КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
НЕПРЕДВИДЕННЫЕ ОСЛОЖНЕНИЯПрежде всего Гроховский не сумел в субботу утром закончить альбом. Когда Лёня встретился с приятелем перед уроками в школе, тот сказал: — Понимаешь, вещи малой скоростью прибыли. Я с папой на вокзал ездил, а потом маме помогал раскладываться. Никак не удалось вырваться в «кабинет». Ну да ничего, — добавил он, заметив, что Лёня помрачнел. — Я завтра обязательно закончу с самого утра, а часам к двенадцати ты приходи, и мы сразу пойдём в лес. Но прийти к Гроховскому в воскресенье Лёня тоже не смог — ни к двенадцати, ни позже. И виновата во всём оказалась староста класса, эта самая Анька Смирнова. Впрочем, лучше рассказать по порядку. Началось это на первом же уроке в субботу. После того как приятели переговорили об альбоме, Стасик получил двойку по русскому языку. Такого результата давно следовало ожидать, потому что ни Стасик, ни Лёня за целую неделю занятий ещё не удосужились заглянуть в учебники. Подобная же расплата ждала и Лёню. Поставив двойку Гроховскому, Таисия Николаевна грустно посмотрела на него: — Что с тобой? В Краснодаре учился хорошо, а здесь раздумал? Стасик, конечно, не стал объяснять, что у него всё свободное время отнимал альбом Галкина, он только согнулся над партой пониже. А потом пожаловался Лёне: — Ох, дома мне будет! — А ты не говори, — шепнул Лёня. — Как это? Я всегда маме всё говорю. Врать, что ли? — Да не врать. Ну, не спросят, а ты промолчи. И ничего не соврёшь, и не узнают. Стасик задумался. На перемене к нему подлетела Аня Смирнова. — Лентяйничаешь, да? В Краснодаре мог учиться, а у нас не хочешь? Стасик хмуро молчал. Лёня вмешался в разговор. — Иди, иди, — начал он отталкивать Аню. — А ты не толкайся, защитник! — Я тебе дам!—замахнулся Лёня. Стас вскочил с места, схватив Галчонка за руку: — Это ты брось! — Пусть не дразнится! — Оба вы хороши! — ответила Аня и пошла прочь, но оглянулась и добавила, обращаясь к Стасику.— Хотела тебя попросить о чём-то, а теперь не буду. — О чём? — Да вот хотела, чтоб плакат сделал для класса о чистоте. Лёня крикнул: — Не делай ей, Стас, ничего не делай! — Что значит — не делай? — Не делай! — заупрямился Галчонок. — Дружба у нас или не дружба? — Да мне теперь и самой не надо!—заявила Аня. — В двоечниках не нуждаемся! Она скрылась за дверью, мелькнув розовыми ленточками в косичках. Стас рассердился. — Ну что лезешь, куда не спрашивают? — Ах, ты из-за девчонки дружбу хочешь предать?— воскликнул Лёня. — Она девчонка — пискля-визгля, а ты ей плакатик, да? — Значит, опять только по-твоему хочешь?—заспорил Стас. — Если не по тебе, так со всеми ссориться готов? И с Димкой, и с ней, и со мной опять? Ну и ладно! Он тоже ушел. Дежурные азартно выгоняли из класса всех без исключения, и Лёня поругался бы ещё и с ними, да выручил звонок. Два урока подряд друзья не разговаривали. Помирило их общее горе: на уроке истории получил, наконец, двойку и Лёня. Расплата, как видите, была недалека. Маргарита Никандровна спрашивала о патрициях и плебеях в древнем Риме. Лёня понял, что патриции это вроде господ, а плебеи как рабы. Мысленно, назло Стасу, он присоединил к его фамилии слово «плебей», а к своей — «патриций». Прозвучало интересно: плебей Гроховский! Патриций Галкин! В этот момент Маргарита Никандровна и вызвала «патриция». Ясно, что ничего толком он сказать не мог, и учительница вернула его на место. Гроховский повернул голову. — Тоже не скажешь дома? — Факт! — Галкин и Гроховский! — послышался строгий голос учительницы. — Не разговаривайте. — Да мы ничего… — Вот, вот! Лучше слушайте, как надо отвечать! У стола бойко рассказывала про патрициев и плебеев Аня Смирнова. Что ты будешь делать! Эта Смирнова словно нарочно все время встаёт Лёне поперёк пути! После уроков Лёня не сразу пошёл домой: ему нужно было купить хлеба. Но сначала он забежал в «кабинет» взглянуть ещё раз на альбом… Стас сел дорисовывать картинки, а Лёня понаблюдал немного, потом отправился в булочную. К тому времени булочную закрыли. Лёня решил съездить в магазин в центр города. Трамвай полз еле-еле, и магазин тоже закрыли. Лёня остался без хлеба и совсем теперь не спешил домой. Однако в конце концов пришлось возвращаться. Мать, как и полагалось, встретила сердитым взглядом. Она стояла у стола в цветистом фартуке, повязанная белой косынкой, и крошила ножом что-то красное на фанерной дощечке. Лёня молча положил сумку на ящик у вешалки и боком продвинулся к своей тумбочке у кровати. — Хлеб купил? — Закрыто везде… — А где пропадал? Мать знала, что спрашивать: если бы он никуда не заходил, то в булочную наверняка бы успел! — В школе задержали. — В школе? Лёня уловил в её тоне угрожающие нотки. Только бы не начала пилить и плакаться на судьбу, которая наградила её таким неблагодарным сыном, не желающим стукнуть палец о палец, чтобы помочь усталой матери. Лёня давно чувствует, что раздражает мать даже самим своим присутствием: всё-то у него, по её словам, получается не так — грязь на ногах таскает, вещи разбрасывает, хлеб за столом крошит, обувь и одежду не бережёт, материнских усилий не ценит. По субботам мать бывает особенно не в духе, очевидно потому, что в субботний вечер ей надо и обед приготовить, и в комнатах убрать, и полы вымыть. Хорошо ещё, что она мало интересуется его «успехами» в школе — видно, времени ей на такие разговоры не хватает, а то бы узнала про двойку и совсем бы «разошлась». Лёня скромно уселся на кровати и стал рыться в ящике тумбочки, разыскивая валявшуюся среди разных гаек, проволоки и прочего добра единственную сосновую шишку — основу будущей коллекции. Собственно, искать шишку сейчас было незачем, но Лёня нарочно притих — только бы не вызывать у матери лишних слов. Но сегодня этот маневр не удался. Мать не умолкала: — Сколько раз говорить — замок у нас на двери не действует. Нет, чтобы взять да наладить! — Ну, налаживал я, — буркнул Лёня. — Откуда это видно, если так хлябает? — А я шурупы подкручивал отверткой. — Значит, мало подкрутить! Надо не наспех делать, не кое-как, лишь бы отвязаться, а капитально! — Новый надо купить, тогда будет капитально.
— А ты к этому руки сумей приложить, к этому! Из коридора крикнула соседка Елена Максимовна: — Товарищ Галкина, горит у вас на сковороде! Мать подхватила тряпку и метнулась из комнаты, приказав: — Садись за стол! Через минуту, обжигаясь, Лёня ел жареную картошку прямо со сковородки. Хлеба мать заняла у Елены Максимовны. Лёня обрадовался, что всё обошлось, и подумал: почему бы матери вообще не договориться с соседкой насчёт хлеба? Ведь ходит старушка покупать себе, покупала бы заодно и им. Настроение у него поднялось, он уже размечтался, как немного погодя выскочит во двор и до полной темноты успеет вдосталь погонять с Федькой Антоновым футбол. Но получилось не так. Мать вышла во двор и через некоторое время вернулась с охапкой простыней на руке. Оказывается, до прихода Лёни она успела постирать бельё. И вот, войдя сейчас в комнату, она спросила: — Ты что же, опять начал двойки получать? Лёня был потрясен: узнала! Откуда? Теряясь в догадках, он просидел дома весь вечер. А в долгожданное воскресное утро, заметив, что сын куда-то засобирался, мать категорически заявила: — 3а порог — ни ногой! — Да что ты, — протянул Лёня.— Вчера сидел вечером и опять. — Вот и сиди, раз такой непутёвый! Делать было нечего. С тоскливым выражением Лёня уселся у окна. В таком настроении его и застал Гроховский. Стас пришёл уже в третьем часу дня, не дождавшись Лёни. Лёня сразу провёл друга к своей тумбочке. А мать нарочно не выходила из комнаты — осталась послушать, о чём друзья будут говорить. Но Лёня схитрил. — Хорошо, что ты пришёл, — сказал он. — Тут я одну задачку не понял, объясни мне. И, вытащив из сумки задачник по арифметике, ткнул в какую-то страницу. Стас, покосившись на Лидию Тарасовну, начал вслух читать условие задачи. Он, конечно, понял, что у Лёни с матерью серьёзный конфликт, недаром она не рада, что к её сыну явился гость. Наконец Лидия Тарасовна зачем-то всё-таки вышла, и Лёня торопливо зашептал: — С лесом ничего не получается… Засадила дома, разошлась — ужас! У тебя ничего? — Ничего. — А у меня откуда-то узнала про двойку. Хоть убей не пойму, кто ей сказал. — Может, Таисия Николаевна? — Да нет. Когда пришёл, она сначала вроде ничего. Потом вышла вот так же из комнаты, а вернулась — и сразу про двойку! — Куда же она выходила? — Во двор за бельём. Стас немного подумал. — Значит, во дворе кто-то и сказал. — Да кому надо? — усомнился Лёня. — Во дворе! — настойчиво повторил Стас. — Ты уж со мной не спорь. В этих делах я мастер. — Подумаешь, мастер, — усмехнулся Лёня. — А что? — воскликнул Гроховский, и в голосе у него прозвучала обида. — Плохо я тебе сообразил с альбомом? — Ладно, — миролюбиво произнес Лёня. — Пусть будет по-твоему: во дворе так во дворе. Только кому надо? — А кто живёт у вас из ребят? — Из нашего класса? — Ну да. — Никого! — Как никого? — Стас даже растерялся. Видно, не ожидал, что ниточка, намеченная им к раскрытию тайны, оборвётся так быстро. — А знакомые есть? — Знакомых много. Вот Федька, например, Антонов. Мы с ним летом рыбачить ходили. Только он в первой смене и про меня ничего не знает. — А девчонки? — Девчонки? — Лёня вспомнил. — Так ведь Анька здесь живет! Староста наша, Анька Смирнова! Вон в том корпусе, в третьем подъезде! — Ага! А верёвка где висит? — Какая верёвка? — Ну, для белья! — В углу за сараями. — Все ясно: Анька и сказала. Мать пошла за бельём, а ей встретилась Анька. — Ух ты!—невольно изумился Лёня. — И правда, она могла! Ловко ты разгадал! Стас и сам был безумно рад: лицо его так и сияло. — А ты говорил! — не удержался он от похвальбы. — Я каждую мелочь, знаешь, как учитываю. Все имеет значение! — Ладно, ладно, учитывай. А я теперь этой Смирновой задам, будет знать! — Вот это зря, — попытался урезонить Стасик. — Ничего не зря! Я писклей-визглей всегда луплю. — Ну, а разве хорошо? — А ябедничать хорошо? Неизвестно, чем бы закончился спор, если бы в комнату не вошла Лидия Тарасовна. Гроховский сразу засобирался домой. Лёня не стал его задерживать. — Иди, иди, спасибо за задачку. — А ты не смей никуда! — крикнула Лидия Тарасовна, увидев, что Лёня тоже ступил на порог. — Да проводить только, — ответил Лёня и, выбравшись вслед за Гроховским в коридор, пожаловался: — Вот всегда так — не узнает как следует, а уже кричит. — Строгая она у тебя, — заметил Стас и, чтобы хоть немного утешить приятеля, сказал: — Ну, ничего. В лес мы ещё сходим. Вот завтра сдашь альбом, а коллекцию после… — Послушай, Стас, — заговорил вдруг Лёня шепотом, оглядываясь. — А что, если нам завтра в лес сходить? Мать на работу с утра, а я к тебе. До уроков успеем. — А успеем? — Успеем! — Ну давай, — согласился Гроховский. — Только ты пораньше ко мне. — Факт! — заключил Лёня и, выпуская Стаса из полутёмного коридора на лестничную площадку, добавил: — Жди там, где всегда! Это означало: «Жди в «кабинете»!»
|