МЫШЛЕНИЕ ГИГАНТОВ

Занимая площадь 5,4 гектара, она весит свыше шести миллионов тонн — то есть больше, чем суммарно все зда­ния на площади 2,5 квадратных километров в лондонском Сити, и состоит, как мы видели, из 2,3 миллиона блоков известняка и гранита. К этому некогда добавлялись 8,9 гек­тара зеркально гладкой облицовки из 115 тысяч отполиро­ванных плит, каждая весом 10 тонн, которые покрывали все четыре боковые грани.

После того, как облицовка осыпалась в результате силь­ного землетрясения 1301 года, большую часть ее вывезли на стройки Каира. Однако вблизи основания осталось еще достаточно облицовки, чтобы великий археолог XIX века У. М. Флиндерс Петри мог их подробно обследовать. Он был ошеломлен, обнаружив, что размеры плит выдержаны с точностью около 0,2 мм, причем стыки подогнаны так, что в них нельзя просунуть лезвия перочинного ножа. "Даже просто уложить плиты с такой точностью — достижение, — отмечает он, — но сделать это с цементной связкой — вещь почти невозможная; ее можно сравнить разве что с оптичес­кой системой площадью в несколько гектар".

Разумеется, стыковка облицованных плит не единствен­ная "почти невозможная" особенность Великой пирамиды. Здесь и точная ориентация по сторонам света, почти иде­альные прямые углы, невероятная симметрия четырех ог­ромных граней. А что говорить об организации подъема миллионов блоков на десятки метров...

Во всяком случае, кем бы они ни были, архитекторы, инженеры и каменщики, спроектировавшие и успешно по­строившие этот грандиозный монумент, "мыслить они дол­жны были по-великански", заметил некогда основатель со­временной египтологии Жан Франсуа Шампольон. Он ясно видел то, на что закрывали глаза несколько последующих поколений: что строителями пирамид были люди колос­сального интеллекта. "По сравнению с древними египтяна­ми, — добавил он, — мы, европейцы, — все равно что лили­путы" ⁴⁷.

ГЛАВА 35 ГРОБНИЦЫ - И ТОЛЬКО?

Спуск с Великой пирамиды заставил нас понервничать больше, чем подъем. Нам, праща, не приходилось уже бо­роться с силой тяжести, поэтому физические усилия были меньше. Однако возможность свалиться владела нашими мыслями в гораздо большей степени, тем более что внима­ние наше было теперь направлено не на небо, а на землю. На пути к основанию огромной каменной горы мы стара­лись быть особенно осторожными, и все равно постоянно поскальзывались и съезжали по предательским каменным блокам, чувствуя себя муравьями.

К тому времени, когда мы завершили спуск, ночь кон­чилась, и первые бледные лучи Солнца просочились на небо. Мы отдали стражу западной стороны пирамиды обещанные 50 египетских фунтов и с огромным чувством облегчения и ликования весело зашагали в сторону пирамиды Хафры, что находится в нескольких сотнях метров к юго-западу.

Хуфу, Хафра, Менкаур... Хеопс, Хефрен, Микерин. Как бы мы ни называли их, египетскими или греческими име­нами, остается фактом, что эти три фараона из IV династии (2575-2467 годы до н.э.) являются общепризнанными стро­ителями пирамид в Гизе. Это пошло еще с тех пор, как древнеегипетские гиды сообщили греческому историку Ге­родоту, что Великую пирамиду построил Хуфу. Геродот включил эту информацию в самое древнее сохранившееся описание этих монументов и продолжал:

"Хеопс, как. они говорят, правил пятьдесят лет, и по его смерти престол занял его брат, Хефрен. Он тоже воздвиг пирамиду... она на двенадцать метров ниже, чем у брата, но, в общем, столь же грандиозна... Хефрен правил 56 лет... Его наследником стал Микерин, сын Хеопса... Этот человек оставил пирамиду на­много меньше, чем у отца".

Геродот видел эти монументы в V веке до н.э.. то есть через две тысячи лет после постройки. Тем не менее его свидетельство было положено в основу всех последующих рассуждений историков. В дальнейшем, вплоть до наших дней, все комментаторы продолжали безоговорочно следо­

вать по пути, проложенному греческим историком. Так и получилось, что этот, по существу, слух был освящен века­ми и приобрел статус неопровержимого факта: Великая пи­рамида — Хуфу, Вторая пирамида — Хафры, Третья — Мен-каура.