Глава тридцать вторая. Пока Валерка шастал по лесам

Пока Валерка шастал по лесам

Да удивлялся диким чудесам

Лесных зверей и любовался ими,

Сергей Андреич от жены тайком

Встречался с Олей. Так они вдвоем,

Объединясь секретами своими,

Порою проводили час и два,

И, к ужину не опоздав едва,

На завтра вновь - к Изюменскому полю!

Здесь, над оврагом, у березы той,

Где с Олей объяснялся наш герой,

Любовь они испытывали вволю.

Пьянил их аромат цветов и трав,

Манил запретный плод; едва начав,

Они уж не могли остановиться.

И ласточки смотрели свысока,

Как гладит руку робкая рука,

В желанье страстном - воедино слиться.

И пылких поцелуев буйный шквал

Хорошего уже не предвещал.

Так пролетела целая неделя.

Влюбленные парили в облаках.

Почувствовать вкус счастья на губах

Мечтала Оля, чуть ли не с апреля.

И вот, мечта сбылась: они вдвоем!

Бездонным оказался водоем

Нахлынувшего счастья. Утопала

Она в объятьях дяди, и сама

Способствовала этому весьма,

Ей все казалось мало, мало, мало...

Так каждый день возил ее Лавров

На Черный пруд, под ив тенистый кров.

До ужина они гуляли вместе

И ехали назад, а там - поврозь

Домой спешили. Так и повелось.

И август их застал на том же месте.

Давайте все же трезво поглядим

И должное Лаврову отдадим:

Он не спешил дойти до крайней точки,

Удерживал и Ольгу, и себя:

Оберегал от близости, любя.

И в то же время, не опишут строчки,

Как он желал племянницу свою!

Как, может быть, стоящий на краю

Высокого утеса с парашютом,

Желает прыгнуть вниз парашютист,

Но все ж его удерживает риск

Опасного, коварного маршрута.

Вот и Лавров, по опытности лет

Он понимал: назад дороги нет,

Когда бутыль любви до дна испита.

А Оленька наивно, всей душой

Любви желала светлой и большой.

Так увлеклась шарьинская Лолита,

Что дядя не сдержал однажды страсть...

Итак, Лаврову Ольга отдалась.

Увы и ах! Ну что еще тут скажешь?

Она его любила без ума.

Она хотела этого сама...

Да, зла любовь. Но сердцу не прикажешь.

Жена Лаврова стала замечать,

Что с каждый днем супружная кровать

Все холодней, а муж счастливым ходит.

То с дочками заводит хоровод,

То шутки шутит, то вдруг запоет!

Она уже и места не находит:

"Когда он так скакал? Когда он пел?!

И почему ко мне вдруг охладел?.."

Хотя ответ подсказывало сердце,

Но верилось с трудом: "Неужто он

На этот раз в кого-нибудь влюблен?

Пора закрыть семейной клетки дверцы!

Пора накинуть вожжи! Может, дать

Ему чуть-чуть меня поревновать?

Возможно, он от дури и отстанет,

Поймет тогда, что у него есть я

И дочери, что мы - одна семья.

Но ревновать меня к кому он станет?

Где отыскать такого кандидата,

Чтоб я потом была не виновата,

Чтоб первым тот зафлиртовал со мной?.."

Так размышляла вечером Ирина

Сергеевна, придя из магазина

И не застав Лаврова. Ей самой

От этих мыслей даже страшно стало.

Хотя она Лаврову изменяла.

Да, было, было в прошлые года.

Совсем чуть-чуть, всего один лишь разик.

Давным-давно. Я умещу в рассказик

Лавровой тайну. Больше никогда

Измен она себе не позволяла.

Но, господа, ведь нам-то дела мало,

Давно ли мы рогаты или нет!

Узнать вдруг, что жена была развратна,

А ты - козел: все так же неприятно

И через час, и через десять лет!

Н-да. В этом-то и кроется ответ

На то, что тетя Ира свой секрет

Так много лет держала в строгой тайне.

А дело вышло вот как: лишь они

Сыграли свадьбу - стали жить одни;

Тогда мечтала Ира о "дизайне":

В то время было много новых слов.

Мечтал "свой бизнес" завести Лавров

И вкалывал порой до самой ночи.

Жена скучала. Тут, на счастье, вдруг

У мужа появился новый друг -

Такой шутник, что слушать нету мочи.

Он в бизнесе Лаврову помогал

И о дизайне все прекрасно знал.

Ирина слушала его, развесив уши.

Он ей уроки стал преподавать

И непонятно как увлек в кровать!

Из всей его дизайнеровской чуши

У Иры сохранился лишь приплод -

Дочь старшая - любви греховной плод.

Но, к счастью, в ней от друга было мало:

На мать похожа. Друг потом исчез.

Ирина приняла урок небес

И о "дизайне" больше не мечтала.