Простая жизнь

В Бангладеш жизнь сосредоточена в деревнях. Деревенская жизнь способствует развитию гуны благости25. Поэтому она предпочтительнее, чем жизнь городская, которая, несмотря на все удобства, находится под влиянием низших гун. Бангладеш — самая густонаселенная страна в мире26. На клочке земли, чуть большем половины Британии, живут 120 миллионов человек, при этом большая часть населения сосредоточена в деревнях. В этом одна из причин, почему в Бангладеш сохранилась исконная культура: сельские жители далеки от современного образа жизни.

За прошедшие века жизнь бенгальской деревни почти не изменилась. Большинство дорог представляют собой две колеи. Обычно люди живут за много миль от ближайшей асфальтовой дороги. Им привычно преодолевать большие расстояния пешком или на велосипеде. Воздух здесь чистый. Редко встретишь товары промышленного производства. Дома строят в основном из глины, а крышу покрывают соломой. Повсюду растут банановые деревья, кокосовые пальмы и деревья бетеля. Бесчисленные лодки бороздят широкие реки, текущие под покровом небесной синевы. Кажется, что вот-вот из-за деревьев появится группа санкиртаны Господа Чайтаньи.

В то время, когда я жил в Бангладеш, в большинстве деревень не было электричества. А туда, где были проведены провода, электроэнергия поступала лишь на пару часов в день, да и то низкого напряжения. Большинству жителей страны современные удобства просто недоступны, что защищает от тлетворного влияния современной цивилизации.

Когтистая лапа средств массовой информации еще не дотянулась до деревень Бангладеш. Большинство людей живет слишком далеко от ближайшего кинотеатра, да и фильмы, которые там показывают, отличаются от тех вульгарных, изобилующих сценами насилия картин, которые оскверняют умы жителей современной Индии. Подобным воздержанием бенгальцы во многом обязаны исламу, который, несмотря на все недостатки, налагает на своих приверженцев благотворные ограничения.

Многие деревни находятся в такой глуши, что их жители даже не знают, что творится за их пределами. Для них все новости сводятся к местным происшествиям и сплетням. Многие слушают относительно безобидные радиопрограммы бенгальского радио по транзистору и таким образом узнают о жизни могучих держав. Однако спор о том, чья коза забралась в соседский огород, вызывает у деревенских жителей гораздо больший интерес.

Автор одной книги написал об некоем пожилом крестьянине, который работал в поле в День независимости Индии и не участвовал в праздновании.

«Почему ты не празднуешь?» ¾ спросили его.

«А что нужно праздновать?» ¾ последовал ответ.

«Сегодня британцев выдворили из страны!»

«Кого?» ¾ переспросил старик. Он о них никогда и не слыхал.

Только вернувшись в Дакку, я узнавал о том, что происходит в мире. Встречи на высшем уровне, кризис доллара, протесты против испытания ядерного оружия, выборы в Германии, стычки футбольных болельщиков — все это было чем-то нереальным, подобно обрывкам давно увиденного и почти забытого сна. То были отголоски мира далекого и потому неважного.

Будучи изолированной от современного технологически продвинутого общества, бангладешская деревня являет собой почти прямую противоположность сельской жизни на индустриализированном Западе. Деревенские жители в Бангладеш не знают, что такое совмещенные санузлы, автомобили и други бесчисленные «насущные потребности» современной цивилизации. Если кто-нибудь не расскажет им о необходимости этих вещей, они вполне будут обходиться и без них. Они никогда не слышали о стиральных машинах, туалетной бумаге, губках для мытья посуды, освежителях воздуха, консервированных и замороженных продуктах и даже о ножах и вилках.

Однажды в Дакке несколько деревенских мальчишек, привлекшись нашим киртаном, шли за нами до самого ашрама, располагавшегося в арендованном нами доме. Дом был оснащен всеми современными удобствами (какие только можно встретить в Бангладеш), такими как дверные ручки, водопровод, электричество и так далее. Мальчики cнова и снова открывали и закрывали дверь, завороженно наблюдая, как щелкает замок, включали и выключали свет, открывали кран и, не закрыв его, убегали. Возможно струя воды из крана казалась им чем-то вроде реки, которая течет сама по себе.

В другой раз в Дакке я попросил одного деревенского мальчика сделать ксерокопию и обнаружил, что он не имеет ни малейшего представления, что это такое. Несмотря на все мои объяснения, он так и не смог понять, о чем идет речь. Городские снобы сочли бы его за невежду, однако в том, что касается деревенской культуры, сами они такие же невежды. Ведь они ничего не знают о том, как вспахивать поле, шелушить рис и различать разные сорта злаков. Им неведомы названия деревьев, насекомых и птиц. Часто в разговоре с нами бенгальцы говорили о разных сортах риса, как будто мы о них что-то знали. А мы и понятия не имели о том, каких сортов бывает рис и какого качества, когда его нужно сажать, или как следить за здоровьем и чистотой домашнего скота. Деревенские жители, пожалуй, не смогут победить в крысиных бегах по джунглям из стекла и бетона. Однако городским пронырам тоже придется нелегко, окажись они в атмосфере деревенской жизни со всеми ее нюансами человеческих взаимоотношений.

Один австралийский преданный, который некоторое время путешествовал со мной по Бангладеш, удивлялся, как я, западный человек, мог вести такую аскетичную жизнь — жить в деревнях, где нет ни дорог, ни электричества, мыться водой из колодца и так далее. Я, однако, не видел в этом ничего аскетичного. Что особенного в том, чтобы рано утром подойти к колодцу, набрать ведро воды и вылить его на себя? Да и какая разница, где спать: в городском фешенебельном особняке или в деревенской глиняной хижине? Миллионны людей живут такой жизнью, даже не задумываясь об этом, так почему это невозможно для нас? Даже если в этом есть какая-то аскеза, в этом вся прелесть. Для молодого человека нет большего приключения, чем, оставив западную жизнь обывателя, странствовать и проповедовать в далеких краях.