КОЛЫБЕЛЬНЫЕ

Я вам не советую исполнять колыбельную «Баю-баюш-ки-баю», потому что это злая и старая песня, а ее конец не настолько привлекательный, как нам казалось раньше. Куда как лучше сравнительно новая песня «Спи, моя радость, усни».

Спи, усни...

Спи, усни...

Спи, усни...

И самой не спать до шести с половиной утра.

Дэйв Барри

РЕБЕНОК ИДЕТ В КОЛЛЕДЖ:

Как ты узнаешь, что плод созрел ? Он падает с ветки.

Андре Жид

Мне показалось, что я отвожу ее в школу. Тогда что я делаю в этом университетском городке? Разве не я так долго стелила ей постель? Зачем ей одеяло на этой странно неудобной кровати? Что мы здесь делаем? Она так взволнована, а я... я притворяюсь, что камень, который лежит у меня на сердце, вовсе там не лежит. Эти восемнадцать лет, куда они унеслись?

Ну вот, все сделано! Кровать застелена, чемоданы распакованы, она даже постеры на стены наклеила. Неужели это означает, что мне надо уходить? Я поцеловала ее на прощание, улыбнулась и пожелала счастья — но чтобы за студенческими тусовками она не забывала об учебе. Потом я вышла за дверь и оказалась в объятиях золотой осени. Открыла машину, скользнула на водительское кресло и заревела.

Дорога домой долгая и унылая. Я вошла в дом. Так тихо, будто здесь никогда никого и не было. Ее комната такая пустая и гулкая, ах, Господи, какая тишина! Я не могу в это поверить. Даже на полу ничего не валяется! Постель аккуратно застелена. Под кроватью не видно ни одного чулка. Занавески висят на окнах слишком прямо, а ванная не занята. Но... что это? Да это под кроватью валяется какой-то мусор!

Так вот куда все время исчезали мои чашки и хрустальный бокал, и все это лежит на фотографиях бывших друзей-

мальчишек. А вот ее любимая блузка в уголке. Она ее забыта. Неужели она забудет и меня так же, как эту блузку?

Я услышала шум школьного автобуса, проехавшего мимо нашего дома, и мое сердце подпрыгнуло, потому что на какой-то миг я подумала, что она вернулась домой. Потом с глубоким вздохом вспомнила, что школьный автобус больше не нужен. Водитель свернул за угол, взревел мотор, и автобус скрылся из виду. А я смотрела на пустую дорогу. Здесь больше нет школьницы, не будет и дома, полного друзей и подруг, не будет ни беспорядка в ванной комнате, ни грязных следов у двери. Только чистота, тишина и скука.

Этим утром я продолжала оставаться матерью, какой была все восемнадцать лет. Когда я впервые осознала себя матерью, я была растеряна так же, как и сейчас. Что же мне теперь делать? Кого мне опекать и воспитывать? За кем ухаживать? Ведь я так хотела, чтобы она была во всем независимой. Я бы очень хотела для нее хорошую работу. Но почему мне никто не сказал, как я себя буду чувствовать, когда это время наступит?

Не вчера ли только она бросалась в мои объятия и ее кудряшки блестели на солнце? А вот она свернула за угол и упала — ее первая катастрофа, — она разбила колено. А вот у нее выпал зуб. Теперь же перед ней расстилался широкой лентой новый путь, и катастрофы обещали быть больших размеров. Например, разбитое сердце и мечты. И больше я не смогу утешить ее поцелуем. Больше не сработают любимые шоколадные конфеты и мультики про Микки-Мауса. Я бы хотела уберечь ее от потерь и разочарований, но не могу. Она должна научиться всему сама. Сама лечить сердечные раны и глотать слезы.

Я-то думала, что готова к этому моменту, я думала, что все было спланировано заранее. Я начала новую карьеру, заполнила календарь предстоящими делами. Я не собиралась сидеть дома и рыдать в опустевшем родительском гнезде. Только не я. Я же выше этого. Я же современная женщина: яркая, эффектная, уверенная в себе. Тогда почему же я схватила любимую куклу своей дочери, обняла ее и реву?

Тогда я вспомнила одну сцену. Была другая осень, другое место. Я была юной девушкой, которая отправлялась на учебу в далекий колледж. Свежий воздух вдохновлял меня и манил новыми перспективами. А на прощание мне махал рукой мой отец, все его тело сотрясалось от боли. О, папочка, как я теперь тебя понимаю!

Тяжелая ноша — жить одному теперь, когда твой ребенок ушел и в тебе больше не нуждается. В сердце саднит тяжелая рана, и она не заживет еще много-много лет.

Я надеялась, что смогу найти новое занятие, смогу мечтать о новой жизни, заполнить освободившееся время, пролить свою любовь на что-нибудь еще и привыкнуть к чистой ванне. Но теперь, на пороге новой золотой осени, я думаю, что я просто буду сидеть в детской комнате моей дочери, сжимать старую и сильно любимую куклу, плакать и вспоминать.

Фшъшс Волкенс