ГЛАВА III. В это время саксы возрастали в численности и усиливались в Британии В те дни сражался с ними военачальник Артур совместно с королями бриттов.

БРИТТЫ

Гг.

В это время саксы возрастали в численности и усиливались в Британии… В те дни сражался с ними военачальник Артур совместно с королями бриттов.

Ненний, около 800 г., «История бриттов»

На протяжении нескольких веков подряд после смер­ти св. Ниниана общий ход истории на наших островах в миниатюре отражает историю Европы эпохи Великого переселения народов. Перед нашими глазами мелькает хаотическая череда небольших возникающих и исчезаю­щих, завоевывающих друг друга государств и новых на­родов, прибывающих из-за моря. Нелегко прояснить эту туманную картину, и, с методологической точки зрения, правильнее всего будет проследить развитие тех малень­ких независимых королевств и народов, которые образо­вались на территории нынешней Шотландии в столетия, последовавшие за уходом римлян. Через 400 лет после смерти Ниниана таких королевств было пять. Каледо­ния, или Пиктавия, римских времен разделилась на три части: норвежскую, пиктскую и ирландскую. Древняя об­ласть, располагавшаяся между двумя римскими валами и включавшая в себя современную Южную Шотландию, распалась на две части, одна из которых, западная, вошла в состав валлийской державы, а другая, восточная, попала под власть англов.

Каждый из этих пяти народов внес свей вклад в образование Шотландии. Позднее к ним добавились французские норманны (сам по себе достаточно сме­шанный этнос) и даже фламандцы; а процесс слияния этих народов в единую нацию осуществился путем смешанных браков, естественные в условиях маленькой страны, где у всех этих народов был один государь, была единая судебная система и где национальным разли­чиям не сопутствовали различия социальные, в отличие от соседней Англии. Отчасти именно благодаря этому сложному составу элементов, заложивших основы шот­ландской нации, в нашем характере появилось то со­четание упрямства и приспособляемости, которое де­лает шотландца превосходным колонизатором, велико­лепным администратором во всех странах, кроме его родной. Вполне возможно, по этой же причине возникли и некоторые странные противоречия в нашем созна­нии. Я имею в виду необычное сочетание, проявляю­щееся не только в национальном характере, но и в отдельных индивидуумах: суровой скрытности и страст­ной откровенности, сдержанного юмора в момент ду­шевного порыва и — в зависимости от личных ка­честв — силы с глубокой нежностью или насилия с сентиментальностью. Несомненно также и то, что такая противоречивость способствует подсознательному кон­фликту, который может затормозить или парализовать человека, даже свести его с ума (процент безумных в нашей стране довольно высок), или, будучи преодолен­ным, привести к осознанию полноты и единства бы­тия, способности связывать воедино на первый взгляд разрозненные вещи. Я вижу признак здоровья нации в том, что шотландцы никогда не доверяли узкой спе­циализации. Сложно сказать, откуда пришла к нам ха­рактерная способность к дедуктивной логике, к проведе­нию в жизнь абстрактных принципов. Как и мно­гое другое, эта черта роднит нас с французами, и, как французы, мы время от времени жестоко расплачиваем­ся за нее.

Другие черты следует, скорее всего, отнести на счет многовекового осадного положения, в котором находи­лись наша страна и наш народ. К таким особенностям нужно отнести чрезвычайную застенчивость и чувстви­тельность к внешним контактам, что может проявляться как в форме деликатной учтивости, так и в виде грубой и угловатой неловкости. И возможно, самая характерная особенность шотландцев обязана своим возникновени­ем именно этому сложному фактору — долгой осаде, которую выдержала вся наша нация в целом, и конфлик­ту составляющих элементов внутри самой нации. Шот­ландцы — один из самых склонных к междоусобицам народов в мировой истории в пределах своей страны и одновременно один из самых сплоченных за ее преде­лами. Если бы Общество св. Георга возникло в Пари­же или Эдинбурге, это было бы удивительно. Но еще более удивительным было бы, если бы в Сюзанвилле, штат Оклахома (где живут два шотландца и один чело­век, тетка которого была шотландкой), не появился Клуб св. Андрея. Кажется, что сознание чужеродного окруже­ния порождает в умах скорее единение, чем разрознен­ность... что и является еще одной причиной того, почему для шотландцев островной склад мышления несет в себе особенную опасность.

В течение всего V в. по всей Европе бродили германские и готские народы. Во второй половине этого столетия образовались: королевство вандалов в Афри­ке, королевство вестготов в Испании (оно продержа­лось там два с половиной века, пока не пало под удара­ми наступающих арабов), королевство свевов к западу от вестготов и франкское королевство в Галлии, кото­рое, в отличие от остальных небольших северных гер­манских государств, официально приняло христианство почти с момента своего рождения[21]. Другие германские племена хлынули в Британию. За море отправились юты, англы и саксы, жившие на «ножке» Дании и к западу от нее. Еще два предшествующих поколения жи­телей острова видели, как германцы совершали набеги в качестве союзников пиктов или же в качестве бриттских наемников сражались против них. Теперь они пришли в качестве колонистов и начали заселять Британию, поначалу выкраивая для себя на ее террито­рии небольшие государства. К 500 г. юты основали свое королевство в Кенте, саксам удалось образовать четыре государства южнее и в верховьях Темзы — Уэссекс, Суссекс, Миддлсекс и Эссекс; англы же осели по обе стороны залива Уош и по прибрежной линии продвигались на север за Хумбер; все три племени, по­стоянно получавшие подкрепления из-за моря, врыва­лись в глубь страны, опустошая ее, грабя и угоняя в рабство местное население. Несчастные бритто-римляне, как мы уже говорили выше, пытались оказать захватчи­кам организованный отпор и преуспели в этом намно­го больше, чем принято считать, ибо их сопротивление длилось несколько веков — гораздо дольше, чем борьба англосаксов со скандинавами, которые, в свою очередь вторгшись в Британию, дважды покоряли своих роди­чей-германцев.

Традиции римской цивилизации продолжали свое су­ществование; некоторое время организация имперской Церкви, пережившей болезненную смену двух эпох, свя­зывала бриттскую Церковь с континентом. Приблизи­тельно в середине V в. св. Герман Оксерский и св. Луп Труаский прибыли на остров для борьбы с пелагианской ересью, появившейся в Британии во времена мис­сионерских путешествий св. Ниниана. Даже в середине VI в. бриттский высший круг в повседневной жизни пользовался латынью, а латинские имена обнаруживают­ся, наряду с кельтскими, в генеалогиях одних и тех же семей. Но в течение V и VI вв. отголоски когда-то мощной римской цивилизации затухали одновременно с сужением ее границ.

Мы располагаем чрезвычайно скудными сведениями об этом периоде, а то, что нам известно, по большей части относится к захватчикам. Мы знаем, что они про­двигались на север и на запад. Истории Шотландии их передвижения коснулись в тот момент, когда около 547 г. вождь англов Ида основал крепость Бамбург (ныне Бамборо), в семнадцати милях к югу от устья Твида и даже за пределами области, лежавшей между двумя римскими валами, — примерно в сорока милях севернее вала Ад­риана. Он распространил свою власть на территорию от Тиса до Форта, образовав небольшое государство под названием «страна Беорников», Берникия, со столицей Беорникавик в устье Твида[22]. Берникия, в период своего наивысшего расцвета, включала в себя современные графства Дарем, Нортумберленд, Берик, Роксборо, Селкирк, Пиблз и три Лотиана. Со временем оно объединилось с соседним королевством Дейрой, охватывавшим пример­но территорию современного Йоркшира, в результате чего появилось королевство Нортумбрия. Ниже мы ос­тановимся на этом подробнее.

Что касается бриттов, то во времена Иды они все еще удерживали приблизительно две трети территории рим­ской Британии. К концу VI в. под их властью оставалось немногим меньше половины. По-видимому, бритты образовали нечто вроде конфедерации небольших княжеств, иногда объединявшихся под руководством одного воена­чальника и сознававших перед лицом захватчиков свое национальное единство, так как они называли себя Cymru, соотечественники. (Враги называли их Wealhas, «ино­земцы», или Wælisces, «чужеземцы»[23].) Они все еще вла­дели землями от Клайда до Ла-Манша, но их страна по­степенно становилась все меньше и меньше, а V-VII вв. были эпохой непрестанной и безнадежной борьбы за сохранение не столько свободы, сколько цивилизации, сла­бевшей на их глазах.

Это было обычным явлением для Европы тех вре­мен. И все-таки даже в эту эпоху всеобщего отчаяния появлялись святые люди. В 500 г. в Италии жил двадца­тилетний юноша, ставший впоследствии св. Бенедиктом, придавшим форму и отчетливые очертания монашеству, которому суждено было спасти семена цивилизации. Гри­горий Турский, сохранивший от разрушения остатки гиб­нущей культуры, прожил долгую жизнь, а между дата­ми его рождения и смерти прошла большая часть VI в. И именно в худшие времена правления Меровингов — во времена яростной, ужасной, эпической борьбы Брунхиль-ды и Фредегунды — добрый и образованный Венанций Фортунат написал один из самых прекрасных латинских гимнов, до сих пор исполняемых на древние мотивы, — великолепный гимн Salve festa dies для Пасхи и Трои­цына дня, наполненный весенним радостным чувством. Его же перу принадлежат превосходные батальные кар­тины Страстей Господних — Pange lingua, Fidelis Crux и Vexilla Regis. Далеко на западе, в сравнительно спо­койной и мирной Ирландии, таких людей было множест­во. Жили они и среди бриттов, например, св. Давид, тру­дившийся на территории современного Уэльса. Еще один святой распространял христианство в самом северном бриттском княжестве, в современном Клайдсдейле. Это был Киндирн, прозванный Мвинги, «учтивый» или «лю­безный»; нам же он известен под именем Кентигерн или Мунго. Согласно одному преданию, его отцом был Оуэн, сын Уриена, а матерью — Теног (Тенеу или Енох), дочь Лота, князька бриттского Лотиана. По-видимому, Кентигерна воспитал св. Серф в Кулроссе, а затем он принял духовный чин и стал епископом Катуреса (ныне Глазго), где основал монастырь. Затем оттуда его изгнал Маркен, король той области. Некоторое время Кентигерн проповедовал в окрестностях Каерлеола (ныне Карлай­ла), где девять церквей до сих пор носят его имя, но враги продолжали его преследовать, и он нашел убежи­ще со св. Давидом в Манью или Меневии. Он не оста­вил свои миссионерские труды и основал Лланелви на территории, ныне входящей в Северный Уэльс. Затем преемник Маркена, Риддерх Хаэл (Родрик Благородный), призвал его обратно, и в 573 г. он вернулся в долину Клайда, оставив своего ученика Асафа во главе валлий­ского монастыря. Позднее эта обитель стала известна под названием Сент-Асаф. Больше о жизни Кентигерна почти ничего не известно. Мы знаем лишь, что он вновь водворился в своей старой епархии в Катуресе и жил там, любимый королем и народом. Около 584 г. другой святой, Колумба, из небольшой ирландской колонии, кото­рую основали ирландцы из Дал Риады к северу от Клай­да, посетил его близ Молендинар Берна, где они вели дружеские беседы и обменялись посохами. По-видимо­му, Кентигерн прожил примерно до 612 г., и все это время северные бритты удерживали свои позиции.

И все же вскоре наступила пора поражений. В более южных районах острова захватчики неуклонно продви­гались на запад, и еще при жизни Кентигерна, в 577 г., они достигли западного побережья Южной Британии, ибо в том году король западных саксов Кевлин нанес бриттам поражение при Деорхэме, между Багом и Бристо­лем, расширил пределы своего государства до эстуария Северна, отрезав «Западный Уэльс» (то есть юго-запад­ный полуостров Англии) от бриттских областей, распо­лагавшихся северней. Сразу же после смерти Кенгигерна сходные события надолго раскололи на две части и северные бриттские земли. Король Берникии Этельфрит женился на сестре короля Дейры, а около 590 г. изгнал своего шурина и объединил под своей властью оба коро­левства, отныне получившие единое название — Нортумбрия. Территория Нортумбрии простиралась от Хумбера до Форта, а в глубь страны — до Пеннинских гор и верховий Твида. В 613 г. или, может быть, в 616 г. он нанес бриттам сокрушительное поражение под Честе­ром и создал проход к Ирландскому морю, отделив тем самым Камбрию (приблизительно современный Уэльс) от Кумбрии (также называемой Стратклайдом).

Последнее название, хотя и кажется более привыч­ным уху, на самом деле обманчиво. Оно совмещает в себе два значения, одновременно обозначая как довольно ограниченную географическую область, так и часть су­ществующего Шотландского королевства. Мы же долж­ны понимать под этим скорее отдельное королевство, располагавшееся выше современных рубежей Шотлан­дии и простиравшееся от устья Клайда до самых его южных истоков — до зыбкой и подвижной границы где-то между реками Риббл и Мерси. Заглядывая в бу­дущее на 200 лет вперед, мы все еще обнаруживаем границу примерно на том же месте, идущую на восток с юга от самой вершины залива Моркам. Таким образом, еще в 800 г. Кумбрия, со временем ставшая частью Шотландии, включала в себя территории современных графств Ренфрью, Эр, Ланарк, Дамфрис, оба Голуэя, Кам­берленд, Уэстморленд и часть Ланкашира. Хотя и посте­пенно сокращаясь, она продолжала свое существование в качестве отдельной политической единицы еще два столетия после этого, до начала XI в. Естественно, у Кум-брии, буферного государства между молотом и наковаль­ней — между набирающими силу ирландцами и англа­ми — и соседа воинственных пиктов, была бурная исто­рия, и почти всегда это королевство находилось под чьим-то сюзеренитетом. И тем не менее только в 1018г. большая часть земель, на тот момент остававшихся у Кумбрии, окончательно перешла во владение шотланд­ской короны и со временем стала современным Юго-Западным Лоулендом.