ТАЙНА СТАСИКА

Стасика Гроховского в Сибири ещё никто не знал.

Да и сам Стасик тоже здесь никого не знал. Ведь только две недели тому назад Гроховские ста­ли сибиряками! А раньше, когда жили на Кубани, Стасик с гордостью называл себя кубанским ка­заком. Сибирь и представить было трудно — какая она? И вдруг папе предложили новую ра­боту. Он пришёл домой и объявил маме, что они едут.

Все произошло очень быстро: Стасик не успел даже проститься с друзьями — многие на лето по­разъехались из Краснодара, и пришлось уже с до­роги писать им письма.

Дорога была длинная — чуть не через всю стра­ну, и Стасик часто вынимал альбом и рисовал… А в Сибири оказались такие же города, как на Ку­бани, даже названия похожи: там Краснодар, а в Си­бири — Красноярск, там Новороссийск, а здесь — Новосибирск. Есть в Сибири и город Куйбышев, прямо как на Волге! А ещё есть разные интересные названия, например станция Тайга! Стасик думал, что эта станция непременно расположена в густой тайге и вообще в Сибири холодно, снег и мед­веди.

Всё получилось не так. Поезд остановился перед огромным вокзалом, такого здания и в Краснодаре не сыщешь. А погода стояла такая жаркая, что па­па взмок, пока тащил от вагона чемодан. И носиль­щик взмок. А на большой площади перед вокзалом Стасик не увидел, конечно, никаких медведей. По ней двигались самые обыкновенные трамваи. Толь­ко папа подошёл не к трамваю, а к такси. Затолкули все чемоданы в машину с шахматной полоской по серому кузову и поехали на квартиру, которую папе забронировал завод.

Город Стасику понравился — асфальтированные площади, многоэтажные дома, пышные скверы, мно­го людей.

Квартира внутри тоже понравилась, а снаружи — не очень: дом одноэтажный, старенький, обшитый досками и длинный-длинный, даже не один дом, а три разных, приросших друг к другу. А двор об­щий — обширный и пустой, только сараи в глуби­не. Ребят Стасик не увидел. Какой-то хлопчик лет семи бегал с маленькой девочкой, а больше никого.

А мама огорчилась, что в доме нет водопровода, но папа успокоил. Он сказал: квартира временная, потом дадут другую, в новом доме. Мама промол­чала и стала раскладывать вещи.

Кроме чемоданов и постелей, пока ничего не бы­ло. Все вещи где-то ехали малой скоростью. Ох, и долго они, наверное, проедут! Стасик с отцом и ма­терью вон как быстро мчались и то сколько времени находились в дороге.

Одним словом, пока что в комнатах совсем пу­сто — хоть шаром покати! Но это даже хорошо, как-то необычно: пахнет извёсткой от стен и свежей масляной краской от пола, и голоса по-особенному звучные — эхом отдаются, а вечером, когда зажи­гается электричество, лампочка без абажура свер­кает ослепительно, освещая каждый уголок. И спать на полу интересно. Мама стелет всем подряд. И обедать приходится в столовой, которая за два квартала, у мамы ещё и посуды на кухне нет — то­же едет малой скоростью.

На второй же день Стасик совершил экскурсию по городу. Мама боялась, как бы он не заблудился, но Стасик только усмехнулся: он, когда ещё в такси ехали, запомнил все повороты. А их улицу и вовсе не пропустишь — как только на неё выйдешь, дале­ко в конце виднеется красная трансформаторная будка, похожая на башню. Да и дом у них примет­ный.

Целую неделю Стасик осматривался: ходил по центру, и в кинотеатре «Пионер» побывал, и в пла­нетарии, и в зоопарке — посмотрел на настоящего бе­лого медведя! А мама узнала, где ближайшая школа, и записала Стасика в шестой класс «Б». Това­рищей у Стасика всё ещё не было — таким неудач­ным в этом отношении оказался двор. И через не­делю, когда жизнь в пустых комнатах вошла в свою колею, Стасик заскучал.

«Хоть бы занятия скорее, что ли!» — думал он и нарочно несколько раз прошёлся мимо здания своей будущей школы.

Школа в глубине квартала на шумной улице — красивая, белая, четырехэтажная. Её окружает гу­стой зелёный сад. В саду, наверное, прохладно от тополей, а во дворе — чисто, посередине вко­паны два столба для волейбольной сетки, а в сто­роне — турник и скамейка. И кругом пока тихо-тихо…

Стасик вернулся домой и долго слонялся по комнатам.

Мама предложила:

— Займись хоть чем-нибудь.

— Нечем.

— Почитай.

— Все перечитал, что есть.

— Ну порисуй.

— Красок нет. Краски тоже малой скоростью едут.

— В конце концов придумай. Тошно смотреть, как ты бездельничаешь.

То-то и оно: тошно! А легко сказать — придумай! Стасик вышел во двор и прислонился к зава­линке.

Всё-таки плохо, когда тебя никто не знает. Вот был бы Стасик известным человеком. Не успел бы он сойти с поезда на вокзале, как его окружили бы встречающие. «Станислав Васильевич, мы рады вас видеть в нашем городе! Разрешите вас пригласить на прогулку!», и, посадив в роскошный «ЗИС», стали бы возить по улицам, всё показывая. Мальчишки-сибиряки умерли бы от зависти. Только пустые это мечты. Сейчас нет около Стасика никого, кому бы он был нужен и кто бы мог выслушать его рассказы о Кубани. Во дворе пусто. Даже собаки никто не завёл. Какая-то облезлая кошка бежит от дома к сараям.

— Брысь!

Кошка оглянулась, припала к земле, словно при­давленная, потом повернула назад и, прыгнув на тяжёлую деревянную лестницу, приделанную наглу­хо к стене дома, быстро взбежала вверх, скрылась на чердаке.

Чердак!

Вот где Стасик ещё не был! Недолго думая, он полез вслед за кошкой.

Сначала глаза в темноте ничего не различали. Потом, приглядевшись, Стасик увидел, что чердак, довольно чистый, свободный от обычной рухляди и с ровным земляным полом, тянется через весь дом. Вдаль уходили, как в строй поставленные, печные трубы, а пыльные деревянные балки пере­секали чердак в нескольких местах, словно жилы.

Стасик пошёл вглубь, осторожно перешагивая через балки и чутко прислушиваясь к собственным шагам.Конечно, если всерьёз рассудить — ничего особенного: чердак, и только! Но всё-таки почему-то немного страшновато и таинственно. А вдруг от­кроется что-нибудь необыкновенное?

И только Стасик подумал так, как увидел в сто­роне, в самом тёмном углу, какой-то предмет. Ока­залось, это большой фанерный ящик, покрытый ро­гожей. Стасик попробовал сдвинуть ящкк ногой, но тот не поддался! Значит, что-то есть!

Сбросить рогожу и раскидать сверху старые га­зеты было делом одной минуты. Под газетами лежа­ли растрепанные толстые книги — с твердыми ко­рочками и без корочек. От книг пахло плесенью и мышами. Стасик выло­жил эти книги. Под ними оказались другие. Долж­но быть, весь ящик запол­нен ненужным старьём. Стасик хотел уже бро­сить бесполезное занятие, как вдруг внимание его привлекла корочка одной тоненькой книжицы.

На ней были нарисо­ваны чёрная маска и ре­вольвер и крупными бук­вами напечатано слово «Приключения». А даль­ше что-то ещё мелкими буквами. Стасик быстро вынул из ящика книжку и раскрыл её, придвинув­шись к чердачному окош­ку. Сразу начиналось с семнадцатой страницы:

«…показал на серый дом и сказал:

— Он здесь! Все бросились к воротам. Из дома раздался вы­стрел. Джемс оказался прав: беглец был действи­тельно здесь.

— Джемс Джонсон, — торжественно обратился к нему Чарли Кук. — Вам может позавидовать Шерлок Холмс!»

Ого! Стасик чуть не подпрыгнул. Про Шерлока Холмса он давно читал, а тут написано про какого-то Джемса, которому может позавидовать сам Шер­лок Холмс!

Стасик бросился к ящику и извлек одну за дру­гой ещё девять таких же тоненьких книжиц. Потом перерыл всё до дна, перелистал толстые книги, но больше ничего интересного не нашёл и тогда свалил всё как попало назад и, прикрыв рогожей, снова пододвинулся к чердачному окошку. Тут он сел на краешек балки и углубился в изучение находки. Книжки, оказалось, издавались одна за другой: вы­пуск первый, выпуск второй… Десять выпусков. Бумага была плохая, серая, а шрифт мелкий и ста­ринный, с твёрдым знаком в конце слов и с палоч­кой и точкой вместо буквы «И». «Ещё до революции печатались», — догадался Стасик.

Он готов был немедленно приступить к чтению, но подумал, что мама потеряет его, начнёт искать и обнаружит, что он на чердаке. Он не боялся мамы — ругаться она не будет, — ну, слазил на чер­дак, что такого! Но хотелось оставить в тайне от всех свою находку. Пусть ничего таинственного и нет: всё-таки у него будет тайна. А чердак, где, должно быть, тоже никто давным-давно не бывал, пусть станет секретным убежищем.

Можно даже устроить здесь кабинет. Только сей­час он возьмет книжки с собой — такие интересные оставлять никак нельзя.

Стасик аккуратно сложил книжки, затолкал их за пазуху и спустился во двор. Уже стоя на земле, он огляделся: никто не заметил, как он лазил. Хорошо, что лестница стоит не против их квартиры, а за вы­ступом, около окон соседей, а у соседей целый день никого не бывает дома.

Когда Стасик появился на кухне, мама удивлённо сказала:

— Ой, как перепачкаться-то ухитрился!

Действительно, как Стасик ни берегся, всё же изрядно вымазался. Пробормотав под нос что-то непонятное даже для самого себя, он отряхнулся и ушел в дальнюю комнату. Тут он, наконец, присту­пил к чтению.

И с этого началось. Был потерян счёт минутам и часам. Забывались сроки обедов и ужинов. Не привлекал больше новый сибирский город. Не тяну­ло во двор. Приключения Джемса Джонсона, раз­вёртывались с необычайной быстротой, увлекая в чудесный мир бесконечных исчезновений и поис­ков, запутанных тайн и неожиданных разгадок.

Джемс Джонсон творил чудеса. Он безошибочно расследовал таинственные дела и предотвращал пре­ступления. Он заранее предсказывал, что случит­ся, анализируя ход событий. По одному следу ка­лоши и ничтожному окурку в грязи он отыскивал человека среди миллионов людей в огромном городе!

Стасик захлёбывался от восторга. Он проглотил все выпуски подряд, потом перечитал их заново. Вот бы стать таким знаменитым сыщиком, которого знают во всем мире. Ну, пусть не в мире, а только в городе. Вдруг он сумеет раскрыть какую-нибудь потрясающую тайну, и о нём заговорят с восхище­нием.

Быстрее молнии разнесётся слава о вчерашнем кубанском казаке, а теперешнем сибиряке Станис­лаве Васильевиче. И где бы он ни прошёл, мальчиш­ки будут провожать его преданными глазами, взвол­нованно шептать: «Вот он, вот!»

Стасик поднялся на чердак и при соответствую­щей обстановке, в таинственном полумраке, принял твёрдое решение: отныне тоже раскрывать тайны. Ничто не укроется от его глаз!

Спустившись с чердака, он начал прохаживаться по двору, заглядывая в окна. Но долго так не по­ходишь — подумают ещё неизвестно что. Тогда он обошёл вокруг сараев. Ничего подозрительного и тут не обнаружилось. Стасик вернулся домой. Мать сидела у открытого окна, шила. Взглянув на сына, она улыбнулась. Стасик любил мамину улыбку — спокойную и ласковую, располагающую к откро­венной беседе. Только сейчас ни в коем случае нельзя поддаваться этой улыбке и открывать тайну.

— В школу-то не забыл к двум часам?

— В школу?

Стасик вдруг подумал: «А ведь что-нибудь не­обычайное может открыться и в школе!»

— Нет, нет, не забыл, — ответил он поспешно и стал собираться,