Некоторые девушки умеют веселиться

— Снежки! — что было мочи крикнула Серена. Она танцевала с полураздетыми подвыпившими моделями Леза Беста, и ее белокурая грива сзади свалялась в ком, создавая эффект одной толстой косички. Она избавилась от футболки «Я люблю Аарона» за четыре тысячи баксов, продав ее своему старому другу Гаю Риду из бути-ка Леза Беста, и теперь на ней был лишь классный розовый бюстгальтер «Ла Перла», который можно было принять за верх от купальника. — Сыграем в волейбол снежками! — еще громче крикнул ей в ответ какой-то парень. Он был в черном лыжном костюме от Леза Беста, чер­ных меховых сапогах, а на ушах у него были чер­ные меховые наушники. Он показал на огром­ные окна бара, через которые на заснеженной площадке можно было увидеть волейбольную сетку.

В момент все потные извивающиеся тела, за­полнявшие зал, буквально атаковали гардероб, хватая первые попавшиеся под руку дубленку от Фэнди или пуховик на гусином пуху от Гуччи, и выскакивали на мороз порезвиться на снегу.

Серена рассмеялась, надевая на себя бежевую парку с долевыми полосками овечьей шерсти и с капюшоном, обрамленным бобровым мехом, который был бы впору огромному эскимосу. За последние два часа она выпила шампанского больше, чем за весь Новый год, поэтому тепло разливалось по всему ее телу и немного кружи­лась голова. Прежде чем она успела застегнуть­ся, кто-то схватил ее за руку и потащил за собой на улицу.

Там все было укутано снегом, пушистое бе­лое покрывало блестело под светом фонарей. На город опустилась приятная тишина: не было слышно ни шума, ни гудков машин — город спал. С пронзительным восторженным визгом на воз­дух хлынула толпа моделей, стилистов и фотогра­фов. Пробежав к волейбольной сетке по запоро­шенной снегом дорожке, они принялись бросать через нее снежки.

— Ну разве не красиво? — шепотом произнес­ла Серена. Ей так хотелось, чтобы Аарон был рядом, она поцеловала бы его и, запихивая ему за пазуху большой снежок, сказала бы, как силь­но она его любит. Но его не было, он избегал вечеринки, и ей пришлось отогнать эти мысли. Она повернулась к парню, который все еще держал ее за руку. Это был тот самый парень в лыжном ко­стюме, высокий симпатичный блондин. Она вы­свободила свою руку и сгребла немного снега.

— Или сюда, — поманила она его. — Я хочу открыть тебе секрет.

Он шагнул к ней, у него изо рта шел пар.

— Что? Серена поднялась на цыпочки и обхватила его руками за шею. Затем поцеловала его холод-ную гладкую щеку.

— Я люблю Аарона! — провизжала она и, запихнула снежок ему за пазуху, убежала к остальным. Парень погнался за ней, хватая за ноги и пытаясь повалить на снег. Но тут веселая толпа забросала резвящуюся парочку снежками. Кто-то ос­тановился, чтобы прикурить или накрасить губы. Серена зашлась от смеха, когда снег попал ей

в джинсы. Как здорово, по-настоящему здорово быть такой красивой и такой беззаботной! И не важно, с кем ты и чем ты занимаешься, время всегда проходит сказочно. И, оказывается, вовсе не обязательно любить только одного человека,

когда весь мир у твоих ног.

Не стоит придавать слишком большое значение экспериментам

Дженни и Элиз все еще целовались, когда позвонил Руфус. Дзынь-дзынь!

— Черт!

Дженни оттолкнула от себя Элиз, спрыгнула с дивана и со всех ног кинулась в кухню. Конеч­но, их никто не мог увидеть, но у нее было такое чувство, что их застукали за чем-то невероятно постыдным.

— Все в порядке? — радостно рявкнул Руфус в трубку. — Я тут застрял с Максом и Лили и дру­гими неудачниками. Снегу намело охренеть!

Руфус проводил все вечера по пятницам в ста­ром баре Ист-Виллиджа со своими друзьями, пи­сателями-коммунистами. Он был навеселе, он все­гда был таким после двух-трех бокалов красного вина.

— У вас точно все в порядке? Дженни покраснела:

— Угу

— Скажи своей подруге, чтобы она оставалась, Только слабоумные попытаются сегодня выйти на улицу Дженни закивала:

— Ладно.

Дженни надеялась, что Элиз сама изъявит желание отправиться домой, а она примет горячую ванну и соберется с мыслями. Не могла же она так просто попросить подругу уйти, когда весь город замело, а снег все никак не прекра­щался. — До скорого, пап, — произнесла она. Ей до безумия хотелось рассказать ему, как она была смущена тем, что произошло. Может, она и многообещающий художник, но это вовсе не означа­ет, что она должна все время экспериментироть. Дженни повесила трубку.

— Ну, чем мы теперь займемся? — спросила Элиз, проходя в кухню во все еще расстегнутых джинсах. Она разломила «Орео» и слизала крем изнутри.

Похоже, Элиз намекала, что уже готова перей­ти к следующей главе книги «Это мое тело», но Дженни и знать не хотела, что за этим могло по-

следовать. Она сделала вид, что зевает.

— Отец сказал, что скоро придет Дэн, — солга­ла она. — Да к тому же я устала.

Она посмотрела в окно. Там было белым-бело, а снег все еще шел. Похоже на конец света.

— Ладно, пошли.

Она повела ее в свою спальню:

— Отец сказал, чтобы ты осталась.

Все, что у нее было, — это небольшая кровать, которую она определенно не собиралась делить с Элиз, раз та была такой... озабоченной и не­предсказуемой.

— Ты можешь спать здесь, на моей кровати, а я лягу на диване.

— Ладно, — неопределенно ответила Элиз. — Я лучше позвоню матери. Ты злишься на меня, так ведь?

— Злюсь? — неожиданно для себя повторила Дженни. — С какой это стати?

Она открыла выдвижной ящик шкафа и дала Элиз не по размеру большую футболку и спортив­ные штаны.

— Спи в них, — сказала Дженни. А то Элиз мог­ла додуматься спать голой, а это было бы просто стремно. Вдруг Руфус, вернувшись среди ночи, вломится к ней в комнату, чтобы прочитать бес­полезную проповедь о смысле жизни, что он обыч­но и делал, особенно с перепоя. Она достала пи­жаму себе и задвинула ящик.

— Я в душ. Можешь взять мой сотовый, если хочешь позвонить матери.

Элиз взглянула на картины на стене. Над кро­ватью висел один из котов семьи Хамфри — Маркс, спящий на кухонной плите. Картина была нарисована жирными мазками, Маркс был би­рюзовый, а плита красная. Возле окна красова­лось изображение ступни Дженни с оранжевым ногтями и синими пальцами.

— Ты правда классно рисуешь. — Элиз спустила джинсы до колен. — Ты не хочешь закончить мой портрет?

Дженни сняла с крючка на двери свой розовый банный халат.

— Не сегодня, ответила она, быстрой поход­кой направляясь в ванную. Она примет долгий горячий душ, надеясь, что, когда выйдет из ванны, Элиз уже уснет. Утром они позавтракают вафлями, пойдут в парк кататься на санках и будут болтаться по городу, как нормальные девчонки. Больше никаких экспериментов. Что касается

Дженни, то она придавала этому слишком боль­шое значение.

Н помогает наследнице-наркоманке выздороветь

— Держи поводья в одной руке, а хлыст — в другой, — поучала Джорджи Нейта. Они были на чердаке особняка Джорджи, но вме­сто того, чтобы спокойно сидеть в великолепной антикварной коляске, курить траву и целовать­ся, Джорджи проявляла гиперактивность, застав­ляя Нейта управлять экипажем.

Сам чердак был чем-то невероятным. Он был завален старинными вещами минувших эпох, но все они находились в прекрасном состоянии, как будто кто-то собирался однажды спустить их вниз и использовать по назначению. Коляска была из позолоты и обита фиолетовым бархатом, а под сиденьем, внутри кожаного короба, находились пледы, меховые накидки и муфты, чтобы не за­мерзнуть, когда отправляешься на прогулку. Но самым прикольным было то, что в коляску при помощи настоящей кожаной сбруи была впряже­на восьмерка карусельных лошадей с перьями на головах.

— Давай быстрее, быстрее, но-о-о, но-о-о!— кричала Джорджи карусельным лошадкам, щелкая хлыстом и подпрыгивая на красном кожаном сидении кучера.

— Тпру.

Нейт сел рядом с ней и пытался прикурить еще косячок, но Джорджи так подпрыгивала, что он выпал у него из рук.

— Черт! — раздраженно закричал он. Он перевесился через край коляски, чтобы посмотреть, куда именно упал косяк, но чердак освещался только одной тусклой лампочкой, и на белом деревянном полу его нигде не было видно.

— Ну ладно. — Джорджи выпрыгнула из коляски. Пойдем, я тебе кое-что покажу. Нейт неохотно оставил косяк там, куда он упал, и поплелся за ней подругой стороне чердака, где были свалены старые деревянные дорожные сун­дуки.

— Здесь хранятся все вещи от моей старой лошади, — объяснила Джорджи. Она открыла крышку верхнего сундука и достала ленты, ко­торые надевала когда-то на лошадь во время выступлений.

— Я действительно была хорошей наездни­цей. — Она протянула ленты Нейту.

Все ленты были голубыми, а на них золотыми буквами были написаны названия соревно­ваний. «Чемпион Хэмптона по классической верховой езде среди юниоров», — прочитал Нейт.

— Круто, — сказал он, возвращая ей ленты. Как же ему хотелось найти тот косяк.

— Взгляни на это. — Джорджи достала из сун­дука большую пластиковую банку и вручила ее Нейту.

Банка громыхнула, когда Нейт перевернул ее. На одной стороне было написано название ве­теринарной клиники для лошадей. Он вопроси­тельно посмотрел на Джорджи.

— Это транквилизаторы для лошадей. Я при­нимала их раньше. Полтаблетки достаточно, чтобы отправить тебя на другую планету, кля­нусь.

Нейт заметил, что у нее над верхней губой маленькими капельками выступил пот. Это было странно, потому что на чердаке не топили, и у него все, на хрен, отмерзло. Он равнодушно пожал плечами и отдал ей банку.

Джорджи отвинтила крышку и высыпала на потную ладонь огромные белые таблетки.

— Давай же. На этот раз я возьму целую. А мо­жет, мы возьмем по две и посмотрим, что полу­чится.

Ее темные волосы упали на глаза, и она нетерпеливо трясла банкой, отсчитывая таб­летки.

Нейт уставился на нее и вдруг испугался. Он знал, что Джорджи уже приняла какую-то таб­летку в ванной, а перед этим она выпила, так что добавлять ко всему еще лошадиный транквили­затор было бы настоящим сумасбродством. Что ему тогда делать с надравшейся девицей с передозировкой на чердаке огромного особняка

в Гринвиче, штат Коннектикут, когда за окном самый ужасный снегопад за всю историю Новой Англии?

— Я, скорее всего, пас.

Он показал на маленький металлический механизм в сундуке, полагая, что это отвлечет ее внимание и она забудет про таблетки.

— Что это?

— Крючок для копыт, — быстро ответила она, протягивая ему таблетки. — Конюх с его помо­щью чистит лошадиные подковы. Давай, возьми

одну.

Нейт покачал головой, он пытался придумать что-нибудь, что могло бы позволить им вырваться из плена лошадиных таблеток и убежать на безопасную территорию.

— Джорджи! — Своими сверкающими изум­рудными глазами он посмотрел в ее темные ка­рие глаза и схватил за руку так сильно, что таб­летки рассыпались по полу. Потом заключил ее в объятия и поцеловал в темно-красные губы.

— Давай спустимся вниз, ладно? Джорджи положила свою голову ему на грудь.

— Ладно, — сказала она, слегка засомневав­шись.

Ее темные шелковые волосы почти касались пола, когда Нейт нес ее по длинному коридору от чердачной лестницы до спальни. Он откинул край белого пухового одеяла и положил ее на по­стель, но она потянулась к нему.

— Не оставляй меня одну. Нейт и не собирался уходить. Кто знает, что

она сделала бы, если бы он ушел.

— Я мигом вернусь, — сказал он, освобождаясь из ее объятий.

Он прошел в ванную, оставляя дверь приотк­рытой так, чтобы видеть Джорджи, на случай, если она захочет сделать какую-нибудь глупость. На полке рядом с раковиной стояли в ряд три пузырька с прописанными лекарствами. Нейту было знакомо название перкосет: он принимал это обезболивающее, когда ему удаляли зуб муд­рости, но другие названия ни о чем ему не гово­рили. Причем ни один из рецептов, приклеен­ных к пузырькам, не был выписан на имя Джорджины Спарк.

Он вымыл руки и вернулся в спальню. Джор­джи лежала на животе в белом хлопковом ниж­нем белье и тихо посапывала. Она выглядела го­раздо невинней, чем была на самом деле. Нейт сел на кровать рядом с ней и стал смотреть на нее. Позвонки выпирали у нее из спины и двига­лись вверх-вниз при каждом вздохе. Он думал, стоит ли кому-нибудь позвонить или для нее это вполне нормально — наглотаться таблеток и ус­нуть.

В тот день на собрании в клинике Джеки сказала, что если кому-нибудь из них будет пло­хо и ему понадобится чья-то помощь, то они мо­гут позвонить ей. Нейт достал мобильный и стал искать номер ее телефона, который она застави­ла записать. Тогда, на собрании, он еще подумал, что он ему вряд ли когда понадобится. Пошли гудки, он встал и ушел в ванную. Он долго ждал, прежде чем Джеки сонным голосом наконец-то ответила:

-Да?

Нейт только тогда взглянул на время и понял, что уже очень поздно: два часа ночи.

— Привет, — медленно сказал он. — Это Нейт Арчибалд из группы реабилитации. Мы сегодня собирались... — Он пытался говорить так, чтобы она не заподозрила, что он обкурился. — Я... гм... в доме Джорджи, ну, той девушки. Она приняла

кучу таблеток, и, похоже, ей сейчас хорошо: она спит, но я просто хотел спросить, может, мне нужно что-то сделать?

— Нейт, — быстро проговорила Джеки, слов­но уже успела выпить с десяток чашек кофе, — прочитай мне ярлыки на пузырьках с таблет­ками и скажи, сколько она их приняла, если знаешь.

Нейт взял таблетки и прочитал названия. Он ничего не рассказал о транквилизаторах для ло­шадей, но он был вполне уверен, что Джорджи не проглотила из них ни одной.

— Я не знаю сколько, — сказал он беспомощ­но. — Я не видел, когда она их пила.

— А ты уверен, что она спит? Она ровно ды­шит? Ее не рвет? Она не задыхается?

Нейт, встревоженный как никогда, ворвался в спальню, но Джорджи спокойно спала, ее груд­ная клетка то расширялась, то сужалась, темные волосы были разбросаны на подушке вокруг головы, и она была похожа на Спящую краса­вицу.

— Да, она спит, — сказал он с облегчением.

— Хорошо. Я хочу, чтобы ты остался и при­смотрел за ней. Проследи, чтобы ее не начало рвать, а если это случится, то усади, прислони ее к своему плечу и постучи по спине, чтобы она не подавилась. Это все, конечно, не очень приятно, но ты же хочешь, чтобы с ней все было в поряд­ке? Ты ведь хочешь поспособствовать ее выздо­ровлению?

— Ладно, — дрожа, ответил Нейт.

Он еще раз взглянул на Джорджи, молясь, что­бы с ней не произошло ничего страшного.

— Я вышлю машину из клиники. Это должно занять некоторое время, потому что все дороги замело. Но это ведь не очень далеко, они в кон­це концов доберутся. Держись, Нейт, и помни, сегодня ты наш герой, наш прекрасный принц, наш рыцарь в сияющих доспехах.

Нейт подошел к окну и выглянул. За окном было так много снега, что подъездную дорогу, посыпанную гравием, невозможно было отли­чить от огромных лужаек. Он вовсе не чувствовал себя прекрасным принцем, он был совершенно беспомощен, будто его поймали и засадили в тем­ницу. Разве и без того не было у него проблем?

— Хорошо, — сказал он Джеки, пытаясь казать­ся более уверенным, чем был на самом деле. — Увидимся.

Он выключил телефон и сунул его в задний карман.

Естественно, наш прекрасный принц даже не подозревал, что спас жизнь Спящей красавице. А ведь мы снова и снова влюбляемся в сказочных героев, несмотря на все их недостатки.

Все имена и названия изменены или сокращены до первых букв, чтобы не пострадали невиновные. То бишь я.

Народ!