Глава 12 часть 2

***
В аэропорту я выискиваю глазами брата. Вижу улыбающуюся Томоко с малышом Рё на руках. Рядом с ними застыл широкоплечий амбал двухметрового роста в черном костюме. Перемещаюсь поближе к Нисею - так как-то надежнее.
- Привет, ребята. Это Такэо, он присматривает за нами с Рё.
Молчаливый незнакомец коротко кланяется, глаз не разглядеть за темными очками. Мы с Нисеем будто проходим первый досмотр в аэропорту, он разглядывает нас с внимательностью таможенника: с макушек до самых пяток, сканирует и сумки, и мысли. Не опасны - зеленый свет, можете идти. Передергиваю плечами, делая вид, что поправляю тяжелый рюкзак за спиной.
- Привет, Томоко! – Нисей - сама бодрость и радушие.
Будто не он всю ночь вытворял все это со мной… Тело приятно ломит, я чувствую жгучий румянец, выступающий на щеках. Рё улыбается нам. Люди вокруг протекают шумными ручьями. Моя жизнь несется вперед скоростным поездом до пункта с заветным названием «Счастье».
- А вот и наши женихи! – Томоко приподнимается на носочки, чтобы лучше рассмотреть приближающихся брата и Соби.
- Доброе утро, - Сеймей как всегда собран, это сквозит во всем - в его движениях, жестах, интонациях.
Соби едва заметно улыбается Томоко. Так странно видеть настолько замкнутого и скупого на эмоции человека, как Агацума, с улыбкой на лице… Рё тянет к нему свои маленькие ручки.
- Соби-кун, ты определенно внушаешь доверие нашему малышу, - она уверенно передает сына безымянному бойцу.
Я нервничаю, присматриваюсь к Сею. Но он, похоже, счастлив. Чуть наклонившись к малышу, тихо здоровается с ним, осторожно гладит маленькую ладошку. Интересно, что Агацума делает с моим братом? Гипноз? Внушение? Это можно назвать маленьким чудом. По сравнению с тем, что я видел в последний раз, он спокоен. Абсолютно.
- Такэо, давно не виделись, - Сеймей приветствует великана как старого знакомого.
- Давно, хозяин.
Брат разворачивается к Томоко, вопросительно глядит в ее довольное лицо.
- Да, Сеймей, он будет называть тебя так, я настаиваю. Ты – отец Рё.
Значит, Такэо служит семье Томоко, ее личный охранник? Какая дикость, но у них так принято. Я помню, Сей мне рассказывал. Хотя, я должен быть счастлив, что она взяла с собой одного Такэо, а не целую банду якудза.
Снова тянусь к Нисею, вспоминаю о Джаннет, становится легче. От этих воспоминаний словно идет теплый и мягкий свет.
Регистрация. Толпы народа. Томоко куда-то уходит с Рё. Нисей откидывается за столиком кафе, стаскивая огромную серую вязаную шапку и расстегивая дутый жилет.
- Ангел, ты выглядишь растерянным. Знаешь, мужчины падки на такое выражение лица. Я вот думаю, как бы тебя не увели! – подмигивает он мне.
- Ты говоришь, как Джаннет, – пытаюсь спрятаться за шарфом.
- Кто, ты думаешь, научил ее говорить так?
Я наблюдаю за снующими вокруг людьми. Раскупающие сувениры иностранцы. Скучающие местные жители. Увлеченно болтающие женщины, не забывающие поглядывать на часы. Кто-то уткнулся в ноутбук, кто-то говорит по телефону. Кто-то застыл посреди занятых незнакомцев.
Застыл… Напряженно прислушивается к окружающему миру. Я ощущаю знакомую ауру жертвы. До боли известная дрожь внутри, нервы вытянуты в вибрирующую струну. Сеймей… Что происходит? Он смотрит и не видит нас. Еще секунда - применит силу.
- Нисей, - я хватаюсь за руку, единственно способную помочь.
Мой боец медленно поднимается и делает первый шаг к брату.
Я слышу знакомые шаги в сознании. Акаме застывает передо мной. Холод по спине. Звуки гулом отражаются от зыбких стен, ненадежной земли под ногами, хрупких живых существ. Шаги все ближе. Брат резко разворачивается.
- Соби, - одними губами произносит он.
Я вижу, как белеют костяшки пальцев, когда он сминает ткань темно-синего свитера на груди безымянного бойца в кулак. Короткий жест. Пальцы мгновенно разжимаются. Они разворачиваются и идут к нам. Спокойные лица, словно ничего не произошло. Ничего не изменилось. Ровным счетом ничего. Все на своих местах. Кроме воздуха в моих легких. Я пытаюсь вздохнуть и закашливаюсь…
- Все хорошо, ангел, - теплая ладонь на моем затылке.
Брат садится за стол рядом со мной. Мысли вылетают из головы - я старательно их гоню. Я боюсь страха. Боюсь неизбежности. Боюсь задавать вопросы. Он безупречен. Только не с ним. Этого не может быть. Я отказываюсь думать. Все. Хватит.
Рассматриваю потертые джинсы на его коленях.
- Сей, что за странные штаны? Это краска?
- Они не мои, - задумчиво улыбается брат.
- Вы что, меняетесь вещами?
- Я люблю носить его вещи… Рицка, откуда такие вопросы? Идем уже, кот!
Набираю полную грудь воздуха и вплотную подхожу к брату.
- Сей, ты помешался на своем Соби. Что происходит?
- Я все так же люблю тебя, Рицка.
- Что было несколько минут назад? Против кого ты хотел применить силу?
- Ложная тревога, кот. Все в порядке.
Опять сбежал! Ни слова прямо, сплошные увертки и обходные маневры. Что же делать? Как мне помочь тебе, братишка? Выход… я отчаянно ищу его, но ты словно держишь дверь с другой стороны. Лазейка залита бледностью твоего лица. Ты укутался в чужую одежду, думаешь, я ничего не замечу?
Перелет длится целую вечность, шестнадцать часов в воздухе. Мы прилетаем в Ванкувер раньше, чем вылетели из Токио. Нисей бодрится, обнимая меня на выходе из самолета, и бросается в зону для курения.
- Вот и вся твоя любовь, - бурчу я себе под нос.
Сеймей несет Рё, малыш большую часть пути провел на руках Соби и своего отца. Не знаю, что так привлекло внимание ребенка к этой парочке. Но глядя на них с малышом, мне почему-то становится очень хорошо и спокойно.
- Живее, Рит-чан, не зевай! – Томоко уверенно шагает вперед. Такэо позади – не отстает, как же.
Раннее утро в чужом городе. Я рассматриваю Ванкувер из-за стекла такси, везущего нас в гостиницу. Этот город - головокружительный. Я забываю обо всем на свете, видя его великолепие. Ванкувер, он как Токио, только красивый. Не похож на фотографии европейских городов, но и не азиатский. Гибрид из всех моих познаний о мире, складный и умелый. Даже обилие стеклянной архитектуры не вселяет холод, не отталкивает. Мне хочется бесконечно восхищаться и запомнить, запечатлеть в памяти.
Стоя у гостиницы, я разглядываю лица людей. Здесь так много азиатов - японцев, китайцев, тайцев, корейцев! Каждый второй говорит на другом языке. Вон индусы в тюрбанах. Вон там негры. Мелодичный язык - наверняка французы. Жестко звучащее «р», которого нет в нашем языке - точно немцы. Английский узнаю легко. Очень странный язык, который я не могу идентифицировать, оказывается русским. Нисей улыбается, подсказывает, видя мое удивление и восхищение.
В гостинице к нам тут же подходят, чтобы предложить помощь с Рё. На ресепшне долго извиняются за отсутствие должного количества номеров, но обещают все решить в течение дня. Томоко с малышом отправляются отдохнуть. А мы выясняем, что впятером, включая Такэо, в худшем случае эту ночь проведем в одном номере, забронированном Сеймеем и Соби.
Бросив в номере сумки, отправляемся гулять. Такэо предпочитает остаться с «госпожой и маленьким господином». Все это не укладывается у меня в голове, но я уже даже не удивляюсь. Я словно во сне.
Солнце светит ярко, до слез. Нисей в шапке и зеркальных очках напоминает рок-звезду. Соби греет озябшие пальцы в кармане брата. Они улыбаются, глядя друг на друга.
Веселый продавец в магазине, куда мы с Нисеем заворачиваем за сигаретами, говорит мне: «Что, понравилось? Оставайся у нас жить!» Я счастливо улыбаюсь. Такое простое общение с незнакомыми людьми! В Японии есть лишь формальные поклоны и бесконечный этикет, сдержанность, одинаковые черные костюмы. Здесь – совсем не так! На улицах я видел несколько человек в футболках, и тут же женщин в коротких шубах! Современный Вавилон! Нет - другая планета!
Вот так легко - идти и вдыхать солнечную радость этого города. Вдоль моря, огромного, бесконечного, совсем чужого, но безмерно красивого. Смотреть на небоскребы, кажущиеся смешными детскими игрушками на фоне горных громадин, покрытых снежными шапками. Утопая в золоте осенних деревьев, укрываясь от ледяных порывов, улыбаться синеве над головой и отдаленному теплу солнца.
- Сей! Посмотри! – я указываю на небольшой моторный самолет, приземляющийся на воду.
- Здорово, - улыбается брат.
Я оборачиваюсь к ним и буквально замираю на месте. В жизни не видел ничего более… красивого. Эти двое никогда себе такого не позволяли на улицах Токио. Они идут, перекрестив за спинами руки, придерживая друг друга за талии. Так близко, как только возможно. Соби чуть наклоняется вперед, смеясь над чем-то из их неслышного разговора. Желто-золотые и багряные листья шелестят у них под ногами. Легкие воздушные тени проносятся вокруг, вперемешку с солнечными бликами.
Если кто-нибудь спросит меня сейчас: а как ты представлял себе своего брата в двадцать два года, в двадцать три? Как ты вообще представлял себе это период времени? Я отвечу: вот так! Я уже не могу вообразить их отдельно друг от друга. Только вместе.
- Предлагаю сегодня уложить детей и женщин спать, а самим напиться! У вас обоих не было мальчишника! – Нисей, как всегда, горазд на выдумки.
Мы заходим в первое попавшееся на пути кафе.
- Я поддерживаю идею Акаме, - брат пьет кофе, провожая глазами тончайшие нити табачного дыма сигареты Соби.
- Звучит простовато, но мне нравится, - с усмешкой произносит Агацума.
- Я тоже согласен!
- Присматривай за ним, Акаме, - смеется Сеймей.
Притворяюсь оскорбленным и подношу к губам чашку чая, недовольно глотаю горячий ароматный напиток.
В гостинице мы долго разговариваем с Томоко. Соби успокаивает Такэо после того, как «госпожа» изъявляет желание пойти ненадолго с нами. Рё хнычет и требует к себе внимания. Брат приходит к нам с объявлением, что освободившуюся комнату мы оставляем Такэо, а сами будем ночевать в одном номере. Он уже позвонил и уточнил время завтрашней церемонии, нам нужно быть ровно в двенадцать часов пополудни.
Всегда поражался этому качеству Сеймея. Он может быть очень разным. Расслабленно бродить по осеннему берегу в обнимку с Соби, успокаивать капризничающего ребенка, а через секунду быстро и четко решать все наши насущные проблемы. Настоящая жертва, уверенная, решительная. Я всеми силами постараюсь быть достойным этого звания, постараюсь быть достойным бойца с именем Beloved.
Мы с Нисеем наперегонки мчимся в душ. Хитрец дает мне фору и запирает за нами дверь.
- Им нужно побыть немного наедине. Да и нам тоже не помешает. Я прав, ангел? – стаскивая с себя одежду, подначивает Акаме.
Теплые струи по усталому телу, по измотанным нервам. Это перелет выбил меня из колеи. Обилие новых впечатлений, ритм, не дающий времени на размышления. Знакомые ладони по ноющей шее, по напряженным мышцам спины. Упираюсь руками в стену и блаженно жмурюсь.
- Ты устал, Рицка. Может, поспишь пару часов?
- Только с тобой, - бурчу себе под нос, но он все слышит. Прижимает меня к себе.
Да, я ждал. Это вошло у меня в привычку - ждать, когда он обнимет меня вот так, чтобы всем телом чувствовать прикосновение. Осторожно разворачиваюсь и целую его. Вода струится по телу. Мокрые волосы липнут к щекам.
Нисей… позволяет мне без страха взглянуть в будущее и радоваться настоящему. Он заставляет почувствовать, что я нужен ему. Он… Я люблю его. Так может быть? Рациональных объяснений нет. Просто люблю. С ним вечность возможна и безопасна.
- Нисей, - обнимаю его крепко-крепко, – спасибо тебе.
- Ангел, ты слишком добр ко мне. Но я вполне этого заслуживаю, - смеется он под струями воды.
Терплю из последних сил. Сентиментальность не влияет на темперамент. Осторожно касаюсь его, вверх и вниз, потирая большим пальцем, как делает он. Придвигается ближе, повторяя мои действия. Сегодня я буду делать, что мне захочется?
После нескольких ласк мои грандиозные планы куда-то улетучиваются. Я чувствую только его руки, его кожу, его дыхание. Уткнувшись в его плечо, с трудом выдыхаю.

- Сей, я посплю пару часов, - пошатываясь, шлепаю из душа в огромном белом халате и странных шлепанцах. Брат что-то ищет в сети на ноутбуке, в то время как Соби раскладывает вещи по полкам.
- Без проблем, - изучая меня черными глазами, произносит Сеймей. – Кот, иди ко мне.
Я с облегчением залезаю на кровать к брату, обвиваю его руками, устраиваясь позади. Такой привычный жест, но сейчас это выглядит странно… У каждого из нас есть любимый человек. Каждый из нас уже сам по себе. С другим. Не вместе. Но я уверен, я делаю все правильно. Я хочу оставаться настолько близким с Сеймеем, насколько он позволит. Мы всегда будем друг у друга. Что бы ни случилось. Его руки успокаивают. С детства любимый запах, стук сердца. Зарываюсь носом в черные волосы.
- Люблю тебя, братишка.
- И я тебя, кот.
Я засыпаю на коленях Сеймея. Жуть, у него уже есть сын, который и должен спать на коленях у отца – ну уж точно не здоровый почти совершеннолетний дядька! Сонно улыбаюсь, когда чувствую, как Нисей переносит меня на другую кровать.
- Иди, если хочешь. Я приду позже.
Он подмигивает, зеленые глаза полны благодарности.
Сон слишком странный. Я куда-то постоянно бегу, пытаясь поймать Сеймея за руку, но он ускользает от меня, словно мираж. Дальше и дальше. Нервный и испуганный. Я просыпаюсь, с надеждой хватаясь за осколки реальности. Я должен настроить себя на лучшее. Отчего такая тревога? Может, с мамой что-то не так? Надо позвонить домой.
Одевшись, я спускаюсь на ресепшн. Узнав, где находится телефон, мчусь к нему. Набираю бесконечные коды. Звоню домой. Она уже должна быть дома. Набираю телефон больницы.
- А, Аояги-сан, она уже выписана домой.
Снова домой, цифры, нервы, страх. Что же это?
- Дом Аояги, - облокачиваюсь на стенку, едва не сползая по ней от облегчения.
- Мама! Мама, это Рицка.
- Рицка, сынок, ты где? Вы все бросили меня? Где Сеймей?
- Мама, мы Канаде. Мы приедем в воскресенье. Потерпи, мы скоро будем.
- Что вы делаете в Канаде?
- Это просто путешествие, мама. Я же говорил тебе, ты забыла?
- Зачем вы поехали в Канаду? Не лги матери, Рицка.
- Сей выходит замуж.
- Он будет проклят. Передай ему мои слова.
Она бросает трубку. Короткие гудки оглушают. Сердце пытается продавить все внутренности, тяжелым грузом тянет к земле. Зачем я звонил? Она жива, она все та же. Как всегда. Глубокий вдох.
- Привет, ребята! – я подхожу к нашей компании, засевшей в маленьком ресторанчике на первом этаже.
- Рит-чан, ты как, выспался? – заботливо интересуется Томоко.
- Да, спасибо.
Подхожу к Нисею, усаживаюсь на мгновенно придвинутый им стул. Томоко что-то рассказывает о том, как они с Такэо и Рё гуляли в близлежащем парке. Она восхищена Ванкувером, как и я. Соби играет с маленьким Рё под бдительным наблюдением Такэо. Сеймей расслабленно кивает, слушая болтовню окружающих. Он явно сейчас думает о другом.
- Я возьму что-нибудь выпить?
Нисей кивает:
- Мне то же, что и тебе.
Остальные увлечены своими делами. Благодарят и отказываются. Я плетусь к бару. Две маленьких стеклянных бутылки минеральной воды. Два высоких стакана. Я оборачиваюсь и вижу, как Сеймей берет на руки Рё, маленькие ушки заинтересованно торчат над черной кудрявой головой. Соби склоняется над плечом брата, что-то протягивает малышу. Томоко фотографирует их исподтишка. От них тепло, а от меня холод и беспокойство. Надо расслабиться. Надо отбросить все ненужные мысли.
- Вот, Ни…- я ставлю на стол бутылки, стаканы, но вдруг один из стаканов, покачнувшись, жутким всхлипом стеклянных брызг рассыпается по полу.
Сжимаюсь, готовый к тумакам и порезам, к крикам о «чужом Рицке», к ужасу, который всегда следует за подобной оплошностью. Хочу спрятаться, это уже рефлекс, бежать и скрываться. Если не успеешь, завтра проснешься с искалеченным телом и психикой.
- Прости меня, прости, я не хотел… - шепчу я затравленно.
Сеймей порывается встать, но Соби удерживает его, что-то коротко шепнув на ухо. Помощи ждать неоткуда. Мир комкается и с жутким скрипом складывается до маленькой черной арены, где лишь разбитое стекло и я, ждущий расплаты.
- Малыш, - Нисей пытается притянуть меня к себе, но я шарахаюсь в сторону.
- Что с тобой?
Легкие теплые ленты скользят вокруг, обвивая, пеленая меня, будто младенца. Страх, шипами лезущий из меня, рвет их в бесконечно мелкие клочья. Страх. Вот оно. Я боюсь слишком много, слишком часто. Это засело где-то глубоко в моем сознании, впиталось так, что ни один психолог не смог извлечь, излечить. Но ОН сможет, я верю.
- Нисей, - я тянусь навстречу.
Его объятия, его слова утешения, его тепло. Я снова согреваюсь, я снова могу дышать свободно. Мы применяем силу. Никто в зале никогда не догадается об этом, кроме троих присутствующих, одному из которых нет и двух лет.
Мы гуляем, ужинаем в красивом ресторане. Провожаем Томоко и малыша до гостиницы, а сами уходим «напиваться».
После первой же кружки все уплывает в неясный туман. Нисей не дает мне много пить, хотя сам, по моим наблюдениям, набирается изрядно.
- За первую боевую пару Токио, состоящую в однополом браке! – заплетающимся языком произносит Акаме, поднимая маленький стаканчик текилы.
Мы дружно чокаемся. Все пьют текилу, и только я – пиво.
- Рановато еще об этом… - хитро щурит глаза брат.
- Может, последний загул? – Акаме - сущий бес искушения!
Сеймей оглядывает видимое пространство в поисках подходящей кандидатуры, его взгляд останавливается на Соби.
- Агацума, тебе кто-нибудь здесь понравился?
Соби вглядывается куда-то в темноту.
- Да, один очень даже…
Брат, вспыхнув, чуть ли не приподнимается к бойцу.
- Кто?! – чересчур резко и чересчур громко.
Боец усмехается краешками губ.
- Один слишком ревнивый и слишком пьяный агнец. Аояги Сеймей, вы не знакомы?
Соби притягивает брата и целует… Откровенно… но оторвать взгляда невозможно.
- Найду его и откручу голову. Ты только мой, - смеется Сей.
- За вас! Ребята, я хочу выпить за вас! – вырывается из меня буйным счастливым возгласом.
Мы что-то кричим, снова пьем. Горы стаканчиков и кружек на нашем столе. Их едва успевают убирать. Громкая музыка, табачный дым. Пьяное веселье. Кто-то подсаживается к нам, кажется, два гайдзина. Они снова заказывают всем выпить. Тот же эффект, что был когда-то. Легкое покачивание на невидимых волнах. Такое ощущение, что я могу опереться на клубы дыма. Они качают меня из стороны в сторону. Мы с кем-то фотографируемся. Я свободно говорю на английском. Я и не знал, что так умею!
Кристально чистый, дрожащий воздух ночи просветляет мысли, вытесняет дым из легких, из головы. Полнолуние на безоблачном небе. Наша четверка неуверенно шагает по улицам. Все люди вокруг улыбаются. Нас предлагают подвезти какие-то незнакомцы, но мы идем. Не очень-то прямо и не очень уверенно. Зато дружно. Так необыкновенно хорошо и… спокойно. Мне наконец-то стало спокойно.
В номере я едва не падаю, запутываясь в штанине, пытаясь раздеться. Нисей плюхается на кровать и тянет меня к себе. Повертевшись пару минут, поудобнее устроив меня в своих руках, он мгновенно засыпает. Значит, все-таки и у моего бойца есть своя «предельная доза», после которой - моментальный глубокий здоровый сон. Я хихикаю в темноту. Он такой беззащитный, когда спит, совсем ребенок.
Тихий писк разблокированной двери. Ребята заходят в комнату. Соби решил сначала напоить брата кофе, поэтому они задержались внизу. Судя по всему, это не помогло нашей сильнейшей жертве протрезветь.
- Сей, пойдем, я уложу тебя спать.
- Не будь идиотом, Соби. Снимай… шмотки свои… черррт… Тебе идет этот цвет…
Брат, немного покачиваясь, стаскивает одежду со своего бойца.
- Сей...
Раздевшись до белья, ребята ныряют под одеяло на соседней кровати.
- Соби… поцелуй меня… мннн… как ты можешь быть таким…
Купол одеяла постоянно меняет очертания. Босые ступни из-под дальнего края выталкивают остатки одежды.
- Каким ты хочешь, чтобы я был? Спрашиваю в последний раз, иначе ты заснешь, - боец явно улыбается, произнося это.
- Моим… - у меня перехватывает дыхание от голоса брата.
Я возвращаюсь в ту ночь. Зашкаливающее напряжение, невозможное желание, притяжение. Почти видимые искры электричества в ночном воздухе. Одеяло чуть смещается, и я вижу спутанные светлые волосы Соби, вижу руки брата, притягивающие бойца за шею. От их сумасшедшего дыхания пересыхает в горле.
На секунду они застывают.
- Что это? – брат пытается дотянуться до молчащего телефона.
- Не важно… - Соби подхватывает его руку, кладет на прежнее место.
Проходит всего пару минут, и я вижу, как Сеймей отчаянно хватается за подушки, как кусает губы.
- Аххх… Вставляй уже… его… садист…
- Я люблю тебя, - шепотом на выдохе. – Сей…
Глаза слипаются, алкоголь делает свое дело. Я засыпаю под их жаркий шепот, под ритмичные толчки, тихие стоны брата, бесконечно нежные слова, которые шепчет ему Соби. Они действительно любят. Сколько раз я мог убедиться в этом. И вот снова.
Может, я извращенец, но мне нравится наблюдать за ними. Они прекрасны во всех проявлениях своей любви. Она чиста и великолепна, огромна и могущественна, как этот город. Созданная из смешения разнородных сил, она внушает трепет и благоговение.

- Просыпайся, ангел, - Нисей трется носом о мою шею.
Улыбаюсь ему, новому дню, новому солнцу, новому городу. Я полон ожиданий. Я раскидываю руки в стороны, а когда он склоняется надо мной, крепко обнимаю.
- Доброе утро, Нисей.
Я смотрю на ребят. Соби спит, повернувшись к Сеймею, рука по-хозяйски лежит на торсе любовника. Брат подмигивает мне, заметив мой взгляд, и укрывает от чужих глаз спину своего бойца.
- Соби… - шепчет он в светлые волосы. – Ты собираешься выходить за меня сегодня или нет?
Я не могу увидеть выражение лица Соби, но, когда брат улыбается, глядя на него, я понимаю, что сегодня самое шикарное утро в моей жизни.
Быстрый завтрак. Головная боль и аспирин. Сеймей настойчиво пытается вылечить бойца алкоголем. Томоко рассказывает, что они успели взять напрокат две машины. Акаме, конечно же, кивает, радостно улыбаясь, потому что всегда берет с собой права.
Дорога пролетает за пару секунд. Я волнуюсь, словно сам выхожу замуж. В здание, где проходят бракосочетания, мы заваливаемся гудящей взволнованной толпой. Постоянно сжимаю в кармане коробочку с кольцами.
Нисей в длинном щеголеватом пиджаке просто неотразим. Я невольно краснею, глядя на него.
Агацума невероятно элегантный. Волосы аккуратно перехвачены в районе лопаток. Ему очень идет костюм, черный пиджак идеально подогнан по фигуре, белоснежная сорочка и узкий черный галстук, брюки подчеркивают стройную фигуру. Сей выбрал костюм-тройку, иссиня-черный, будто вороное крыло, белая рубашка оттеняет его немного смуглую кожу. Галстук подобран в тон костюма, но немного светлее.
Соби разворачивает брата к себе и, придирчиво осматривая его, поправляет галстук.
- Чертов художник, - смеется Сей.
- Вообще-то, для этого у вас есть одна-единственная дама! – назидательным тоном замечает Томоко.
Она тоже подготовилась к сегодняшней церемонии. Платье пепельно-розового оттенка, в нем Томоко кажется такой хрупкой, нежной. Но как только она открывает рот, сразу понимаешь - этой маленькой женщине хватит сил, чтобы руководить всеми нами. Она осматривает женихов, одобрительно кивает и подталкивает их к входу в зал.
Седоватый, очень высокий и, видимо, красивый в молодости мужчина в лекторских очках – представитель штата, он будет проводить бракосочетание. Вся наша компания рассаживается на стулья.
Сеймей и Соби встают по обеим сторонам от священника.
- Мы собрались здесь сегодня, чтобы присутствовать на бракосочетании мистера… кхм… Так уместно к вам обращаться?
- Да, конечно.
- … мистера Агацумы Соби и мистера Аояги Сеймея, - у меня сердце замирает, когда я слышу имя брата. - Обещаете ли вы, Сеймей, любить уважать и беречь Соби и быть ему верным и преданным мужем?
Я расплываюсь в глупейшей улыбке. Так и хочется сказать: «Конечно, он согласен, его даже спрашивать не надо!»
- Да, - уверенно произносит брат, глядя в глаза Соби.
- Обещаете ли вы, Соби, любить, уважать и беречь Сеймея, и быть ему верным и преданным мужем?
- Да, - Соби, кажется, даже краснеет, я никогда не видел его таким… счастливым.
- Если кому-либо известна причина, по которой эти двое не могут соединиться в браке, пусть скажет сейчас или похоронит это в тайне навечно.
Я напряженно жду его голоса. Он же может сказать, но молчит. Искрящийся зеленым светом взгляд легко перескакивает с брата на меня.
- Только пусть кто попробует, мы их быстро «похороним навечно». Да, Рё? – смеется Томоко.
А малыш гулит, но мне чудится, что это что-то хорошее и одобрительное. Он поддерживает папу… Их обоих…
- Кольца, пожалуйста.
Я выдергиваю из кармана коробочку, которую уже проверил на наличие несколько сотен раз. Быстренько вручаю мгновенно вспотевшими руками кольца брату и Соби.
Агацума аккуратно надевает кольцо на безымянный палец брата, его движения изящны и легки. Я подмечаю, что он абсолютно не волнуется, хотя этот странный румянец… Сей его все-таки напоил!
- Я люблю тебя, Сей, - шепчет он на родном языке.
Так тепло и солнечно, все вокруг искренне улыбаются его словам. Даже Такэо. Суровый охранник снял свои черные очки и смотрит на нашу пару блестящими глазами.
Брат уверенно надевает кольцо на палец своего Соби. Вот в этом весь Сей… Уверенность, прямота, яркое, почти ощутимое стремление к своей паре. Он добился, это победа. Их общая на этот раз победа.
- Я люблю тебя, Соби.
Я замираю на месте. Впервые слышу, как Сеймей говорит подобное. Вибрации его голоса звучат во всем теле. Это заклинание, сила, система? Или это … любовь?.. Вот такая, неразбавленная, кристально чистая… любовь.
Нисей поднимает руки, блеснувший изумрудный взгляд наполнен восхищением. Он хлопает, Томоко подхватывает, и все мы аплодируем нашей восхитительной паре.
- От имени провинции Британская Колумбия я объявляю вас законными супругами.
Здесь я уже начинаю орать в голос о своем счастье. Сеймей так улыбается, что хочется его побыстрее обнять. Беззащитно… нет, теперь он улыбается спокойно, он точно знает, что его Соби рядом и никуда от него не денется. Аплодисменты, дружеский гул и веселый писк маленького Рё. Они наконец могут поцеловать друг друга, никого не стесняясь. Хотя… когда их что-то останавливало?
- Сей, братишка, поздравляю тебя! – сжимаю их плечи. – Соби, ты обещал, я все запомнил!
Нисей подходит к нам с противоположной стороны, замыкая четырехугольник.
- Божественный, ты совершил невозможное, теперь-то я точно уверен, что ты Бог. А ты Агацума, раз уж пришел… Мы ждали тебя!
- Я постараюсь быть достойным твоего Бога, Нисей.
- Ты уже… достоин. Но не думай, что теперь можешь мной распоряжаться! – смеется мой боец.
- Эй, вы там, хватит обниматься! Мы идем поздравлять наших пап! – Томоко протягивает ребятам Рё. – Сеймей, Соби, мы с Рё счастливы за вас обоих. Вот знаете, я бы прокляла любую женщину, на которой бы мог жениться Сеймей, но он выбрал тебя, Соби. А ты… ох, Сеймей, я бы могла сделать из этого блондина натурала… - наша компания разражается смехом. – Но теперь вы – пара, законная. Люблю вас!
Томоко, она такая… Я даже не думал, что бывают такие люди! Я ей благодарен, на глазах в сотый раз за день выступают слезы. Она их поддерживает. Никто из посторонних людей еще не был так добр к нам всем.
- Томоко, - я обнимаю ее, пытаясь выразить свои чувства.
- И еще одно, супруги, - обнимая меня за талию, произносит она. – Официально заявляю, что в моем завещании, которое составляется в нашей семье с восемнадцати лет, я назначила вас обоих опекунами Рё. Я хочу, чтобы ты, Соби, тоже воспитывал нашего сына.
- Это честь для меня, Томоко, спасибо, - с достоинством произносит Соби, в то время как Рё уже тянет его за прядь волос, требуя внимания.
- Соби, нам еще нужно здесь расписаться, - забирая малыша из рук мужа, говорит Сеймей.
В то время как ребята расписываются в каких-то бумагах, сверкая новенькими обручальными кольцами, я все-таки не выдерживаю и отпускаю из глаз слезинку. Стыдно? Сейчас – нет. Томоко хлюпает в платок. Такэо по очереди стискивает руки молодоженов своей медвежьей хваткой. Нисей притягивает меня поближе, помогая скрыть от остальных мою чрезмерную чувствительность.
Мы идем по осенней улице, залитой солнцем. Расцвеченные природой деревья вокруг нас - словно убранство королевского дворца. Такэо демонстрирует всем, как «молодой господин» делает первые шаги. Малыш перебирает неуклюжими ногами по багряному ковру. Воздух вибрирует чистотой. В небе ни облачка.
За спиной, чуть отстав от нас, идут Сеймей и Соби. До меня доносятся обрывки их разговора.
- И почему ты меня только любишь, Агацума?
- Я постараюсь объяснить рационально, Сей. С абстрактным мышлением у тебя всегда было сложно…
- Хамишь собственному мужу в день свадьбы.
- Язвлю.
- Учти мою злопамятность.
- Так вот. Помнишь теорию тяготения Ньютона? Яблоко, созревшее в нашей системе координат, просто должно упасть с дерева, оно не может по-другому. Когда я увидел тебя впервые, в тот момент, когда ты притянул меня к себе… я понял, что ты – моя земля. Что буду вечно стремиться к тебе, и когда-нибудь все будет… так.
В памяти всплывают слова мамы…
- Улыбнись, ангел! – Нисей фотографирует мое растерянное лицо.
- Ребята, - я разворачиваюсь к молодоженам. – Вы знайте просто, я счастлив за вас. И очень-очень хочу, чтобы у вас все было хорошо. Всегда! – стискиваю их обоих, сколько хватает сил и рук.

Глава 13

Вечное «сейчас»

Заглядываю в раскрытый блокнот из-за твоего плеча. Грифельные росчерки, легкие тени сгущаются цветами ночи в изгибах складок, угадываю очертания пальцев, тонких длинных… на безымянном появляется кольцо – всего несколько простых штрихов… и мы женаты.
- Двое, - произношу из-за плеча, обдавая горячим дыханием твою кожу.
Ты улыбаешься, набрасывая свою кисть рядом с моей.
То, как ты рисуешь, всегда вызывало у меня почти благоговейный трепет. Волшебство из-под обычного грифеля, страшного, пачкающегося серым цветом… В твоих руках он способен отразить все великолепие мира, вымысла, передать эмоции, даже любовь.
Глубокая ночь… Мы уже сутки не выходили из номера. Сутки на нас не было надето ничего, кроме колец. Сутки я не мог оторваться от тебя, будто в русле шумящей реки плывя к моему всеобъемлющему океану цвета кобальта. Отключенный телефон, на двери табличка с надписью «Не беспокоить». Ты смеялся и называл это раем для наркоманов. Заниматься любовью, заказывать еду в номер и спать самым спокойным и глубоким сном.
Кольцо поблескивает многократно отраженным светом, заимствованным луной у солнца. Я вспоминаю ту ночь, когда решил переехать к тебе. Обручальное кольцо, летящее в зыбкую пустоту. Я шел в неизвестность, а оказался замужем. Я словно создал, наконец, выстроил самую надежную опору, благодаря которой могу выжить, вопреки, не смотря на… Я принял тебя, как объект страсти, принял тебя как спутника по жизни, по мыслям, по духу, я принял тебя, как свою суть, светлую и святую. Все же она есть во мне. Ты любишь меня.
Я умирал за тебя, я боролся за тебя, я выжил… Пока я жив никто и никогда не разлучит нас. Извечная молитва стучит в ритме сердца. Заполняет небо. Эхом вибрирует в черепной коробке. Теплом растекается по твоим губам.
Что-то внутри упрямо сжимается в жесткий серый камень, давящий к земле. Подрагивающей рукой прикасаюсь к тебе, провожу по плечу, осторожно убирая длинные светлые пряди.
- Я ни о чем не жалею, Соби. Ни об одной секунде.
- Мой мальчик…
Прижимаешь меня к себе, карандаш катиться по полу, вокруг нас разлетаются наброски из блокнота: осенние листья под моими ногами, яблоко, падающее с ветки, иероглифы со словами клятвы, роза в нашей квартире... Обхватив одной рукой мой затылок, ты шепчешь что-то. Едва разбираю слова, угадываю по интонации. Пытаешься успокоить внезапно охватившую меня тревогу.
На викторианском языке цветов белая роза обозначает молчание, вечную любовь, скрытность и смирение. Это все о нас… Ты знал об этом, когда дарил мне их впервые? Дарил во имя нашего смирения? Я теряюсь в бесконечных белых розах, я все еще помню, чем заплатил за возможность быть с тобой. На что ты обрекаешь себя, оставаясь рядом.
- Любить и защищать… Ты помнишь?
Сжимаешь в объятиях еще сильнее. Соби, я не отдам тебя. Я не позволю ни одной силе вмешаться. Реальность или иллюзия. Ограждать тебя от всего, что представляет опасность…
Я собственник. Хочу все твое время, все твои взгляды, все поцелуи. Все только для меня. Я не потеряю, я удержу…
- Как долго может длиться сейчас, Соби?
- Вечность.
Поцелуи бесконечны. Я никогда не смогу насытиться. Обхватывая ладонями твои плечи, целуя выступающие ключицы, упиваясь твоим запахом, звуками твоего голоса. Ты такой гладкий, приятный на ощупь. Наша кожа отшлифована поцелуями. Словно камни на берегу, которые так мечтает забрать к себе в коллекцию каждый ребенок, мы ждем волны. Тепла, объятий, твоих губ. Ты - мой океан, Соби.
- Сердце, Сей… - ты прикладываешь ладонь к моей груди. – Оно заходиться так, словно готово выскочить.
- Как оно еще может реагировать на тебя? – с усмешкой отвечаю, укладывая своего мужа на лопатки. – Только не останавливай меня, понял, Агацума?
Вытягиваюсь рядом с тобой. Ты устал, ты вымотан, но ты не откажешь мне ни в чем… Наш послесвадебный марафон может доконать кого угодно. И еще я думаю, что ты не спал. Я хочу, чтобы ты насладился всем этим сам, как позволяешь мне, хочу, чтобы ты почувствовал все это счастье. Ты знаешь, что я способен дарить, только тебе, только своему единственному, своему стражу, своему другу, своему… мужу.
Целую мочку уха. Твои пальцы мгновенно впиваются в мои плечи, пытаясь повернуть ход событий.
- Лежи спокойно, - шепчу приказным тоном.
Вдавливаешь голову в подушки и закрываешь глаза. Правильно, я не остановлюсь. Все подготовки излишни. Продолжаю целовать и покусывать нежную кожу, правой рукой поглаживая грудь, зажимая между пальцами чувствительные соски. Ты кусаешь обветренные губы, пытаясь притянуть меня, усадить сверху, чтобы все было так, как хочешь ты.
- Нет. Я знаю, что делаю.
Только ты вызываешь во мне эти необъяснимые иррациональные чувства, стремления, будто возрождаешь огонь в давно тлеющих углях. Ты такой беззащитный сейчас. И это небольшое давление, легкое принуждение, это все, что я могу себе позволить с тобой. Совсем не обязательно, что ты согласишься, я не буду настаивать.
Пальцы скользят все ниже, поглаживая кожу ниже пупка, медленно, крадучись, спускаясь, оплетая тебя.
- Сей… - выдохом слетает с твоих губ.
С тобой нельзя быть грубым. Никогда. Этот урок я усвоил раз и навсегда. Ты - это существо абсолютно противоположное мне, но в этом твоя невероятная притягательность, твоя вечная загадка, твой самый ошеломительный секрет. Языком по рельефу ушной раковины, покусывая. Двигая, надавливая, обхватив тебя всей ладонью. Ты хватаешься за ткань, не в силах выдержать все то, что я дарю тебе сейчас.
Ты можешь быть груб со мной, можешь выламывать руки и давить к кровати, при этом я буду просить лишь о том, чтобы ты не останавливался. Мне нужно чувствовать твою силу, я не могу жить без этого, это мой наркотик. С того самого первого раза, я понял, что значит быть с человеком физически сильнее меня, и мне это понравилось. Безумно понравилось.
Не дам тебе вырваться. Ты стонешь, хриплым голосом шепчешь мое имя. Приподнимаясь, вдавливаешься в мою ладонь, теряя контроль над собой. Все наши бесконечные ссоры, драки, они ничего не значат. Ведь именно здесь, в этих рамках ты всегда был моим любовником, не стражем, не бойцом, не починенным, просто любовником, партнером, а теперь еще и мужем.
В тот единственный раз, когда я попытался применить силу, заломив твои руки за спину и грубо рявкнув, едва не теряя сознание от возбуждения… Ты тихо сказал мне: «Нет». Я даже не расслышал, продолжая требовать от тебя невозможного. Ты словно умер там, подо мной. Ни чувств, ни звуков, может мне показалось, но ты будто остыл. Просто ждал, когда я закончу начатое. Помню, как остановилось сердце, сжалось от ужаса. Он делал так же? Помню, как прижал тебя к себе и просил прощения. Помню как после, едва не задушил тебя, ты все еще вспоминаешь его. «Прошлое, какое бы оно ни было, плохое ли, хорошее, это такая же часть моей жизни. Прими меня таким. Целиком. С открытыми глазами. Сей, прошу». И я принял, ни секунды не жалею. Ведь ты принял меня намного раньше.
Сам едва держу себя в руках, напоминая о том, что задумал изначально. Ты первый в моей повестке дня, Соби. Ты задыхаешься, шепчешь. Ты стонешь громче, ухватившись за мою руку. Приоткрытые губы, подрагивающие влажные ресницы. Тебе хорошо. Я сделал все правильно.
Ты выгибаешься навстречу, хватаясь за меня. Я кожей чувствую твой оргазм, дурманящие волны, проникают в вены. Ты мой, мой… любимый. Так ты меня называешь?
- Любимый… - улыбка на искусанных губах.
Целую тебя, я благодарен тебе за это. Стен больше нет. Преграды давно рухнули. Секреты раскрыты. Мы – это целое.
Вытираю тебя полотенцем. Ты ухватываешься за ткань и тянешь меня на себя. Неизменная традиция нежится в объятиях после секса. Отбрасываю полотенце и ложусь на тебя, чуть подумав, перекатываюсь на спину и притягиваю тебя к себе. Голова на моей груди, поглаживаю светлые шелковистые волосы. Скажи, что еще я могу сделать для тебя? Я сделаю, ты знаешь.
Во сне она вкладывает нож мне в руки. Во сне я ненавижу. Во сне я хочу убить. Во сне я бросаюсь на нее, рыча, как зверь. Во сне ты падаешь на колени, закрывая ножевую рану. Во сне я схожу с ума. Во сне я хочу умереть.
- Сей, проснись. Проснись, мальчик мой, это сон, всего лишь сон.
Наяву я вижу твои бесконечно синие глаза, я чувствую твои неизбывно нежные руки. Наяву светит солнце. Наяву я прижимаю тебя так близко, как только могу. Наяву я скольжу взглядом по дверям и окнам. Наяву я всегда готов к борьбе. Наяву ничто не посмеет омрачить нашего счастья.
- Все, все. Уже прошло. Соби, все в порядке, - отстраняюсь от тебя.
- Опять она?
- К черту ее! У нас всего несколько дней осталось, - я обхватываю твое лицо ладонями. – В душ.
Ты уже не боишься меня, не скрываешь, не стесняешься своей наготы. Это я пытаюсь укрыть тебя от посторонних взглядов. Спина – наше слабое место. У обоих. Твои шрамы, мои шрамы. Мы - израненные звери в этом ощетинившемся мире, только мы способны защитить друг друга. Но кто-то всегда метит исключительно в спину…
Рассматриваю тебя под струями воды, все эти шрамы… Вырезанное имя… Молочно-белая кожа, такая тонкая. Соби, ты весь – это один огромнейший парадокс. Нежный, хрупкий, изящный блондин с руками художника и синими бездонными глазами, но в то же самое время сильнейший в мире боец, без колебания способный уничтожить любого по моему приказу, хитростью, опытом и умением превзошедший всех.
Осторожно касаюсь шрамов на твоей шее.
- Соби…
Ты проводишь губкой по моим плечам, увлеченно приводя меня в порядок. Удивленный взгляд прямо в глаза.
- Я должен это сказать. Я долго размышлял… Соби, если бы нам когда-нибудь представилась возможность прожить эту жизнь еще раз, я бы сделал это снова, я бы вырезал имя на тебе. Прости меня.
- … объяснишь?
- Наш мир, Соби, у него свои законы, - я говорю с тобой словно с Рицкой. – Тебя отдали мне, но могли также легко забрать, если бы Акаме нашелся чуть раньше. Это абсурд, но мы ведь можем быть парой только с именем на наших телах. Никак иначе. Я никогда не смог бы расстаться с тобой. Поэтому я сделал это, - снова касаюсь твоей шеи. – А сейчас вот это, - дотрагиваюсь пальцами до твоего обручального кольца.
Ты обнимаешь меня. Тепло выдыхаешь в мокрые волосы:
- Я понимаю, Сеймей.
Только ты один способен понять и принять меня таким. Никто другой. Ни один человек в этом чертовом мире. Ни один…
Выйдя из душа, я падаю на огромную слишком мягкую кровать. Закрывшись рукой наблюдаю за тобой. Длинные волосы высушены и собраны в высокий хвост, на тебе только полотенце. Я кусаю внутреннюю поверхность собственного плеча. Этот вид… возбуждает. Наброски валяются на полу. Несколько карандашей на прикроватной тумбочке.
Садишься рядом, водружая себе на колени телефон.
- Хочу тебя покормить, - смотришь на меня, будто сам заполучишь на завтрак именно мою персону.
- Может мы сначала ...?
Ты ложишься рядом, заглядывая за прикрывающую мое лицо руку.
- Мы итак распугали весь персонал и соседей.
- К черту персонал и соседей туда же, ты не в Японии, - бурчу из-под руки.
Аккуратно убираешь преграду, я щурюсь на яркий свет из окна. Шелест голосов в моей голове мгновенно возрастает, будто кто-то увеличил звук в колонках. Сглатываю, пытаясь прогнать осточертевшее видение.
- Я закрою, - ты встаешь и прикрываешь жалюзи.
- И откуда ты только все знаешь, - перекатываюсь к тебе под бок.
- Пойдем вечером куда-нибудь?
- Я не против, ненадолго.
- Надо предупредить всех, сходим…
- Только вдвоем. Я хотел бы… только вдвоем, хотя бы… пару дней.
- Сей… а ты романтик.
Улыбаясь, ты нависаешь надо мной и легко целуешь, благодарно, так по-особенному, только ты так умеешь.
- Пошел ты… Знаешь же, как я все это ненавижу...
Ты знаешь абсолютно противоположное, я давно смирился. Читаешь меня, словно открытую книгу. Прижимаешь, как маленького, вдыхая запах моих волос.
- Я люблю тебя, Сеймей.
Как же хорошо вот так, с тобой. Прижиматься к тебе всем телом. Болтать о всяких глупостях. Я научился у тебя многому, Соби. Я научился принимать тебя, этот странный мир уже не кажется таким убогим рядом с тобой.
- Соби, а может, останемся здесь? В этой стране.
- Знаешь, Сей, все твои спонтанные решения рано или поздно воплощаются, поэтому я не удивлюсь, если мы когда-нибудь переедем сюда.
Несбыточные мечты, Соби. Как приятно, что ты даже в этом готов поддержать меня. Даже в моих иллюзиях, я стремлюсь обрести право на законную жизнь с тобой. И эта страна… это как подарок для нас. Свадьба… наверное это самое яркое событие в моей жизни. Наши семьи, и мы – семья. Это счастье.
Я давно пытался разобрать наши отношения по этапам. Давно пытался отличить страсть от любви. Давно пытался вычислить теорию нашего тяготения… ты, кажется, так это назвал.
Обхватываю тебя поудобнее, устраиваясь рядом, утыкаюсь в приятный запах волос.
Страсть сметает все на своем пути, без разбора, без учета чужих желаний, она обрушивается на человека. Страсть как болезнь, захватывает и отпускает. Уходит и оставляет слабость и ломоту в теле. И мы переболели ею сполна. Но нам несказанно повезло. На нас осел не только песок и водоросли, мы поняли, как возрождать ее друг в друге. И это самый ценный урок, что мы смогли вынести из этого периода жизни.
Любовь – это умение слышать друг друга, понимать, принимать. Это глубоко парное чувство. Любовь изменчива, она как химера, трансформируется в ненависть, ревность, страх. Она словно отпочковывает от себя массу побочных чувств. Главное не утонуть в них, не порасти ее отпрысками. Мы сохранили ее, мы не позволили им закрыть ее красоту. Я до сих пор жду наказания за сказанное мной на свадьбе. Но ты здесь, рядом со мной. Мы живы. Беззаботно счастливы. Я пытаюсь не оглядываться на звук каждого шелеста за спиной. Но я никогда не пропущу ни одно существо, что готовиться выстрелить нам в спину.
Стук в дверь. Я мгновенно напрягаюсь. Пытаюсь прислушаться к своим ощущениям. Встав, я едва не потерял равновесие. Ее тихий смех за дверью. Звяканье упавшего на пол лезвия.
- Сей, я открою, - ты пытаешься забрать халат из моих рук.
- Нет. Будь здесь. Я сам, - такого тона ты никогда не ослушаешься.
Завязывая пояс на ходу, я приближаюсь к двери.
Кто мы с тобой, Соби? Что первично? Боевая пара? Безумные любовники? Мужья? Когда мы перестанем общаться приказами? Я смогу так? Нет. Соби, я никогда не буду обычным человеком в этом мире… как, впрочем, и ты.
- Да, спасибо. Вечером нас не будет в номере. Около семи. Попросите горничную здесь убрать.
Принимаю поднос с едой, пристально осматривая служащего гостиницы, заглядывая за его плечо. От меня ничего не ускользнет. Не должно ускользнуть. Я – натянутый нерв. Только попробуй, тварь. Я уничтожу тебя. Ничто мне не помешает.
Сажусь на кровать, устанавливая перед тобой поднос.
- Тебе еще не надоела эта канадская еда?
- Нет. Наверное, я еще не успел соскучиться по тем консервам, что мы ели, когда у нас не было денег, - смеешься, усаживаясь напротив меня. – И еще, не часто приходится есть вилками.
- Корми меня, - удивленно всматриваешься в моё лицо. - Давай уже будь воспитанным мужем.
Вовсю улыбаясь, ты подцепляешь вилкой немного омлета и подносишь к моим губам.
- А вдруг горячий?
Дотрагиваешься кончиком языка. Всем своим видом показывая, что температура у еды та, что надо. Я съедаю практически всю твою порцию, и скармливаю свою тебе. Все это абсолютно на меня не похоже. Какое-то идиотское размазывание соплей по стенам. Ладно, всего лишь раз. Я разрешаю себе. Один раз.
Позже, когда ты допиваешь свой кофе и куришь пятую за сегодняшний день сигарету, привалившись ко мне, я пытаюсь составить маршрут сегодняшнего вечера.
- Можем сходить в ресторан для геев, я много о нем читал в сети.
- Ты решил оторваться здесь по полной? Имей в виду, ты теперь замужний человек, и я не позволю тебе снимать посторонних парней.
- Вот это… - я чуть не подавился от удивления, - … новости.
- Я что-то новое тебе сказал?
- Нет… да как ты… Ты вообще с кем разговариваешь?!!!
Ты резко вырываешься из моих рук и, приперев меня открытой пятерной к спинке кровати, глядя прямо в глаза, произносишь:
- Со своим мужем, Сеймей. И ты мне пообещал.
Подрагивающими пальцами дотягиваюсь до твоего лица… Мужа. Небо и земля, кажется, вы уже срослись друг с другом воедино! Мы же совершили невероятное!!! Все эти поступки, наконец, выстроились в четкую цепь. Наконец-то я осознал, наконец-то принял то, что мы сделали.
- Да, Соби, ты прав.

Вечером мы все-таки отправились в этот ресторан, потом переместились в бар.
Ты неотразим, я смотрю в зеркала и любуюсь тобой. Я смотрю тебе в глаза и понимаю, что наш мир можно создать даже вот так, просто сплетя пальцы. Ты берешь меня за руку. Никого постороннего будто не существует для тебя. И это… это волшебство, Соби.
Мы что-то пьем, заказываем снова. Мы разговариваем. А ведь мир для двоих – это не сказка. А ведь может быть так хорошо, так спокойно.
- Соби, мне давно уже не было так… спокойно.
- Я всегда буду рядом, Сеймей. Тебе будет спокойно. Поверь мне.
Я улыбаюсь, медленно скользя пальцем по твоей щеке. Ты – самый большой дар, что дали мне небеса. «Люблю тебя» - читаю по твоим губам.
Когда ты ненадолго отлучаешься, ко мне подсаживается пожилой гайдзин.
- Японец?
- Да.
- Меня зовут Грег.
Он протягивает мне свою массивную ладонь. Рукопожатие довольно грубое. Он заказывает себе пиво. Я замечаю обручальное кольцо у него на пальце. С некоторых пор я стал с каким-то непонятным упорством находить эти «знаки отличия» у всех окружающих. Это стало моим странным хобби.
- Сеймей.
- У нас тут живет много японцев, но вот я до сих пор не привыкну к вашим именам. Как тебя друзья зовут?
- Сей.
- Вот это уже намного лучше!
Странно, но я не ощущаю никакой угрозы от этого человека. Алкоголь?
- А муж как тебя зовет? – произносит он, подмигивая.
- Откуда вы…
- Ну, молодоженов всегда видно. Вы же кроме друг друга вообще никого тут не видите. А вас уже даже сфотографировать успели. Вы красивая пара.
- Спасибо.
Я в замешательстве. Никто, кроме Томоко, никогда не одобрял наши с тобой отношения и тут вдруг… Ах, да! Мы же в баре для геев.
- Выпей вот этого. Это старый немецкий напиток. Мой муж немец, приучил меня к нему. За знакомство и за ваше счастье.
Морщинки вокруг его глаз собираются в солнечные лучи, он улыбается. Искренне. Правдиво. Я верю ему.
- Сеймей, - твоя ладонь ложится на мое плечо, голос настороженный.
- Это Грег, он сказал, что мы стали местной сенсацией и предлагает нам выпить.
Ты хмуришь брови, но видя мое спокойное лицо, постепенно оттаиваешь, втягиваешься в разговор. Мы пьем напиток под непонятным названием ягермайстер. Впервые обсуждаем нашу свадьбу с посторонними людьми. Я рассказываю, как напоил тебя перед бракосочетанием, чтобы ты не нервничал. Ты смеешься, добавляешь что-то от себя. Вскоре приходит муж Грега.
- Мы уже двадцать лет живем вместе. Вот так вот. Одно и то же лицо целых двадцать лет.
- Поздравляю вас, вы празднуете эту дату?
- Ой, да не будь ты таким официальным, Соби! И вы столько проживете. Японцы! Все-то у вас церемонии всякие. Да вы еще парнишки совсем. У вас вся жизнь впереди
- Спасибо вам.
У меня будто поднялась температура и развязался язык. Когда ты с мужем Грега уходишь за очередной порцией спиртного, я вдруг ловлю себя на том, что обсуждаю тебя.
- Ты прав, он сдержан и его сложно вывести из себя. Наверное, это только у меня получалось.
- А он вообще японец? Светлые волосы, да и глаза голубые.
- Синие! – покачиваясь, поправляю я. – Я не знаю его мать. Но Соби очень похож на отца, а корни этого ублюдка мне абсолютно неинтересны.
- У вас нелады?
- Он мертв. И хватит о нем.
- Понятно, а как ваши семьи отнеслись к свадьбе?
- Ха… Моя мать прокляла меня. Но брат, похоже, смирился с наличием у меня законного супруга.
- Не все так беспросветно, да?
- У меня есть сын, Рё, - заплетающимся языком вываливаю я на него всю информацию. – И его мать пообещала сделать из Соби натурала. Хахаха. Соби очень хорошо ладит с ней и Рё. Но никакого натурала из него не выйдет. Он только мой.
- Ты его любишь, это сразу видно. Слушай, а вы не модели там у себя в Японии?
- Хахххх… Соби – художник, а я заканчиваю университет. Он раздражает меня, везде разбрасывая свои карандаши, краски, наброски. Кстати, он отлично рисует… Но без этого… наверное я бы уже не выжил. Без этого всего, понимаешь?
- Еще как. Мы открыли этот бар около четырех лет назад, с тех пор наша жизнь тоже походит на склад принадлежностей для работы. И еще, ты знаешь, у меня есть дочь. Я был женат давным-давно, наверное я был даже младше вас, когда она у меня появилась. Она относится к нам, как к семье, мужа называет вторым папой. Наверное, мы счастливые люди.

Вернувшись в гостиницу, мы тут же завалились в кровать. Напряженно пыхтели, стараясь выпутаться из одежды.
- Не пьем больше этот… я… ягер… черт, как там его…
- Понял, Сей, не пьем вообще…
Ты стягиваешь с меня брюки. Касаешься губами, сквозь белье. Невозможно хорошо! Такого не бывает.
- Соби, не… Аххх… Ты ИЗДЕВАЕШЬСЯ ЧТО-ЛИ?!
- Мне нравится, когда ты ведешь себя… так… невинно…
- Ты сдурел?! Какая к черту невинность! Если будешь тянуть, я сам все сделаю!
Притягиваю тебя за прядь волос. Этот поцелуй… кто там говорил, что язык – это не эрогенная зона? Горите в аду, я возбудился еще больше!
Похоже, алкоголь помогает тебе быстрее принимать решения. В мгновение ока ты стаскиваешь с нас обоих остатки одежды.
- Я хочу кое-что подарить тебе, Сей.
- Сейчас? – я вопросительно изгибаю бровь.
- Да, я хочу, чтобы тебе понравилось.
Ты снова целуешь меня. Чувствую, как мои силы постепенно перетекают к тебе. Покалывание на кончиках пальцев. Свежий ветер и запах осенней листвы.
- Посмотри, Сей, - отрываясь от меня, произносишь ты.
Нет эха от замкнутого пространства. Нет стен. Нет потолка.
- Соби… это же система!
Вокруг нас осенний лес, полыхающий красками, он шелестит, он пронизан солнцем и свежим ветром. А в центре наша огромная железная кровать с витой спинкой и белыми простынями.
- Мне очень понравился этот город, Сей. Ты прости… я впервые такое сделал. Тебе не нравится?
- Ты… Спасибо тебе. Это самый изысканный твой подарок, Агацума.
Я обнимаю тебя, этот воздух действительно свеж. Эти искры в звенящей тишине наши. Единая энергия, связанная в одной системе. Единые души, связанные в вечности. Единые тела…
Только ты можешь целовать так… бесконечно нежно и страстно одновременно. Только твои руки знают карту моего тела. Только я могу получить тебя. Шелест листьев заглушает шепот в моей голове. Мои чувства рвутся наружу, увлажняя ресницы, сдавливая горло. Соби, я сохраню это, верь и ты мне. Я сохраню.
Ты проталкиваешься в меня, зная, что я готов, зная, что я жду, что хочу этого, больше жизни. Я дотягиваюсь и давлю на твои ягодицы. Всегда стремился заполучить все, особенно если это касается тебя.
- Сей… ты… Мой…
Я отрешенно удивляюсь этой странной мысли. Я твой? Раньше это испугало бы меня. Раньше этот вывод послужил бы для меня поводом для разделения, поводом для наказания. Но… сейчас… Я счастлив. Да, Соби.
- Без остатка…
Безумный темп, мое сердце вырывается к тебе, в ушах лишь ветер, в голове лишь счастье, в руках ты. Ты приподнимаешь меня над кроватью, крепче стискиваю тебя ногами, упираясь руками в мягкий матрас.
- Дотронься до меня…
Движения внутри и снаружи, с одинаковой амплитудой. Если кто-нибудь попробует подобное, всю жизнь потом будет бегать за такими ощущениями. Я выплескиваюсь в это бездонное голубое небо, в яркий свет и шелест разноцветных листьев. Я снова возрождаюсь. Весной.
Ты следом, твой голос уже где-то рядом, толкнувшись в последний раз, ты сгребаешь меня, притягивая к себе. Соби, мой океан, я счастлив, что тебе хорошо рядом со мной.
Листья все также ярко блестят в великолепном солнце. Этот запах совсем не похож на увядание и смерть осени.
- Соби, что это?
- Вместе мы… весна, Сей.
Годы, время… все безжалостные секунды. Я чувствую, что наше время несется, оно пустилось в бешеный галоп. Куда? Я не знаю. Но боюсь пропустить даже миг.
Этот разговор в баре… Двадцать лет. Я привык жить здесь и сейчас. Никаких планов на будущее, ничего не загадывать. Нет надежды. Сейчас нельзя растянуть навечно. Завещание Томоко было как нельзя кстати. Как бы я хотел встретить с тобой этот рубеж, двадцать лет, тридцать, чтобы Рё назвал тебя папой. Жизнь беспощадная штука, но я нашел ее смысл. Я буду бороться до последнего.

***

Вечность… с тобой это осуществимо. Я верю, когда ты говоришь это о нас. Мы – вечность. В настоящем. Годами раньше. Десятилетиями позже. Вечное «сейчас»… вечное «люблю»… вечное «вместе»…
– Сей, я помогу Томоко, она просила побыть с Рё сегодня. Приходи, когда выспишься.
Твои теплые пальцы нежно касаются волос, мягко поглаживая, ненадолго прощаясь, делая меня лжецом. Но у меня есть дела, об этом невозможно забыть. И я не позволю тебе копаться в этой грязи. Еще в пути я просил Томоко о том, чтобы она заняла тебя на день. Сюрприз… она улыбалась и понимающе кивала.
В груди все тот же камень. Комната давит на меня своей пустотой, неверным светом, расплывающейся реальностью. Все тот же взгляд врезается в кожу. Хочется встать и рвануть вслед за тобой. Моя жизнь рушится без тебя. Это ненормально. Но… Я сам в состоянии все исправить.
Вцепившись пальцами в волосы, пытаюсь заглушить ее голос, звучащий в моей голове. Отчетливый, такой знакомый, окрашенный жутким металлическим эхом. Горький привкус во рту, привкус жизни. Гнилой запах обмана. Но я так решил. Это моя обязанность, как сильнейшего. Я должен решить все проблемы сам, пока у меня еще есть время.
Прохладные пальцы скользят по моей спине, застывая над шрамами.
Не заметил чужих шагов, не почувствовал, что кто-то лег рядом. Не ты. Кожей ощущаю, каждой клеткой – не ты… Чужие руки по моим волосам. Чужое дыхание рядом с моим ухом. Чужой запах по рецепторам нейронов. Я взорвусь. Я вынырну. Я смогу.
По лицу – по щекам, по скулам. Незнакомое касание неприятной дрожью пробегает по телу.
– Убери от меня руки, Акаме.
– Прости, божественный, не мог удержаться, – насмешливый тон скрывает неуверенность, замешательство, желание…
Ее голос перекрывает все звуки извне. Ввинчиваясь в реальность острыми осколками, бесчеловечно кромсая настоящее, словно спятивший парикмахер. Надавливаю пальцами на глаза, пытаясь заглушить осточертевшие звуки болью.
– Аояги! – он хватается за предплечья, пытаясь отнять мои руки от лица.
– Не прикасайся ко мне! – шарахаюсь в сторону.
– Что ты творишь? Что происходит? Бог, мы в полном дерьме, так ведь? Объясни мне, наконец!
– Ничего не происходит. Встань с моей постели.
Он даже не думает исполнять мои приказы. Меня это бесит. Ублюдок. Каждую гребаную минуту я испытываю раскаяние за то, что нуждаюсь в этом недоумке, нуждаюсь в страже.
Надвигается, ухватив меня за запястья, заглядывая в глаза, черными волосами загораживая от меня рваные истлевшие полотна красной ткани.
– Ты думаешь, я слепой и умалишенный? Ты думаешь, между нами не осталось никакой связи? Ошибаешься. Слышишь?! Что с тобой происходит, Сеймей?
Извернувшись, врезаюсь в него коленом. Нельзя оставлять следов, Рицка наверняка заметит. Нельзя калечить. Нож блестит на прикроватной тумбочке. Потолок проваливается, прогнивший материал оседает на пол, оставляя зияющие дыры, светящиеся манящей синевой.
– …ххх… – мои руки на свободе, он согнулся рядом. – Бог, поток силы, он будто сошел с ума… Он неуправляем. Я не смогу сражаться с тобой в Системе.
– Засунь все эти выводы себе в задницу. Я не приказывал что-либо анализировать. Ты прекрасно играешь свою роль, Акаме. Продолжай в том же духе. Но сегодня ты будешь в Системе. И мне плевать – каким образом, но ты разберешься с любыми трудностями.
Раздраженно отбрасываю одеяло и пытаюсь встать.
Резкий рывок за руку. Он действует мне на нервы!
– Я еще не закончил, Beloved. Ты ведь не можешь причинить мне видимый урон, Рицка может заметить. Да и твой муж почувствует всплеск энергии.
– Если понадобиться, я уничтожу тебя, недоумок!
– Не такой уж я ущербный, как ты думаешь, Бог. И я беспокоюсь о тебе.
Я пытаюсь вырваться.
– Всего минуту… Я прошу всего минуту.
– РУКИ!!!
– О, прости.
Вытягивается рядом недовольным черным котом, осторожно прощупывает меня своим изумрудно-зеленым сканером.
– Я заметил это уже давно – возмущения силы, жуткий, неуправляемый поток. Помнишь, когда Агацума разнес квартиру? Бог, я был уверен, что это сделал ты. Я давно смирился с иррациональностью вашей боевой пары, с невероятной по своей природе силой, что есть у вас обоих. Но… Бог, я не могу анализировать то, что творится сейчас! Когда он ушел от тебя… твоя сила стала спокойной и равномерной. Но сейчас… все намного хуже! Я же чувствую, вижу! Это ведь ваш союз. Зачем ты так все усложняешь? Зачем эта свадьба? – он осторожно тянется к моей правой кисти. – Ты убиваешь себя, Бог. Во имя чего? Я не понимаю…
Раздраженно отдергиваю руку.
– Вся твоя забота должна быть сконцентрирована на Рицке. Это все, чем тебе приказано занимать голову. И не суйся в мои дела.
– Рицка… он… совсем другое. Я буду заботиться о нем… уже без каких-либо приказов. Даже его собственных.
Я пытаюсь встать, ставя точку в этом глупом разговоре.
– Сеймей, – удерживает меня, шепча ненужные слова, почти касаясь губами тыльной поверхности моей кисти. – Ты мой Бог. Ты мой агнец. Это – закон мироздания. Я принял твой выбор. Но ты не можешь вот так просто переделать меня. Я люблю тебя. Каждую секунду своей жизни я знаю, что ты – есть. Не моя часть меня. Ты стал далеким и недосягаемым идолом. У меня есть своя земная жизнь, это ты подарил ее мне. Ты вырвал меня из этого замкнутого круга рутины и убожества. Я до последнего вздоха буду благодарен тебе. Я могу жить и быть счастливым. Но я не дам тебе умереть. Я серьезен, как сердечный приступ, мой Бог.
Он целует мою руку. Мы оба на моей кровати. Я обнажен. Он признался мне в любви. Вот сейчас бухнется на колени и будет молиться на мной же придуманное внушение. Это я заставил его быть таким. Я могу сделать из него все. Но голос в голове твердит о тебе, твердит о возможном уничтожении, твердит об Апокалипсисе.
– Боги бессмертны. Даже Рицка в это верит.
Наклоняюсь к нему и целую в лоб. Он должен жить долго, так же долго, как мой брат. Это последний раз, когда я отдаю приказы этому человеку. Последний раз, когда мы будем сражаться как боевая пара. Последний раз, когда я лгу и изворачиваюсь, чтобы не раскрыть все перед тобой.
– И никогда больше не дотрагивайся до меня, Акаме. Ты знаешь, я не люблю этого.
Удаляясь в ванную комнату, я слышу тихий голос за своей спиной:
– Не переживай, мама все починит, Нисей.
Дорожная карта Ванкувера. Мы несемся на арендованном джипе. Американские машины, канадские пейзажи. Темно-зеленое, золотое, оранжево-красное. Мое лицо в миллионах зеркальных поверхностей. Ее лицо всегда рядом.
Наступающая сила из двух человек. Я способен на все. Абсолютно на все. Я обеспечиваю спокойную жизнь для брата, самого важного на протяжении долгих лет человека в моей жизни. Да, я способен на все ради него. И сейчас я избавлю его от этого тяжкого бремени. Я прошел через подобное. Я предпочел другого своей природной паре. Расплатился за это огромной ценой. Не жалею. Для него, я не жалею. Природа беспощадна, она не терпит, когда жалкий сброд нарушает ее незыблемые законы. Но я не собираюсь сдаваться.
– Ты засек его, Акаме?
– Да, мы приближаемся. Знаешь, он же был моим первым… любовником. Странная штука судьба. Ведь тогда я не знал о его природном имени.
– Значит, ты легко его вычислишь. Не забывай о других. Я буду применять запрещенные заклятия, ты должен экранировать и отводить глаза окружающим. Надеюсь, нам никто не помешает.
Вокруг вырастают гигантские сосны, вечнозеленая стена с иссиня-черным подлеском. Бесконечные дорожные знаки, предупреждения. Ее глаза смотрят на меня из проносящейся мимо машины.
– Бог, ты считаешь, что вправе отбирать то, чего не давал людям?
– Мои решения не обсуждаются. Думаю, не стоит перечислять все мои доводы.
– Ангел сам мог бы… мы уже близко!
Я открываю дверь машины. Частный дом, аккуратная лужайка, деревянный фасад, окна с белыми занавесками, невероятно высокое и старое дерево, качели… Серое небо над головой сыплет мелкой моросью. Засовываю руки в карманы и следую за Акаме.
Я знаю. Ты бы не смог. Моральные принципы, запреты, человечность. Все это сейчас ни к чему. Мне становится хуже. Я должен успеть со всем справиться.
Натыкаюсь глазами на какое-то яркое пятно под ногами. Это ветка фиолетовой сирени. Знак смерти. Ты не права, Нана. Я не собираюсь никого убивать.
Да, Рицка сам мог бы выбрать. Но я знаю, на что это похоже. Что значит – ломать себя. Идти против имени. Знаю, что следует за этим. Какова расплата. Я уберегу Рицку. Самое малое, что я способен сделать. Пусть возмездие настигнет меня, я уже проклят.
Будто выдернуть зуб мудрости. Вот такое вот ненужное природное явление.
Откуда-то из-за дома выходит рослый темноволосый парень. Правильные черты лица, синяя кепка с логотипом любимой бейсбольной команды, дутая куртка, потертые джинсы, здоровые ботинки. Типичный местный житель. Разве он подходит моему коту?
– Итан! – голос Акаме отвлекает от размышления.
На вид – лет двадцать пять. Он оборачивается к нам, слыша свое имя. Недоверчиво всматривается в лица незваных гостей.
– Итан, привет! Это я, Акаме Нисей.
По дороге за моей спиной проезжают редкие машины. В доме тоже кто-то есть, на первом этаже горит свет.
– Господи Исусе! Это ты, Акаме? Как ты здесь…
– У нас мало времени, – жестом пресекаю никому не нужный разговор. – Разворачивай систему.
– Это вызов?! Я же один! Вы совсем ополоумели, или это ваши чертовы самурайские изыски?
– Молчи.
Наша система черна как ночь. Наш свет никто никогда не увидит. Я найду то, что мне нужно, я сотру ошибки, что она допустила. Я уничтожу материю. Я уничтожу даже мысль о ней.
Многократные реакции расщепления, воздух подрагивает, будто в центре ядерного реактора. Здесь произойдет что-то необыкновенное, здесь мой Олимп. Я плавлю людей из солдат. Я избавлю тебя от бремени, ты – обуза.
– Черт, Нисей, это твоя жертва? Да что вы задумали?
Порыв ледяного ветра ему в лицо, я подхожу ближе. Страх. На дне зрачков мерзкой черной глыбой застыл страх. Я всесилен. Я не чувствую холода. Я сам стал тьмой вокруг. Я не проводник. Я вершитель.
Акаме творит заклятия. Его лицо искажено болью. Молись на меня, страж. Молись, ты выдержишь, потому что я выдержу все.
– Ты прав, я агнец Beloved. Мне не нужна твоя жизнь.
Примитивные заклятия. Огонь. Шквал ветра. Иглы льда. Они разбиваются о мою защиту. Все правильно, Акаме, ты все делаешь правильно. Верь в меня. Верь. Я непобедим.
– Мне нужно твое имя. Где оно? Я не могу терять время.
– Зачем?
Его голос едва различим в вое ветра. Вокруг нас плавают зеркальные кубы. Отражения моего лица. Такого чужого. Отражения черного солнца. Отражения его страха. Под ногами расползается подрагивающая водяная гладь.
– Только имя. Я подарю тебе самое ценное, что может дать тебе Бог. Жизнь вне системы.
Загнанно озирается вокруг. Извилистыми змеями, радиальными луча