Глава тридцать четвертая. Был пьян и весел наш Хемингуэй.

Был пьян и весел наш Хемингуэй.

Ирину он, манерою своей

Рассказывать истории чудные,

Очаровал. И вот уже она

Была в него почти что влюблена.

Дочурки веселились, как чумные.

Им гость понравился, он рассмешить умел.

Своей семьи редактор не имел,

Но в частых путешествиях по свету

С людьми общаться навык приобрел

И мог необходимый ореол

Создать легко. И даже сигарету

Держал не так, как все. Он понимал,

Что для него устроен этот бал,

Что он здесь главный. И жена к тому же

Расположением своим дала понять,

Что с ним она не прочь пофлиртовать.

Редактор осторожничал при муже,

Но все ж момента он не упускал

И шутки ей такие отпускал

Тайком, что Ира чуть ли не краснела.

Лавров заметил это, но не стал

Немедленно устраивать скандал,

Как делают ревнивцы. Он для дела

Редактора к себе завлечь сумел

И портить отношенья не хотел.

Напротив, флирт считал весьма удачным

По двум причинам: первая - что он

Уж если будет вдруг разоблачен

В романе с Ольгой, так и узам брачным

Предъявит иск о флирте с москвичом;

А во-вторых, - возможно, калачом

Окажется жена, приманкой то есть:

И, клюнув на нее, наш ловелас

Добро Лаврову на изданье даст.

Поймет Лаврова тот из вас, чья совесть

Так выгодно могла не замечать

На лбу своем ветвистую печать,

Когда шла речь о лестнице карьеры.

Хотя, подумаешь, - пофлиртовать.

Лишь тот глупец здесь будет ревновать,

Кто в ревности своей не знает меры.

А, может, просто, чувствуя вину,

Решил Лавров побаловать жену:

"Пусть флиртанет"... Вот в "кабинет" Лаврова

Они идут судить его стихи:

- Ну что сказать? Довольно неплохи, -

Приговорил Хитров. - Хотя, не ново.

Нет актуальности. А, в общем, хорошо.

А ну, прочти-ка что-нибудь еще. -

Лавров читал. Хитров глазел на книги.

И вдруг: - Вот это да! Хемингуэй! -

Он был сражен находкою своей:

- Ведь это Хем! Писатель первой лиги!

Ну, удружил! Давай стихи - потом. -

Он взял Хемингуэя третий том

И в кресло сел: - Я от него балдею. -

Лавров смекнул и вмиг заговорил

О Хеме, и безмерно удивил

Хитрова эрудицией своею.

Тот слушал молча, головой кивал,

Потом, вскочив, Лаврова оборвал:

- Стоп! Понял я, что нужно для журнала! -

Перед Лавровым книгою потряс:

- Вот! Будет ново и свежо! Как раз

Нам о войне стихов недоставало!

И опыта ты наберешься там,

И актуальности придашь стихам...

- Там, это где? - следя за разговором,

Спросила Ольга. - Где ж еще, в Чечне!

Чтоб материал набрал он о войне,

Туда отправлю я его собкором

И дело в шляпе! Чтобы он в журнал

Заметки и стихи свои писал...

Ну, как, Сергей, согласен? Ведь за этим

Меня и затащил ты в эту глушь,

Чтоб я тебя печатал...- "Это чушь! -

Вступилась Ольга. - А жена, а дети?

Куда он от семьи? А вдруг убьют?.."

- Ну, думайте. - "Чего уж думать тут!

Я не пущу! - сказала вдруг Ирина

Сергеевна, молчавшая пока: -

Какая же семья - без мужика?"

- Но должен испытать себя мужчина.

Решай, Сергей. - "Чего сейчас решать! -

Подстал Орлов: - Пора ложиться спать.

Решит, успеет. Утро мудренее".

На том и согласились. Разошлись

По комнатам. В гостиной улеглись

На пару, чтобы было веселее,

Столичные приятели. Для них

Один диван пришелся на двоих.

Ведь о комфорте заикаться стыдно

Тому, кто едет на охоту в лес...

Лавров не спал. Ему какой-то бес

Нашептывал, что было бы обидно

Прекрасную возможность упустить:

"Потом уж будет некого винить.

Отличный шанс печататься в столице.

Да только как уехать на войну?

Оставить бизнес, дочерей, жену?

И Ольгу? Нет! Я не могу решиться.

Сменить работу, жизнь переменить?

Холостяку о том легко судить..."

Лавров ворочался, спать вовсе не хотелось.

Покусывая пышные усы

И слушая, как тикают часы,

Он размышлял. В уме его вертелась

Одна мыслишка. Впрочем, ерунда:

Ни времени не стоит, ни труда.

И здесь я говорить о ней не буду.

Так пролежал герой мой час и два,

Но, лишь начнет одолевать едва

Его желанный сон, подобный чуду,

Способный излечить и сил придать,

Как снова - мысль! И наш Лавров опять

Лежит без сна. Измучился бедняга.

И даже обнаружил хворь в груди...

Но он еще не знал, что впереди

Его ждала почище передряга.