказывай, - ответил Алёша, вздохнув. – Мы же договорились быть откровенными. Да ты не думай, я ведь всё понимаю…

Саша рассмеялась и продолжала свой рассказ.

- Я заметила, - продолжала Саша, - что он стоит в одном расшитом восточном халате, и я сама лежу перед ним совершенно голая, раскинувшись на простынях – знаешь, как в какой-то сказке! Я улыбалась ему, трепеща от ожидания, и думая, что же будет дальше…

И он меня спросил:

- Хочешь, я покажу тебе, что добрый мудрый Гумберт делал с прекрасной Лолитой, когда они оставались одни?

Я кивнула.

Он, скинув халат, лёг рядом со мной и стал меня страстно ласкать и гладить везде, и я не сопротивлялась – наоборот, я сам поддавалась ему. Я же верил ему, дяде Эдику, во всём.

Он объяснил мне, что я должна делать. Я немножко испугалась и спросила :

- А стоит ли? – потому что его член был такой большой, и я не знала, сумею ли я, хрупкая девчонка, выполнить то, о чём он просит.

Но он успокоил меня, уверяя, что всё будет в порядке, а я была навеселе, и решила слушаться его во всём, чтобы испытать всё, чему он меня научит.

- К тому же, - добавил он, - в этом нет ничего постыдного и неприличного. Многие мужчины этим занимаются с девочками. Только никому не рассказывают. И мы никому не расскажем, правда?

- Ещё бы, конечно! – горячо заверила я его. – Не скажем никому ни слова!

- Только если будет немножко больно, пожалуйста, не кричи, а потерпи немножко, - ласково попросил он. – А то вдруг кто-нибудь услышит!

Я обещала, что не стану кричать, и позволила ему сделать со мной всё, что он хотел, по-настоящему – ну, ты понял… В общем, он лишил меня девственности… и чуть-чуть не разорвал на части.

Сначала было здорово больно, Алёшка, ох как больно! Весь хмель улетучился. Я задрожала, у меня хлынули слёзы, но он держал меня крепко. Я извивалась и еле сдерживалась, чтобы не закричать, но твёрдо решила не проронить ни звука, лишь крепко сжимала зубы, как он велел – смешно, да? – она улыбнулась.

«Ничего себе смешно!» – подумал Алёша, взволнованно, с болью слушая эту исповедь.

Саша продолжала:

- Когда всё завершилось, я лежала в изнеможении, не в силах пошевелиться, а он ещё немножко погладил меня, пока не успокоился, а потом выкурил сигарету, и уснул.

А я лежала, у меня всё болело, и на простыне оказалась моя кровь, но я была гордая, что я теперь настоящая женщина… Потом я тоже уснула…

Вот так это было у меня в первый раз. А потом мы жили так около года. Он меня ещё многому обучил. Но никто, конечно, ничего не знал. Это была тайна, наша великая тайна. И тогда я в него страшно влюбилась. Он был такой образованный, интеллигентный…

- Я где-то читал, что у жертвы иногда возникает особое, трепетное чувство к своему палачу… - прошептал Алёша и отвернулся.

Чёрная Роза усмехнулась, вздохнула и закурила новую сигарету.

- Ты смеёшься надо мной, ты осуждаешь меня? – она взглянула Алёше в глаза. – Но почему? Вот такая у меня была первая любовь. Самая настоящая. Я ведь любила его, знаешь, как любила!

Ему очень нравилось фотографировать меня – обнажённую, разумеется – во всех видах. На солнечной поляне - на траве, или на диване – на звериной шкуре. Или на балконе у перил в дождь, в тёплый летний дождь. Или зимой, возле бани - голую, хохочущую на снегу. Я даже не понимала – зачем ему столько моих фотографий, а он смеялся, говорил - для истории. А я помогала ему по хозяйству, прямо как жена или дочка, разбирала тетрадки младших школьников, которые он приносил на проверку домой, занималась с отстающими – в общем, была ему чем-то вроде подмастерья у художника. Вот так. Это было самое счастливое время моей жизни. Вот такая история.

Саша умолкла и медленно курила, глядя на отражение луны в реке.

Алёша тоже молчал, охваченный разноречивыми чувствами. Такого он ещё не слышал…

- Ты думаешь, это всё? – повернулась к нему Саша. – Нет, это ещё не всё. Самое интересное было как раз впереди.

 

 


Поделиться:

Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 612; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.008 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты