Так – «нет», Билли? Или все-таки - «да»? И знаешь… у нас нет ни презервативов, ни смазки...

Чернота бездонного взгляда в ответ, с плещущейся в ней похотью.

А тебя это остановит?

Нет.

Нахуя тогда спрашиваешь?

Беседу поддержать, – грубая усмешка Тома, движение в сторону рядом стоящей тумбочки, и на пол полетело все - жалобно дзинькнувший телефон, справочник, карточка-ключ от номера, лампа вместе с рубашкой Тома. И освещение вмиг стало еще приглушеннее.

Ты ненормальный... Псих законченный! – почти восхищение в блестящих глазах Билла, рывок, заставляющий оторваться от стены - и через секунду он, ошеломленный, сидел на этой самой тумбе, покорно позволяя стаскивать с себя ботинки, носки, а потом и джинсы с бельем. И молчал при этом, слыша лишь их тяжелое дыхание, всматривался в лицо Тома, лаская взглядом его блестевшие от пота шею и грудь. И тихо сходил с ума от всего этого...

Я БЫЛ нормальным… до тебя, – резко разведя колени Уильяма, Том встал между ними, накрывая его истекающий член всей ладонью.

Билли сглотнул, упираясь руками в тумбочку, вглядываясь в глаза любимого парня, и внезапно почувствовал потребность просить прощения. Понимая, насколько Том прав.

Пиздец. Приплыли».

Но Билли не успел сосредоточиться на этой неожиданной мысли, потому что Том накрыл головку его члена жаром своего рта. Картрайт хрипло заматерился, откидываясь всем телом назад, опираясь на локти, ощущая, как Том подхватывает его под колени и ласкает ртом, губами и языком, не касаясь пальцами.

Будь Уильям сейчас в чуть более вменяемом состоянии, он бы смог оценить разницу убойного профи-минета, но с НЕ любимым, и вот эту - своеобразную, почти осторожную, но при этом с очень ощутимым внутренним накалом, ломающую его волю, ласку. Потому, что - любимый...

Том понимал, что без смазки ему предстоит расслаблять Билла на полную. Как угодно, но расслаблять - пальцами, языком - не важно. И он сделает это не потому, что НАДО, а потому, что так хотелось. Даже ощущая себя на пределе, понимал: захоти, и он смог бы взять Билла без всего этого, и тот бы не стал сопротивляться. Но Том был уверен, что никогда он не сможет сотворить такого с Картрайтом, как бы сильно ни желал его в этот момент. И наслаждался тем, что делал сейчас с изнемогающим от удовольствия Уильямом, наслаждался нежной плотью своего любовника, вылизывая все, что попадалось под его язык - то нежно касаясь, то посасывая, то легонько прикусывая зубами. Том иногда поглядывал на Билла, на его реакцию, слушал как тот судорожно, рвано вдыхал, как не мог сдержать стоны и мат, и почти скулил от накатывающего волнами кайфа. Он ненадолго оставил его член в покое, и стал целовать пах, вылизывал подтянутую напряженную мошонку так тщательно депилированную, что казалось, будто кожа бархатная. Трюмпер уже чувствовал, что сам истекает смазкой, и все болит так, будто скручено в узел. Но понимал, что придется терпеть, потому как, он кончит тут же, стоит только на секунду расслабиться - взвинченное до небес сексуальное возбуждение не давало в этом усомниться. Вот только сдерживать стоны было все тяжелее, и Том не сдержал его в первый раз, когда его язык коснулся сжатых мышц, и Билла выгнуло от этого, и это так дало по мозгу Тома разрядом экстаза, что он все-таки застонал.

А Картрайту уже просто было ТАК, что даже стонать сил не хватало. Закусив губу, зажмурившись, причиняя боль сам себе, старался этим удержать ускользающее сознание - он панически боялся, что не выдержит, и тогда сорвет тормоза, которые хоть как-то его сдерживали, и он выдаст себя с головой, начав умолять Тома трахнуть его. Прямо сейчас.

Билли пугали эти перепады: то жажда убить несносного немца, то вдруг желание практически на коленях умолять ВЗЯТЬ его, уже хоть как-нибудь – для Уильяма это было показателем того, что рядом с Томом его собственную крышу срывало напрочь.

В мыслях он то проклинал его, то признавался в любви, перемешивая все это жуткой нецензурщиной. И знал, что больше никто не сможет подобным образом действовать на его нервную систему, чтобы вот так кидало из крайности в крайность.

Этот стон Тома резанул по мозгу, заставив увлажниться глаза Уильяма. В каком бы Билл состоянии ни был, он прекрасно понимал, что из них двоих Трюмперу сейчас тяжелее. Тому сейчас приходилось одному контролировать состояния их обоих.