ОРГАНИЗАЦИОННАЯ АТАКА

Движение такого типа должно будет преследовать три цели: трансформировать организационную структуру нашей системы образования, произвести коренную ломку ее учеб­ных планов, сфокусировав внимание на будущем. А начать нужно с насущных вопросов о статус-кво, сиречь о суще­ствующем положении.

Мы уже упоминали, например, что организационные основы современной школьной системы соответствуют фаб­ричным. Многие поколения принимали просто как дан­ность, что школа — это именно то место, где должно происходить обучение. Однако если новому образованию предстоит способствовать развитию общества будущего, то стоит ли вообще заниматься этим в школе?

По мере того как возрастает уровень образования, все больше и больше родителей интеллектуально уже готовы взять на себя некоторые обязанности, ныне делегирован­ные школе. В штате Калифорния около города Санта-Моника, где находится правление корпорации RAND, в так называемом исследовательском поясе Кембриджа, штат Массачусетс, или в таких наукоградах, как Окридж, Лос-Аламос или Хантсвилл, большинство родителей явно спо­собны преподнести своим детям отдельные темы гораздо лучше, чем учителя местных школ. Переход промышленно­сти на числовое программное управление увеличил долю свободного времени, что привело к возникновению неболь­шой, но знаменательной тенденции: высокообразованные родители стали заниматься со своими детьми по ряду дис­циплин дома.

Данная тенденция получит энергичную поддержку в форме компьютерного обучения, электронной видеозапи­си, голографии и других постоянно модернизирующихся технических областей. Родители и учащиеся получат воз­можность подписывать с соседней школой краткосрочные «контракты на обучение», поручая сторонам обучить-изу­чить определенные курсы или курсовые модули. Учащиеся

могли бы продолжать посещение школьных общественных и спортивных мероприятий или те предметы, которые не могут изучать самостоятельно или под руководством роди­телей и друзей дома. Поскольку школа уже не отвечает тре­бованиям времени, давление на нее будет возрастать: суды окажутся завалены делами, оспаривающими законность ус­таревшего обязательного для всех посещения. Короче, мы можем оказаться свидетелями ограниченного отхода от су­ществующей системы и диалектического возврата к домаш­нему образованию.

Ученый-теоретик из Станфорда Фредерик Дж. Макдоналд предложил «мобильное обучение», где учащихся вы­водят из класса не только для познавательных экскурсий, но и для участия в важных общественных мероприятиях⁵.

В нью-йоркском микрорайоне Бедфорд-Стайвесант, веч­но неспокойном конфликтном квартале негритянских тру­щоб, планировалось создать экспериментальный колледж, объекты которого располагались по всем магазинам, офи­сам и домам квартала 45 так, что было бы трудно опреде­лить, где кончается колледж и начинается микрорайон. Учащиеся колледжа обучались бы ремеслам у проживаю­щих в квартале взрослых, а также у штатных преподавате­лей. Предполагалось также, что учебный план будет формироваться как самими учащимися и жителями кварта­ла, так и профессиональными педагогами⁶. Бывший член Комиссии Соединенных Штатов по образованию Харолд Хоу II предложил сделать наоборот: жителей квартала при­гласить в школу, т. е. предоставить местным магазинчикам, косметическим кабинетам, типографиям место в школьном здании в обмен на бесплатные уроки, которые проводили бы их владельцы⁷. От этого плана, разработанного для школ городского гетто, было бы больше пользы, если бы была продумана концепция отбора и в школу пригласили, на­пример, бюро компьютерного обслуживания, проектные конторы, медицинские лаборатории, местные радиостанции и рекламные агентства.

Где-нибудь еще разгорается дискуссия вокруг проекта программ среднего и высшего образования с исполъзова-

нием института «наставников», которые должны передавать не только профессиональные умения и навыки, но нагляд­но демонстрировать, как абстрактные знания претворяются в жизнь. Бухгалтеры, врачи, инженеры, бизнесмены, плот­ники, строители, плановики могли бы стать неотъемлемой частью «внеклассного факультатива» в условиях другого «ди­алектического возврата», на сей раз к новому типу профес­сионального ученичества.

Немало аналогичных перемен носится в воздухе. Они свидетельствуют о давно назревшем крахе «фабричной» модели школьной системы.

Сегодня школа не отвечает ни социально-географичес­ким, ни временным требованиям. Совершенно ясно, что с быстрым устареванием знания и увеличением продолжи­тельности жизни навыки, полученные в молодости, вряд ли сохранят свою актуальность к моменту наступления старо­сти. Поэтому-то супериндустриальное общество должно предусматривать непрерывное образование на протяжении всей жизни по принципу подключения-отключения.

Если образование предполагается растянуть на всю жизнь, тогда не совсем справедливо заставлять малышей посещать все школьные занятия. Сочетание обучения «без отрыва от производства» с выполнением оплачиваемых или неоплачиваемых неквалифицированных общественных ра­бот в течение неполного рабочего дня принесло бы больше удовлетворения многим молодым людям, да и большему бы их научило.

Подобные новшества вносят огромные изменения и в методические пособия. В настоящее время в классах все еще преобладает лекционный тип занятий. Данный метод олицетворяет собой старую нисходящую иерархическую структуру промышленности. Хотя лекции все еще нужны для выполнения небольшого круга задач, но такая форма занятий неизбежно отступит на второй план с введением новых обучающих методик, начиная от ролевых игр и кон­чая компьютерными конференциями и погружением уча­щихся в, так сказать, «воображаемые приключения». Разработанные корпусом психологов будущего методы эм-

пирического программирования, позаимствованные из сфер отдыха, развлечений и промышленности, заменят знакомую, нередко иссушающую мозги лекцию. Обучение может быть максимально интенсифицировано с помощью контролиру­емого питания или применения лекарственных препаратов, повышающих коэффициент умственного развития, увели­чивающих скорость чтения или улучшающих усвоение ин­формации. Такие перемены и лежащие в их основе технологии облегчат фундаментальное изменение органи­зационной модели.

Ныне существующие административные структуры об­разования, которые зиждятся на индустриальном бюрокра­тизме, будут просто не в состоянии справиться с трудностями и уровнем перемен, присущих выше описанной системе. Они будут вынуждены перейти к адхократическим органи­зационным формам просто для того, чтобы сохранить не­которую видимость контроля. Однако гораздо важнее такое организационное соучастие для классной комнаты.

Человек индустриальный подвергался обработке и под­гонке на станке школы, чтобы занять сравнительно надол­го свою щель в социально-экономическом устройстве. Супериндустриальное образование должно готовить людей к работе во временных формированиях, специально созда­ваемых в каждом отдельном случае для решения конкрет­ных задач адхократий будущего.

Дети, сегодня переступающие порог школы, незамед­лительно оказываются частью стандартной организацион­ной структуры: руководимого учителем класса. Один взрослый и определенное количество подчиненных ему молодых людей, сидящих обычно правильными рядами и смотрящих прямо перед собой, — вот основная стандарти­зированная единица школы индустриальной эры. Переходя из класса в класс, учащиеся постепенно достигают все бо­лее высоких уровней, но так и остаются в пределах одной и той же закрепленной организационной структуры. Они не приобретают опыта знакомства ни с иными формами орга­низации, ни с проблемой перехода из одной организацион-

ной формы в другую. Не получают они и подготовки к ро­левой маневренности.

Нет ничего, что было бы столь явно антиадаптивно. Школам будущего, если они захотят способствовать облег­чению дальнейшей адаптации в жизни, придется экспери­ментировать с гораздо более разнообразными типами внутреннего распорядка. Классы с несколькими учителями и одним-единственным учеником, классы с несколькими учителями и группой учащихся, учащиеся, организованные во временные коллективы для решения конкретной задачи или составления проекта, учащиеся, переключающиеся с работы в группе на индивидуальную или даже самостоя­тельную работу; кроме того, всем им нужно найти приме­нение, чтобы дать каждому учащемуся возможность заранее соприкоснуться в какой-то мере с тем жизненным опытом, с которым он столкнется впоследствии, когда начнет само­стоятельное перемещение в организационно зыбком гео­графическом пространстве супериндустриализма.

Таким образом, стало ясно, что перед Советами буду­щего стоят следующие организационные задачи: глубо­кое внедрение в общество, его рассредоточение и децентрализация, формирование адхократической адми­нистрации, разрушение жесткой системы календарного и классификационного планирования. Когда эти цели бу­дут достигнуты, любое организационное сходство между школой и фабрикой индустриальной эпохи станет чисто случайным.

ВЧЕРАШНИЙ УЧЕБНЫЙ ПЛАН - СЕГОДНЯ

Что же касается учебных планов, то Советам будущего не следует исходить из того, что каждый из преподаваемых ныне предметов преподается небезосновательно, следует начать с прямо противоположной посылки: ничто не долж­но включаться в обязательный учебный план, пока не будет

подвергнуто тщательному анализу с точки зрения будуще­го. Если придется выбросить за негодностью значительную часть «казенного» учебного плана — пусть так и будет.

Все вышесказанное не следует рассматривать как заяв­ление, направленное «против культуры», или как призыв к полному уничтожению прошлого. Не означает оно также, что мы можем проигнорировать такие фундаментальные основы, как чтение, письмо и счет. Дело в том, что десятки миллионов детей на законном основании заставляют сегод­ня тратить бесценные часы их жизни, усердно трудиться над материалом, практическая польза которого в будущем вызывает большие сомнения. (Никто даже и не заикается о том, весьма ли он полезен сегодня.) Стоит ли им тратить столько времени на изучение иностранного языка — фран­цузского, испанского или немецкого? А те часы, что потра­чены на изучение родного английского языка, использованы ли они с максимальной отдачей? Стоит ли от всех детей требовать изучения алгебры? А не извлекут ли они гораздо больше пользы из изучения теории вероятностей? Логики? Компьютерного программирования? Философии? Эстети­ки? Массовых коммуникаций?

Приглашаем всякого, кто считает, что современный учеб­ный план не лишен смысла и нужен, объяснить разумному сорокалетнему человеку, почему алгебра, иностранный язык или любой другой предмет имеют для него существенно важное значение. Взрослые почти всегда дают уклончивый ответ. А причина проста: современный учебный план — это бессмысленный пережиток прошлого.

Почему, например, преподавание должно строиться на таких неизменных дисциплинах, как родной английский язык, экономическая наука, математика или биология? А почему не на изучении периодов жизненного цикла чело­века: курс, посвященный рождению, детству, юности, бра­ку, карьере, старости, смерти. Или на изучении современных социальных проблем? Или на изучении техники прошлого и будущего? Или на изучении бесчисленного множества других нетрадиционных предметов, которые только можно себе вообразить?

Современный учебный план с жестким внутренним деле­нием не имеет в своей основе никакой хорошо продуманной концепции современных потребностей человека. Еще мень­ше в его основе осмысления какого бы то ни было понимания того, какие навыки понадобятся Джонни, который будет жить в эпицентре урагана перемен. В основе его — инерция и кро­вавый конфликт академических гильдий, каждая из них стре­мится к увеличению собственного бюджета, ставок зарплаты и повышения статуса.

Более того, этот отживший свое учебный план навязы­вает типовое деление школы на начальную и среднюю. У молодежи практически нет выбора, предметы предопреде­лены программой. Минимально и отличие одной школы от другой. Учебный план намертво закреплен жесткими тре­бованиями поступления в колледж, которые, в свою оче­редь, отражают профессиональные и социальные требования исчезающего общества.

В битве за модернизацию образования прогностические ячейки революции должны считать себя референтными со­ветами учебного плана. Попытки нынешнего руководства системы образования то пересмотреть учебный план по физике, то усовершенствовать методы преподавания род­ного английского языка или математики — в лучшем слу­чае всего лишь частичные меры. Хотя, вполне возможно, и важно сохранить некоторые аспекты современного учебно­го плана, а изменения вводить постепенно, но нам нужны не случайные попытки модернизации. Нам нужен систем­ный подход к проблеме в целом.

Эти революционные референтные группы не должны, однако, ставить перед собой задачу создать один-единствен­ный универсальный долговременный новый учебный план. Они должны создать ряд временных учебных планов, а од­новременно с этим выработать процедуры развития и обо­снования их с течением времени. Необходим системный подход к изменениям учебного плана, чтобы каждое нов­шество не создавало конфликтных ситуаций.

Нужно вести битву и за изменение соотношения между стандартизацией и разнообразием в учебном плане. Разнооб-

разие, доведенное до крайности, может привести к фраг­ментации общества. Отсутствие общих ценностных ориен­тации затруднит общение между людьми еще больше, чем сегодня. Однако из-за опасения фрагментации общества нельзя сохранять крайне гомогенную систему образования тогда, когда остальная часть общества стремится к гетеро­генности.

Единственный способ разрешения конфликта между не­обходимостью разнообразия и потребностью в единстве — провести различие в образовании между «данными», как это было прежде, и «умениями и навыками».