ОРУЖИЕ И БРОНЯ

Археологические данные полностью согласуют­ся с утверждением Тацита, который говорит, что древние германские воины по большей части были вооружены копьем (тгатеа). Как правило, это был всего лишь ясеневый кол с заостренным и обожжен­ным на огне концом, однако нередко на него наса­живали наконечник из железа или кости различной длины. Некоторые германцы из тех, с которыми приходилось сталкиваться римским легионам, носи­ли копья с необыкновенно длинными наконечника­ми, вид которых так пугал захватчиков, что коман­диру приходилось убеждать легионеров в том, что это страшное оружие есть только у первых рядов вражеского войска. Задолго до конца римского пе­риода германцы отказались от таких копий. Каждый воин в битве мог носить несколько копий, чтобы по необходимости бросать или колоть. Очевидно, копье и щит были в то время основным боевым вооруже­нием германцев. Именно этим оружием одаривал вождь или старший родич молодого воина, достиг­шего совершеннолетия: теперь он имел полное пра­во носить оружие.

До конца позднего римского периода меч играл относительно небольшую роль в германском воору­жении, и даже после этого времени он вряд ли стал оружием рядовых воинов. Прошли еще целые века, прежде чем викинги стали пользоваться франкски­ми клинками. Однако уже начиная с III и IV вв. в Скандинавии и северной Германии появляются ве­ликолепные мечи (см. с. 149). Односторонние рубящие мечи доримского железного века постепенно заменились обоюдоострыми мечами, однако введе­ние этого более универсального оружия отнюдь не сопровождалось каким-либо значительным увеличе­нием числа воинов, вооруженных мечами.

Многие мечи из Скандинавии и из областей, прилегавших к римским границам на Рейне и Ду­нае, достаточно близки к римскому типу коротко­го меча — «гладиусу» (gladius), и можно предпо­ложить, что они действительно восходят к этому оружию легионеров.

К IV в. н. э. большинство мечников, как рим­ских, так и германских, сражались длинным рубя­щим клинком кельтского происхождения — «спатой» (spatha). Некоторые из мечей этого типа вышли из рук ремесленников, владевших сложной техникой ковки булатной (дамасской) стали. Принятие «спаты» на вооружение в римской армии было лишь од­ним аспектом длительного процесса «германизации» римского оружия и вооружения. Все больше и боль­ше варваров поступали в имперские пограничные войска. Появление в римских военных металличе­ских изделиях[7] излюбленных мотивов германского искусства — яркое тому свидетельство.

Еще один тип меча позднеримского периода — длинный меч типа рапиры с узким, гибким клин­ком, весьма напоминающий средневековое фехтовальное оружие. Как и «спата», этот тип меча ис­пользовался как германцами, так и римлянами, хотя его родиной была империя.

Основным оборонительным оружием был щит. Щит зачастую был плетеным, а по форме — прямо­угольным или круглым. Его укрепляли кожаными накладками и железной оковкой по краю. Обычно на щите крепилась выпуклая деревянная или же­лезная шишка (умбон). На римской триумфальной скульптуре часто фигурируют овальные, прямоуголь­ные и шестиугольные германские щиты — типы, которые скульпторы изображают и в связи с варва­рами-галлами. Возможно, прямоугольные и шести­угольные щиты стали еще одним результатом кон­тактов германцев с кельтскими землями Цент­ральной Европы. Диаметр обычных круглых щитов, подлинные образцы которых были найдены в боло­тах в Торсбьерге и Вимосе, составлял около метра. Попытки связать такие щиты исключительно со всадниками, а более крупные прямоугольные — с пехотинцами успеха не имели. Внешнюю поверх­ность щита иногда расписывали, так что можно бы­ло легко различить воинов из разных подразделе­ний или племен.

Изначально германскому щиту был присущ один недостаток: его нельзя было, как римский щит (scutum), использовать просто для того, чтобы при­крывать жизненно важные части тела. Германский щит нужно было выставлять как можно дальше от тела, отражая метательные снаряды и парируя уда­ры противника, а не просто останавливая его на­тиск. Щит не только отражал удары: благодаря умбону его можно было иногда использовать и как колющее оружие. Умелый и опытный воин мог по­вернуть щит так, чтобы выбить меч или копье из рук атакующего противника.

Панцири в то время были редкостью; очевидно, средства на них могли быть только у вождей. Обыч­ные воины сражались обнаженными или одетыми в один плащ или штаны. Некоторые вожди носили ко­жаную одежду на верхней части тела, но даже самые скромные панцири были исключением. Возможно, кольчуги встречались еще реже. До сих пор они были обнаружены лишь в северной Германии, причем лишь в отдельных районах, на нижней Эльбе и в Ютландии. Известны образцы из Эремоллы (Скане, северная Швеция) и из Гранбю в Уппланне. Самая замечатель­ная группа кольчуг — из болота Йортспринг (Нjortspring): здесь был найден крупный «склад оружия», датируемый примерно 200 г. до н. э. В него входили не менее 20 полных кольчуг или их фрагментов. Неизве­стно, откуда они попали сюда: может быть, из кельт­ских земель Центральной или Западной Европы, а может быть, и из Римской империи.

Шлемы римского периода также встречаются редко; возможно, они служили не только как защитное вооружение, но и как символ власти. Иногда ввозились римские шлемы. Кавалерийский шлем из болота в Торсбьерге (Шлезвиг) был переделан гер­манским ремесленником, который ослабил его, ото­рвав несколько кусочков металла. Как и шлем вож­дя из Хагенова в Мекленбурге, торсбьергский шлем является предтечей тех княжеских шлемов, укра­шенных животными или птицами, о которых часто упоминается в позднейшей литературе (см. с. 142). Тацит отмечает существование головных уборов, которые он называет galеа (это была кожаная или меховая шапка), а также металлических шлемов — саssis. На теле «человека из Толлунда» была кожаная шапочка, однако она, конечно, не могла бы защи­тить воина от броска копья или удара мечом.

Интересно, что, несмотря на частые контакты с римской пограничной армией и постоянные меж­племенные конфликты и частные распри, за не­сколько веков римского периода не было почти ни­какого прогресса в разработке доспехов и оружия, за исключением мечей. Даже в VI в. на вооружение германцев порой смотрели с презрением. Оружие германцев в некоторых сражениях с римскими ар­миями было настолько примитивно, что сами вои­ны могли чинить его во время небольших переды­шек между стычками.

Почему же германцы были так плохо вооружены? Обычно бедность вооружения у столь воинственно­го народа, как германцы, объясняют недостатком железа. Может быть, это объяснение и годится для некоторых областей свободной Германии[8], однако теперь у нас все больше и больше археологических данных, которые говорят о том, что во многих областях, и особенно в Богемии, разрабатывалось мно­жество железных рудников и производство желез­ных предметов, в том числе оружия и инструментов, не было уж настолько скудным. Более того, качество кованого металла оказалось выше, чем это счита­лось ранее. Особенно это очевидно в том, что ка­сается мечей. В северной Германии пригодное для разработки железо было легко доступно: в болотах находились слои железа, перемещенного в результа­те действия воды. С улучшением техники ковки в этот период использование «болотного» железа для таких крупных предметов, как оружие, становилось все более и более обычным, а сами изделия — бо­лее эффективными. Народы, которым не хватало железа, возможно, получали его путем обмена или от подчиненных им племен. Так было, как мы зна­ем, с кельтским племенем котиков: запасы железа, которыми они владели, неизменно привлекали к ним внимание их соседей-германцев, которым же­леза постоянно не хватало.

Таким образом, презрение, которое питали рим­ляне к скудному вооружению германцев, никак нельзя объяснить какой-то особенной нехваткой железа. По сравнению с римской армией большин­ство германских варваров действительно были пло­хо вооружены, однако в конце позднего римского периода произошли существенные изменения; уме­ние ковать железо распространялось все более и более широко. Само железо отнюдь не было ред­костью — редкими были навыки, позволявшие производить высококачественные инструменты и оружие.

Кроме вещей собственного производства, герман­цы пополняли запасы экипировки из двух источни­ков — сначала из одного, а потом из другого. До того как римляне продвинулись в западную Герма­нию, контакт с латенскими культурами центральных и западных кельтских земель привел к импорту пре­красных латенских мечей. Через этот канал торгов­ли (и грабежа) германцы, видимо, познакомились с преимуществами, которыми обладал обоюдоострый меч перед их собственными односторонними, похо­жими на секачи, мечами; они поняли, что нужно пе­ренять этот тип клинка. Уже с I в. до н. э. импорт римского оружия, особенно мечей, помог многим германцам адекватно вооружиться.

Как ни странно, огромное количество этого ору­жия, большая часть которого, несомненно, была трофеем успешных набегов и войн, а остальное — плодом контрабанды оружия через римские грани­цы[9], не использовалось в обычной жизни: его посвя­щали богам войны и топили в болотах, предвари­тельно сломав или согнув. Некоторые из богатей­ших коллекций римского и германского оружия и доспехов, которые теперь украшают музеи северных стран, пришли из болот Вимос, Нюдам и Торсбьерг. В одном лишь Нюдаме было обнаружено около 100 мечей и более 500 наконечников копий, в том числе и много римских. Этого хватило бы, чтобы во­оружить большую дружину, и, судя по всему, значи­тельная часть этого оружия оказалась в болоте од­новременно, а не скапливалась там на протяжении многих лет. К несчастью, мы не знаем, какой про­цент трофейного оружия не приносили в жертву богам, однако, видимо, этот процент был суще­ственным, и оно могло оказывать большое влияние на качество вооружения германцев в некоторых об­ластях.

В том, что касается постройки насыпных оборо­нительных сооружений, германцы ничем себя непроявили. Если читать Тацита, то можно подумать, что такая работа вообще превышала их возможно­сти, однако недавние раскопки показали наличие множества укрепленных пунктов римского периода. Мощные крепости-оппидумы по галльскому и рим­скому образцу действительно были редки, однако несомненно, что они существовали. Например, у германцев была укрепленная столица к северу от Майна или крепость на Альтенбурге близ Ниденш-тайна (Маttium). В некоторых областях Скандина­вии существуют дорийские оборонительные соору­жения, обычно в виде небольших крепостей на хол­мах. Более того, крепости не всегда были только крепостями или убежищами на случай опасности. Во Фрисландии теперь известно множество древних укрепленных ферм или небольших деревень, и в то время как многие из них все еще не имеют парал­лелей в других областях свободной Германии, сле­дует подчеркнуть, что голландские исследователи посвящали гораздо больше времени изучению посе­лений в целом, чем их коллеги в соседних странах. Разумеется, германские армии и близко не подходи­ли к римлянам в том, что касается боевой подготов­ки, постройки лагерей, временных укреплений и по­стоянных крепостей, но они все-таки были не на­столько беспомощны, как можно подумать, читая Тацита.

Раскопки укрепления на холме, известного как Эрденбург неподалеку от Бенсберга, представляют германцев как строителей крепостей совершенно в другом свете. Эрденбург ни в коей мере не являет­ся просто убежищем. Холм отнюдь не был распо­ложен где-нибудь на отшибе: возвышенность, на которой находится крепость, господствует над до­линой Рейна на самом краю «горной страны» (Веrgland) в 16 километрах к востоку от Кёльна. Само расположение крепости заставляет полагать, что ее строители руководствовались стратегическими мо­тивами. Защитные сооружения чрезвычайно слож­ны. Очевидно, что их строители многому научились у кельтских (если не у римских) инженеров. Рвы в виде буквы «V» с крутыми стенками и узким дном, где застревали ноги нападавших, встречаются и во­круг кельтских оппидумов. Фундамент стены на бревенчатой основе был глубоко врыт в глинозем. Спереди она была защищена двумя небольшими бревенчатыми палисадами. Главный вход был защи­щен мощными воротами. Некоторые сектора обо­ронительной линии, окружавшей вершину холма, дополнительно были защищены караульными ба­шенками, расположенными через определенные ин­тервалы.