СИСТЕМА НАВЫКОВ И УМЕНИЙ

К сожалению, необходимость в диверсификации пред­ложения информационных данных усугубит для нас про­блему чрезмерно богатого выбора жизненных путей. Поэтому любая программа диверсификации должна сопровождаться энергичными усилиями, направленными на создание у лю­дей общих референтных точек с помощью унификации ква­лификационной системы. Хотя от всех учащихся не будет требоваться изучения одного и того же курса, усвоения одних и тех же фактов или накопления совокупности одних и тех же данных, все учащиеся обязательно будут обучаться основам определенных, широко распространенных профес­сий, необходимых в человеческом общении и для социаль­ной интеграции.

Если предположить дальнейшее непрерывное нараста­ние факторов быстротечности, новизны и разнообразия, то

характер некоторых из этих поведенческих навыков стано­вится ясен. Людям, которые должны жить в супериндуст­риальном обществе, понадобятся новые умения и навыки в трех ключевых сферах: умении учиться, умении общаться и умении выбирать.

Умение учиться. С началом дальнейшего ускорения разви­тия мы сможем сделать вывод о том, что знание становится все более «скоропортящимся» продуктом. Сегодняшний «факт» превращается завтра в «дезинформацию». Это вовсе не довод против изучения фактов или суммы знаний — отнюдь нет. Однако общество, в котором отдельно взятая личность посто­янно сменяет работу, место жительства, социальные связи и т. д. и т. п., расходует огромные деньги на эффективное про­фессиональное обучение. А потому в школах будущего долж­на преподаваться не только сумма знаний, но и умение ею оперировать. Школьники должны учиться умению отказывать­ся от устаревших идей, а также тому, как и когда их заменять. Короче, они должны научиться учиться.

Первые компьютеры представляли собой «память», или банк данных, плюс «программа», или набор инструкций, объяснявших машине, как манипулировать данными. Боль­шие компьютерные системы последнего поколения не толь­ко накапливают значительно больший массив данных, но и обладают режимом мультипрограммирования, т. е. опера­тор при обработке одной и той же базы данных может вос­пользоваться одновременно несколькими программами. Таким системам тоже нужна управляющая программа, ко­торая выбирает программу для компьютера в данный мо­мент. Способность к наращиванию числа программ и дополнение их главной управляющей программой неизме­римо повысила мощность компьютера.

Аналогичная стратегия должна использоваться и при наращивании адаптивных возможностей человека. Новым мощным дополнительным аспектом образования может стать инструктаж школьников о том, как учиться, как разучиться и как переучитъся.

Психолог Херберт Герджой из Организации по иссле­дованию людских ресурсов дал этому простую формулиров-

ку:«Новое образование должно научить индивида, как клас­сифицировать и переклассифицировать информацию, как оценивать ее достоверность, как при необходимости изме­нять категории, как переходить от конкретного к абстракт­ному и наоборот, как взглянуть на проблемы под новым углом зрения, как заниматься самообразованием. Неграмот­ным в будущем будет не тот человек, который не умеет чи­тать, а тот, кто не научился учиться»⁸.

Умение общаться. Если и дальше будет нарастать темп жизни, то можно предвидеть, что также все больше и боль­ше станут возрастать трудности в установлении и поддер­жании полезных контактов между людьми.

Если внимательно прислушаться к тому, о чем говорят молодые люди, то выяснится, что умение завязывать друж­бу — некогда простое дело — приобрело для них уже новый сложный оборот. Когда школьники, например, жалуются, что «с людьми невозможно общаться», то они имеют в виду не просто досаду на различие между поколениями, а еще и проблемы, которые возникают у них между собой. «Новые люди, встретившиеся мне за последние четыре дня, — вот все, кого я помню», — пишет Род Маккюэн, поэт-песен­ник, популярный сейчас среди молодежи⁹.

Коль скоро фактор быстротечности признан как причи­на отчуждения, то становятся понятными некоторые мо­менты в поведении молодых людей, на первый взгляд странные. Многие из них, например, считают секс быст­рым способом «с кем-нибудь познакомиться». Они пред­ставляют себе половые контакты не как итог длительного процесса любовных отношений, а как кратчайший путь к глубочайшему человеческому взаимопониманию.

То же самое желание ускорить дружеские контакты по­могает объяснить их увлечение такими психологическими методиками, как «групповая психотерапия», «Т-группы», «микролаборатории», так называемые тачи-фили, невербаль­ные игры и т. п., в целом всей совокупностью процессов и явлений подпадающими под определение групповой дина-Мики. Вызывающая у них бурный восторг жизнь в комму-

нах тоже объясняется скрытым чувством одиночества и не­способностью «раскрыться», разоткровенничаться с другими.

Все эти «игры» ввергают своих участников в интимный психологический контакт без долгого подготовительного периода, а зачастую и без предварительного знакомства. Во многих случаях эти взаимоотношения и задуманы как не­долговечные, если не сказать мимолетные. Цель игрового процесса — обострить эмоциональные отношения в дан­ный момент.

Люди на огромной скорости проносятся через нашу жизнь, и мы не можем позволить себе потратить столько времени, сколь нужно на то, чтобы возникло чувство дове­рия, чтобы сложилась и окрепла дружба. Таким образом, мы присутствуем при поиске способа прорваться сквозь культуру «примерного» поведения сразу к непосредствен­ному интимному сближению.

Кто-то, возможно, и усомнится в эффективности этих экспериментальных методик, попытается развеять подозри­тельность и заставить человека оттаять. Но пока «человеко-оборот» существенно не замедлится, образование должно помогать людям мириться с отсутствием глубокой дружбы, мириться с одиночеством и недоверием или оно должно искать новые способы формирования дружеских отноше­ний в кратчайшие сроки. И все же, собирая в группы уча­щихся, более одаренных творческим воображением, организуя трудовые коллективы нового типа с помощью ли вышеописанных методик или как-то иначе, но образова­нию придется учить нас общению.

Умение выбирать. Если, допустим, переход к суперинду­стриализму увеличит возможность выбора и сложность вста­ющих перед индивидом решений, то совершенно ясно, что образование должно немедленно взяться и за проблему сверхвыбора, т. е. чрезмерно богатого выбора.

Адаптация также подразумевает, что человек должен сделать правильный выбор. Оказавшийся перед многочис­ленными альтернативами индивид выбирает ту единствен­ную, которая в наибольшей мере совпадает с его системой ценностей. По мере углубления проблемы сверхвыбора че-

ловек, у которого отсутствует четкое представление о соб­ственных ценностях (не имеет значения, какими они могут быть), постепенно впадает в угнетенное состояние. Однако чем меньше желания у наших современных школьников попытаться разрешить проблему ценностной ориентации, тем большее значение она приобретает. Неудивительно, что миллионы молодых людей следуют в будущее неустойчи­вым курсом, кидаясь то туда, то сюда, как неуправляемая ракета.

В доиндустриальных обществах, где система ценностей была относительно стабильна, практически не возникало воп­роса о правомочности старшего поколения навязывать свои ценности молодежи. Образование в равной мере занимается как внушением моральных ценностей, так и передачей про­фессиональных навыков. Как раз на заре индустриализации Герберт Спенсер подчеркивал, что «образование имеет своим предметом формирование характера», что в вольном прочте­нии означает: заманивать или загонять молодежь силой в си­стему ценностей стариков.

Когда мощные валы промышленной революции «проутю­жили» старорежимную систему ценностей, а новые условия потребовали и ценностей новых, тут-то педагоги и отступили. В пику клерикальному образованию стало считаться прогрес­сивным преподавание фактов и «дозволение учащемуся при­нимать самостоятельное решение». Культурный релятивизм и появление научной нейтральности распространили это насто­ятельное требование и на традиционные ценности. Образова­ние осталось верным риторике формирования характера, однако педагоги избегали собственно идеи внушения ценнос­тных ориентации, воображая, будто они не имеют ни малей­шего отношения к ценностям бизнеса.

Сегодня многие учителя испытывают неловкость, когда им напоминают, что учащимся передаются любые ценнос­ти, и если уж не через учебники, которыми они пользуют­ся, то через неформальный учебный план. Учащиеся по-прежнему рассажены по местам, звучит школьный зво­нок, сохраняется возрастное деление, социально-классовое разграничение, авторитет учителя. Они все еще находятся в

школе, а не собственно в обществе. Все эти организацион­ные моменты в той или иной степени формируют соци­альные установки и взгляды учащегося. Однако формальный учебный план продолжает сохраняться, как будто он совер­шенно независим от системы ценностей. Идеи, события и явления лишаются всех ценностных смыслов и нравствен­ного значения.

Хуже того, учащимся крайне редко рекомендуют анали­зировать свои собственные духовные ценности, а также цен­ности, на которые ориентируются их учителя и ровесники. Миллионы проходят через систему образования, и ни разу их не заставили поискать противоречия в их собственной системе ценностей, глубоко проанализировать собственные жизненные цели или хотя бы честно поговорить на эти темы со старшими или ровесниками. Учащиеся скачут из класса в класс. Учителя и преподаватели вечно спешат и все более и более отдаляются. Даже «разговор начистоту» — нефор­мальные внеклассные мероприятия, на которых обсужда­ются секс, политика или религия, что позволяет участникам определиться и прояснить свои ценностные ориентации, — проводятся все реже и реже и становятся все менее заду­шевными, по мере того как нарастает общая атмосфера вре­менности и неустойчивости.

Ничего лучше не придумаешь, чтобы плодить людей, неуверенных в своих целях, людей, неспособных прини­мать эффективные решения в условиях сверхвыбора. Пре­подаватели супериндустриальной эпохи не должны даже и пытаться навязывать учащемуся жесткий ценностный ком­плекс, однако они обязаны систематически проводить офи­циальные и неофициальные мероприятия, чтобы помочь учащимся определить, развить и проверить свои ценност­ные ориентации, каковы бы они ни были. Наши школы так и будут выпускать человека индустриального, пока мы не научим молодых людей тем навыкам, которые необходимы им, чтобы выявлять и объяснять, если уж не улаживать, конфликты в своих собственных системах ценностей.

Поэтому в учебный план будущего должны включаться не только курсы чрезвычайно широкого диапазона, ори-

ентированные на усвоение данных. Надо прививать необ­ходимые в будущем навыки поведения. Учебный план дол-ясен сочетать в себе разнообразную, насыщенную фактами содержательную часть с общей подготовкой, которую мож­но было бы обозначить термином «жизненное ноу-хау» или назвать «знанием жизни». Нужно суметь заниматься и тем, и другим одновременно, передавая одно в условиях и об­становке, которые формируют другое.

Строя таким образом определенные предположения от­носительно будущего и планируя основанные на них организационные и учебные цели и задачи, Советы будущего могут приступить к формированию подлинно супериндуст­риальной системы образования. Однако остается еще один, последний решающий шаг. Ибо недостаточно переориен­тировать на будущее систему. Мы должны изменить субъек­тивную парадигму времени самого индивида.