И КОВЧЕГ ПОПЛЫЛ ПО ЛОНУ ВОД

Жил-бьш когда-то в древнем Шумере правитель, кото­рый стремился к вечной жизни. Звали его Гильгамеш. Мы знаем о его подвигах, потому что уцелели мифы и предания Месопотамии, записанные клинописью на глиняных и по­том обожженных табличках. Многие тысячи этих табличек, некоторые из них восходят к началу III тысячелетия до н.э.,

были извлечены из песков современного Ирака. Они несут уникальную картину исчезнувшей культуры и напоминают нам, что даже в те дни седой древности человеческие суще­ства хранили память о временах еще более далеких, време­нах, от которых их отделял великий и ужасный потоп:

"Я расскажу миру о деяниях Гильгамеша. Это был человек, которому все вещи были ведомы;

это был царь, который знал страны мира. Он был мудр, он владел тайнами и знал секреты, он донес до нас рассказ о днях до наводнения. Он прошел долгий путь, устал и был измож­ден работой; вернувшись, он отдохнул и высек всю историю на камне ".

Историю, которую принес Гильгамеш из странствий, рассказал ему некто Ут-напишти, царь, правивший за тыся­чи лет до этого, который пережил Великий Потоп и был вознагражден бессмертием за то, что сберег семена челове­чества и всех живых существ.

Это было давным-давно, говорил Ут-напишти, когда боги обитали на Земле: Ану, властелин Неба, Энлиль, тот, кто претворяет в жизнь божественные решения, Иштар, бо­гиня войны и плотской любви, и Эа, властелин вод, есте­ственный друг и покровитель Человека.

"В те дни мир процветал, люди размножа­лись, мир ревел как дикий бык, и Великий Бог был разбужен шумом. Энлиль услышал шум и сказал собравшимся богам: "Шум, производи­мый человечеством, невыносим, из-за этого галдежа невозможно спать". И боги решили истребить человечество ".

Однако Эа пожалел Ут-напишти. Он обратился к нему сквозь тростниковую стену царского дома, предупредил о грозящей катастрофе и посоветовал построить лодку, в ко­торой он мог бы спастись вместе со своей семьей:

"Разрушь свой дом и построй лодку, брось дела и спасай жизнь, презри богатства мира и спа­си свою душу... Разрушь свой дом, говорю я тебе, и построй лодку, размеры которой, дли­на и ширина, чтобы были в согласии. Возьми в лодку семена всех живых существ".

Ут-напишти построил лодку, как было велено, причем как раз вовремя. "Я погрузил в нее все, что имел, — сказал он, — семена всех живых существ".

"Я посадил в лодку всех родных и знакомых, скот и диких зверей, и всяких ремесленников... Я уложился в срок. С первыми лучами зари из-за горизонта пришла черная туча; изнутри ее, где находился властелин бурь Адад, доносился гром... Все было объято отчаянием, когда бог бурь обратил дневной свет во тьму, когда он разбил землю, как чашку... В первый же день буря свирепо дула и принес­ла наводнение... Никто не мог видеть своего соседа. Нельзя было понять, где люди, где небо. Даже боги испугались наводнения и удалились. Они поднялись на небо к Ану и припали к зем­ле на краю. Они съежились как собаки, а Иш-тар плакала и голосила: "Неужели я подарила жизнь своим детям-людям только для того, чтобы насытить их телами море, как-будто они рыбы?"

Далее, продолжал Ут-напишти:

"Шесть дней и ночей дул ветер, ливень, буря и наводнение владели миром, буря и наводнение неистовствовали вместе, как сражающиеся толпы. Когда наступило утро седьмого дня, ненастье стихло, море успокоилось, потоп пре­кратился. Я посмотрел на лицо мира — везде тишина. Поверхность моря стала ровной как крыша. Все человечество обратилось в глину... Я открыл люк, и свет пал на мое лицо. Тогда я низко склонился, сел и зарыдал, и слезы сте­кали по моему лицу, ибо со всех сторон меня окружала вода, и ничего, кроме воды... На расстоянии в четырнадцать лиг раньше была гора, там лодка села на мель; на горе Нисир лодка крепко застряла, так крепко, что не могла шевельнуться... Наутро седьмого дня я выпустил голубку. Она улетела, но, не найдя, куда сесть, вернулась. Тогда я выпустил лас­точку, она улетела, но, не найдя куда сесть,

вернулась. Я выпустил ворона, он увидел, что вода отступила, покормился, покаркал и не вернулся ".

Ут-напишти понял, что теперь можно высаживаться:

"Я произвел возлияние на вершине горы... Я сложил в кучу дерево и тростник, кедр и мирт... Как только боги ощутили сладкий аро­мат, они слетелись как мухи на жертву..."

Этот текст — далеко не единственный, дошедший до нас из древней землиШумер. На других табличках — неко­торым по 5000 лет, другим меньше 3000 — фигура Ноя-Ут-напишти именуется поочередно Зиусудрой, Ксисутросом или Атрахасисом. Но он всегда легко узнаваем: это тот же пат­риарх, которого предупреждает тот же милосердный бог;

каждый раз он выплывает из вселенского потопа в ковчеге, который треплет ураган; и опять его потомки заселяют мир.

Очевидно, что месопотамский миф о наводнении во многом перекликается со знаменитой библейской историей о Ное и потопе ". Ученые ведут нескончаемый спор о при­роде этого сходства. Но что действительно существенно, так это то, что при всем разнообразии вариантов предания по­томству всегда передается главное, а именно: была глобаль­ная катастрофа, которая почти полностью уничтожила че­ловечество.