Глава 14. Старинный самолет «Дуглас С-54» стоял на до­рожке, нацелив нос вдоль цветных посадочных огней, обозначающих границы полосы

Старинный самолет «Дуглас С-54» стоял на до­рожке, нацелив нос вдоль цветных посадочных огней, обозначающих границы полосы. Крылья и фюзеляж дрожали в едином ритме с четырьмя двигателями, пропеллеры под горизонтальными стабилизаторами выбрасывали в ночь пыль и обломки. Потом самолет двинулся вперед, с болезненной медлительностью на­бирая скорость; посадочные огни отражались в блестящем алюминиевом фюзеляже и мелькали мимо окон. Наконец шасси оторвалось от бетона и, описав изящную дугу над огнями Гонолулу, сделав широкий поворот влево над Дайамонд-Хэд, самолет полетел на север, в пассат. Вскоре Питт передвинул рукоять назад и вслушался в рев моторов. Он проверил ско­рость вращения и убедился, что дрожащее и шумное ископаемое все-таки доставит его туда, куда ему нужно.

– Все время хочу тебя спросить, ас. Ты когда-нибудь вел самолет в пьяном виде?

Вопрос задал низкорослый человек с бочкообраз­ной грудью, занимавший кресло второго пилота.

– В последнее время не приходилось, – ответил Питт.

Низкорослый замахал руками и изобразил ужас.

– Боже, почему я дал уговорить себя участвовать в этой безумной комедии?

Он повернулся и криво улыбнулся Питту.

– Наверно, у меня такое доброе сердце, что все этим пользуются.

– Не говори вздор, – ответил Питт. – Я тебя знаю с детского сада. Никто никогда не мог тебя ис­пользовать.

Эл Джордино обмяк в кресле и отбросил прядь черных волос с одного глаза.

– Как это? А помнишь, я несколько месяцев про­давал фиалки на улицах, чтобы пригласить на школь­ный бал великолепную блондинку-чирлидера?

– И что с того?

– Боже, какая была телка... Как это «что с того»? – передразнил он. – Сволочь. Когда дошло до танцев, ты сказал ей, что у меня триппер... и весь вечер она не хотела иметь со мной ничего общего.

– А, да, теперь вспомнил, – усмехнулся Питт. – Она даже попросила, чтобы я проводил ее домой.

– Он откинул голову и закрыл глаза, вспоминая. – Ка­кая была мягкая, грудастая девчонка! Жаль, что ты этого не увидел.

На лице Джордино выразилось невероятное изум­ление.

– И ты еще вечно твердишь, что нужно быть джентльменом!

Питт и Джордино близко дружили; они вместе учились и в средней школе, и в колледже. Джордино поднял руки и потянулся. Он был едва ли выше пяти футов четырех дюймов; смуглая кожа и кудрявые чер­ные волосы явно выдавали итальянское происхожде­ние. Разительно отличавшиеся внешне, Питт и Джор­дино идеально дополняли друг друга: одна из главных причин, по которой Джордино назначили помощни­ком начальника отдела особых проектов. Их приклю­чения, к досаде адмирала Сандекера, стали в океано­графическом агентстве легендой.

– А командир «Хикам Филд» не рассердится, уз­нав, что мы прихватили его частный самолет? – спро­сил Джордино.

– Не успеет. Как только этот музейный экспонат сядет на воду, добрый генерал направит запрос на но­вый реактивный самолет.

Джордино печально вздохнул.

– Ах, владеть собственным самолетом! Я предпо­чел бы древнюю летающую крепость Б-17 с огромной кроватью и баром, набитым выпивкой.

– А герб Военно-воздушных сил на крыльях можно закрасить и заменить его парой кроликов.

– Недурно, – сказал Джордино. – За это я мог бы время от времени давать тебе порулить – за скромную плату, конечно.

Питт сдался. Он посмотрел в боковое окно каби­ны на море внизу и заметил огни торгового судна, идущего севернее в сторону Сан-Франциско. Белой пены он не видел: черный океан казался гладким и нетронутым. Спокойное море лучше для посадки, по­думал он, но затрудняет оценку высоты.

– Далеко еще до твоей загадочной площадки для игр? – спросил Джордино.

– Еще пятьсот миль, – ответил Питт.

– С той скоростью, с какой ты погоняешь этого старого кита, мы будем там через два часа. – Джордино уперся ногами в приборную панель. – Мы уже на две­надцати сотнях футов. Когда ты начнешь снижаться?

– Примерно через час сорок, – ответил Питт. – Собираюсь пролететь последнюю часть пути повыше; не хочу, чтобы нас обнаружили, пока мы не будем у самых ворот.

Джордино тихо свистнул.

– Похоже, победителя придется выбирать с пер­вой попытки.

– А второй у нас не будет.

Джордино наклонился и постучал по широкому циферблату в середине приборной панели.

– Можем лететь, пока маркер подводного поло­жения пикает.

Питт взглянул на указатель направления и чуть поправил курс, и стрелка за круглым стеклом остано­вилась между двумя цифрами.

– Сигнал должен становиться тем сильней, чем ближе мы подлетаем.

– Подлети на пятьсот ярдов, и хватит, – с надеж­дой сказал Джордино. – Искатель «Сельма» сделает остальное.

Он кивком указал на маленькую синюю водоне­проницаемую коробку, прочно прикрепленную к руч­ке его сиденья.

– Ты уверен, что «Сельму» проверили? – спросил Питт.

– Она работает, – терпеливо ответил Джордино. – Я же говорю, посади нас за пятьсот ярдов от маркера, и она приведет нас прямо на борт «Старбака».

Питт улыбнулся. Несмотря на лень, Джордино был перфекционистом; каждое свое дело он старался сделать образцово. Это всегда изумляло Питта. Он молча сделал знак Джордино и убрал руки от приборной панели. Джордино кивнул и взял управление са­молетом на себя, а Питт выкарабкался из тесного кресла пилота, оставил кабину и перебрался в пасса­жирскую секцию фюзеляжа.

В роскошном салоне частного генеральского са­молета сидели двадцать человек – вероятно, подумал Питт, двадцать самых смирившихся в мире человек. Смирившихся со смертью: иначе не скажешь. Да, они добровольцы, но такие, в ком жажда приключений побеждает желание прожить долгую и плодотворную жизнь. Все в черных резиновых костюмах на молнии; молния раскрыта, чтобы испарялся пот. У них за спи­ной, прикрепленные к специальным кольцам на полу кабины, громоздились разнообразные приборы и тю­ки различной формы. Ближе к хвосту выстроились ряды кислородных баллонов, надежно закрепленных, чтобы не сорвало при посадке.

Ближайший ныряльщик, блондин со скандинав­скими чертами, посмотрел на вошедшего Питта.

– Безумие, чистое безумие.

Лейтенант-коммандер Сэмюэль Кроухейвен оп­ределенно был очень несчастным человеком.

– Многообещающая карьера в подводном фло­те, и я должен ею рискнуть, бросаясь в океан среди ночи.

– Особой опасности нет. Это почти как загнать машину в гараж, – успокаивающе Питт. – Я бы не стал тревожиться...

Кроухейвен с неподдельным изумлением пере­спросил:

– Загнать машину в гараж? Да вы шутите!

– Посадить птичку на воду – моя обязанность, коммандер. На вашем месте я бы тревожился о том, что будет дальше.

– Я инженер на подводной лодке, – мрачно ска­зал Кроухейвен. – И не создан для игры в коммандос.

– Обещаю не угробить вас и ваших людей при посадке, – спокойно сказал Питт. – А Джордино доставит вас на «Старбак». После этого дело за вами.

– Вы уверены, что лодка не затоплена?

– Кроме носового торпедного отсека, она была сухая, когда я ее покидал.

– Если там ничего не трогали, я могу освободить торпедный отсек и запустить лодку за четыре часа.

– Расписание дает вам четыре с половиной часа. Остается запас всего в полчаса.

– Не очень много времени.

– Сколько есть.

Кроухейвен печально покачал головой.

– Самоубийство, вот что это такое.

– Вы, конечно, понимаете, что, возможно, вхо­дить на субмарину придется с боем.

– Я же сказал, я не коммандо. Потому и позвал этих убийц со стальными глазами. «Котиков».

Питт посмотрел на тех пятерых, на кого указал Кроухейвен. Элита служб безопасности флота. Невозможно не признать, что выглядят они внушитель­но. Сидят отдельно от всех, постоянно проверяют и перепроверяют оружие и снаряжение – массивные, молчаливые профессионалы, обученные и рукопаш­ному бою и готовые к нему – даже под водой. Питт снова повернулся к Кроухейвену.

– А остальные?

– Подводники, – гордо ответил Кроухейвен. – Немногие работали в субмарине такого размера, как «Старбак», но если кто-то и способен привести лодку обратно в Перл-Харбор, так только они. Если, конеч­но, будет работать хоть один реактор. Если придется начинать с холодными реакторами, нам ни за что не уложиться по времени.

– Реактор работает, – уверенно заявил Питт. Он старался казаться спокойным. По правде говоря, не­возможно было сказать, на месте ли еще лодка и ра­ботает ли реактор. Жди и надейся, промелькнуло у него в голове. Больше ничего сделать нельзя, только ждать препятствий и быть готовым к этому. – Но если возникнут проблемы, к 4:30 убирайте оттуда своих людей.

– Я не герой, – с сомнением сказал Кроухейвен.

Питт похлопал его по плечу, повернулся и пошел назад в кабину.

Адмирал Хантер в двадцатый раз за последний час взглянул на часы. Раздавил в пепельнице сигарету, которую нервно курил, встал и пересек забитый людь­ми оперативный штаб, чтобы взглянуть на огромную карту на стене. Возле нее на стуле с жесткой спинкой сидел Денвер, положив ноги на другой стул. Деланное равнодушие Денвера ни на миг не обмануло Хантера. Когда пришло сообщение о положении самолета, он мгновенно выпрямился.

– Малыш, говорит Папаша. Прием.

– Готовлю экипаж к высадке. Направляюсь к клетчатому вымпелу. Прием.

Питт сообщал, что они спускаются к уровню волн и готовятся к посадке в районе подводной горы.

Радист в микрофон ответил:

– Награда ждет победителя. Прием.

– Увидимся в круге для победителя, Папаша...

Голос в микрофоне смолк на полуслове.

Хантер схватил микрофон.

– Давай, Малыш. Говорит Папаша. Прием.

Наступило молчание. Потом послышался чуть

измененный голос:

– Простите за задержку, Папаша. Прошу инст­рукций. Прием.

– Инструкций? – медленно переспросил Хан­тер. – Вы запрашиваете инструкции?

– Да. Прием.

Словно в трансе, Хантер опустил микрофон и от­ключил его.

– Боже, это они, – механически выговорил он.

Денвер не пытался скрыть потрясение.

– Это не голос Питта, – не веря себе, сказал он. – Передатчик Дельфи настроился на нашу частоту.

Хантер медленно опустился в кресло.

– Не следовало соглашаться на этот безумный план. Теперь Кроухейвен не сможет связываться с нами с борта лодки.

– Он может передавать кодированные сообщения через коммуникационный компьютер, – предполо­жил Денвер.

– Разве вы забыли? – нетерпеливо сказал Хан­тер. – К первому выходу «Старбака» в море коммуни­кационные компьютеры еще не были установлены. Радио может работать только на стандартных часто­тах. Пока морская пехота не захватит передатчик Дельфи, он будет следить за всеми открытыми часто­тами. Даже если Дельфи до сих пор не знает наших точных планов, то точно узнает, как только Кроухей­вен начнет передачу.

– И нападет на «Старбак» или разнесет его на куски, – закончил Денвер.

Тихо, так что слова были едва слышны, Хантер

сказал:

– Да поможет им бог. – И добавил: – Только он это и может.

Питт сорвал наушники и бросил на пол.

– Ублюдок отрезал нас! – выпалил он. – Если Дельфи догадается, что мы задумали, он точно подго­товит западню.

– Как приятно знать, что у меня есть такой друг, – сказал Джордино с саркастической улыбкой.

– Тебе повезло. – Питт не улыбнулся в ответ. – Вероятно, адмирал Хантер молит бога, чтобы мы пре­рвали миссию.

– Это невозможно, – серьезно ответил Джорди­но. – Кстати, ты переоцениваешь этого желтоглазого болвана. Ставлю ящик доброй выпивки на то, что ему и в голову не пришло ждать в гости двух величайших подводных грабителей во всем Тихом океане.

– Твои бы слова да Богу в уши.

– Подумай сам, – высокомерно сказал Джорди­но. – Никто в здравом уме не станет добровольно сажать самолет в море среди ночи – кроме тебя, ко­нечно. Этот Дельфи, вероятно, считает наш полет разведывательным. И до начала дня ничего не запо­дозрит.

– Мне нравится твой оптимизм.

– Мама всегда говорила, что на словах у меня хо­рошо получается.

– А как же наши пассажиры?

– Никто их сюда не заманивал. Вероятно, сочи­няют себе некрологи. Зачем их разочаровывать?

– Ладно, начинаем.

Питт постучал по шкале альтиметра. Маленькая белая стрелка почти коснулась самого нижнего деления. Он включил посадочные огни и увидел, как мчится под фюзеляжем вода: стрелка спидометра дрожала у отметки двести семьдесят узлов. Питт надел вторые наушники и некоторое время внимательно слушал.

– Сигналы подводного маркера близки к пику громкости, – сказал он. – Лучше пролететь чуть дальше и снова проверить перед посадкой.

Джордино лениво вздохнул, расстегнул ремень, передвинулся к приборной панели и передал Питту список проверочных вопросов.

– Читай.

Питт читал по карточке, а Джордино отвечал.

– Опережение зажигания?

– Двадцать процентов, в пределах нормы, – от­ветил Джордино.

– Уровни смеси?

– Проверены.

Питт продолжал зачитывать скучные, но обяза­тельные вопросы, а сам то и дело поглядывал на море всего в пятидесяти футах под ним. Наконец он дошел до последнего пункта на карточке.

– Клапаны центрального крыльевого бака и пе­реключатели подачи топлива?

– Закрыты и отключены.

– Все, – сказал Питт, смял карточку и бросил за плечо на пол кабины. – Больше это никому не пона­добится.

Джордино склонился к приборам и показал:

– Звезды у горизонта прямо по курсу... они блед­неют.

Питт кивнул.

– Это туман.

Зловещее пятно вскоре наползло на черную ли­нию горизонта. Питт постепенно сбрасывал скорость, пока спидометр не показал сто двадцать узлов.

– Волшебный миг, – тихо сказал Питт. Он на мгновение заглянул в темные глаза Джордино: его друг не улыбался, его лицо оставалось спокойным и невозмутимым.

– Поверни закрылки на сто градусов, – сказал Питт. – Потом ступай к остальным и веди себя, как скучающий трамвайный кондуктор.

– Буду развлекать их своими лучшими анекдота­ми. – Джордино перегнулся через кресло второго пи­лота и держал рычаг в положении «включено», пока шкала прибора не показала сто градусов. – Пока, приятель. Увидимся после посадки.

Он сжал руку Питта и вышел из кабины.

Дул боковой ветер; Питт чуть повернул С-54, что­бы компенсировать снос. Самолет снизился еще на несколько футов, и Питт отчетливо разглядел в ярком свете посадочных огней гребни волн. Он предпочел бы сажать самолет без огней, но это было невозмож­но. Еще рано, снова и снова мысленно повторял он. Еще три мили. Он за доли секунды может посадить самолет, но в тумане инерция грозит унести его далеко от цели. Скорость упала до ста пяти узлов. «Легче, малышка, еще рано». Питт сосредоточился на том, чтобы ровно держать крылья: если конец крыла заде­нет воду, самолет превратится в гигантскую карусель. Он еще больше снизился и провел самолет в проме­жуток между волнами, собираясь сесть на склон од­ной из них и использовать этот склон, чтобы смягчить удар. Когда самолет коснулся воды, пропеллеры за гондолой двигателей поднимали высокие столбы пе­ны и густой туман начал окутывать кабину.

Словно далекий раскат грома, только громче. Круглый красный запасной огнетушитель сорвался с крепления, пролетел над плечом Питта и ударился в приборную панель. Питт едва успел опомниться, а самолет, словно брошенный камень, уже подскочил над водой и опять ударился о нее алюминиевым брюхом. Потом нос ткнулся в большую волну, и С-54 рез­ко остановился в середине огромного всплеска.

Питт ошеломленно смотрел на туман сквозь по­крытое каплями ветровое стекло. Он посадил самолет. Машина мягко поднималась и опускалась на волнах. Она могла плыть – несколько минут, а быть может, и несколько дней в зависимости от того, сильно ли по­вреждено брюхо. Питт громко выдохнул и расслабил­ся, с удовлетворением отмечая, что аккумуляторы вы­держали толчок и кабина внутри по-прежнему осве­щена. Он выключил зажигание и посадочные огни, чтобы поберечь аккумуляторы, сорвал ремень и про­шел в главный салон.

Люди теперь выглядели гораздо увереннее. Кро­ухейвен первым похлопал его по спине. Остальные выразили свое одобрение свистом и аплодисментами. Все, кроме пяти «котиков». Те уже готовили снаряже­ние, снимали оружие с предохранителей и проверяли готовность друг друга.

– Отлично выступил, Дирк, – широко улыбнулся Джордино. – Я бы не смог сесть лучше.

– Слышать такое от тебя – комплимент из разря­да «голубая лента»^[9]. – Питт уже надевал аппарат для подводного плавания, прилаживал баллон с кислоро­дом и примерял маску.

– Сколько времени он продержится на воде? – спросил Кроухейвен.

– Я проверил брюхо, – сказал Джордино, осмат­ривая баллоны на спине Питта. – Небольшая течь, и только.

– Может, пробить брюхо и затопить самолет? – предложил Кроухейвен.

– Не самый умный ход, – ответил Питт. – Когда Дельфи обнаружит плывущий самолет без экипажа, он решит, что мы пересели на спасательные плоты. Именно поэтому я оставил все спасательное снаряже­ние в «Хикеме». Нельзя было допустить, чтобы он об­наружил спасательные плоты невскрытыми и неис­пользуемыми. Надеюсь, он станет искать нас на по­верхности, а мы будем внизу.

– Есть более легкий способ стать адмиралом, – ядовито сказал Кроухейвен.

Питт продолжил:

– Когда лодка будет в ваших руках, свяжитесь с адмиралом Хантером на частоте тысяча двести пять­десят килогерц.

Глаза Кроухейвена сузились.

– Вы шутите. Это коммерческая частота. Если я начну передачу на этой частоте, мне прищемит хвост Федеральная комиссия по связи.

– Весьма вероятно, – устало согласился Питт. – Зато вы ускользнете от системы обнаружения Дельфи. Он уже вторгся на наши частоты. Тысяча двести пять­десят – ваш единственный шанс прорваться. Об ос­тальном будем беспокоиться, если доживем до нового восхода.

Питт натянул ласты и проверил регулятор подачи воздуха. Потом выглянул в открытый люк и всмотрел­ся в темноту. Когда самолет опускал нос, волны пере­катывались через концы крыльев. Питт повернулся к Джордино.

– Готов твой волшебный ящик?

Джордино поднял детектор сигналов.

– Начинаем?

– Да.

– Иди и найди нам субмарину, – сказал Питт, кивнув в сторону люка.

Джордино мгновение сидел спиной к воде, при­лаживая мундштук. Потом беспечно махнул Питту; рукой и опрокинулся в море спиной вперед.

За ним один за другим молча последовали пятеро «котиков» Кроухейвена; они с плеском погружались в воду возле самолета. Все уходили с мрачными лицами. Питт посмотрел вниз и увидел, как уходят в глубину огоньки: каждый начинал погружение, направив фо­нарик на идущего впереди.

Питт шел последним. Он в последний раз осмот­рел самолет внутри и, как человек, уезжающий в недельный отпуск, открыл доступ к распределительному щиту и отключил все огни.