ПРОИСШЕСТВИЕ НА БОТАНИКЕ

У Варвары Самсоновны редко сидели хорошо. С момента её прихода на урок, когда она, появив­шись в дверях класса, застывала как монумент, прямая и строгая, и до последней секунды, когда после звонка покидала класс, унося огромные плака­ты — наглядные пособия, — шум над партами не прекращался.

Варвара Самсоновна беспрерывно делала замеча­ния, записывала нарушителей дисциплины в журнал, но добиться полной тишины не могла. И в прошлом году больше всего жалоб на пятый «Б» поступало именно от Варвары Самсоновны.

В этом году всё повторялось заново.

Таисия Николаевна уже два раза сидела на уро­ках ботаники. Но при классной руководительнице ре­бята вели себя спокойно, а без неё опять начинали шуметь.

И почему так происходило, понять было невозмож­но. В старших классах Варвару Самсоновну уважали. А вот с шестиклассниками она не ладила.

Сегодня это подтвердилось ещё раз.

Школьный день начался обычно. Аня пришла в класс за двадцать минут до начала уроков и рас­ставила чернильницы. Дежурные принесли из каби­нета биологии и повесили на доске большие картон­ные плакаты, на которых ярко краснела морковь, — к первому уроку класс был готов.

Наконец раздался звонок. И только тут, встав около парты, Аня заметила, что Галкина ещё нет. С тревогой оглядываясь, она подумала: «Неужели опять пропустит?» Не было и Лядова.

Но в самый последний миг, когда на пороге пока­залась Варвара Самсоновна, обгоняя её, ворвались в класс запыхавшиеся и раскрасневшиеся Галкин и Лядов. Они торопливо заняли свои места, причем Ля­дов шёл как-то странно, согнувшись, прижимая руки к груди.

Варвара Самсоновна посадила класс, подошла к столу и начала урок. Всё шло нормально: то есть хотя и разговаривали, почти не слушая отвечающего у доски Возжова, но ничего из ряда вон выходящего не допускали.

Но вдруг в углу, возле Лядова, послышалась воз­ня, ребята и девочки начали оживленно шушукаться, а сам Лядов, не спуская глаз с учительницы, сидел смирно, но по-прежнему держал у груди руки, как будто что-то прижимая.

Варвара Самсоновна, конечно, навела на «Камчатке» порядок, однако через неко­торое время шум возобновился.

— Да что вы в конце кон­цов? — крикнула Варвара Сам­соновна.

Повернувшись к плакату с указкой в руках, она хотела приступить к объяснению новой темы.

Вот в эту-то секунду и взле­тел голубь!

Он забился, вырываясь из рук, захлопал крыльями и рва­нулся к окну, но ударился грудью о стекло и полетел к противоположной стене, сизый и грузный.

Класс оцепенел от неожиданности. Учительница тоже молча смотрела на летающую птицу. Видимо, и её ошеломила такая дерзость.

— Говорил же ему! — услышала Аня около себя досадливый шепот и увидела, что Галкин обеспокоенно глядит в сторону Лядова.

А Варвара Самсоновна не заметила, из чьих рук вылетел голубь. Иначе она сразу бы вызвала Лядо­ва, сейчас же только спросила:

— Кто это сделал?

Класс молчал.

— Кто это сделал? — угрожающе повысив тон, повторила учительница. — Я вас спрашиваю!

И тогда поднялся Галкин:

— Я это сделал!

Аня с удивлением уставилась на него. И все ре­бята враз повернули к нему головы, недоумевая. А он стоял невозмутимо, глядя учительнице прямо в глаза.

— Превосходно, — не разжимая зубов и прищу­риваясь, заговорила Варвара Самсоновна. — Пре­восходно! Мы поговорим с тобой в другом месте. А сейчас… — Она сделала паузу и крикнула: — Выйди из класса! — Галкин медлил, нахмурившись, и учительница задрожала от негодования: — Слышишь, выходи!

По классу пробежал ропот недовольства. Сначала сдержанно, где-то в одном углу, потом громче разда­лось:

— Не он это! Не Галкин! Нечего его! Не он!

— Прекратите! — снова крикнула учительница.— Все туда хотите?

Голубь, должно быть задремавший над дверью, испуганно вздрогнул.

Заметив это, кое-кто не удержался от смеха.

— Убрать птицу! — распорядилась Варвара Сам­соновна.

Несколько мальчиков бросились ловить голубя, улюлюкая и размахивая руками. Голубь повертел головой и полетел к окну.

— Я жду! — снова обратилась учительница к Галкину, делая вид, будто не замечает, как мальчи­ки, выполняя её задание «убрать птицу», откровенно балуются.

— Пожалуйста! — буркнул Галкин и направился к двери.

И тут опять бурно заступились за него ребята. Но Варвара Самсоновна прикрикнула на них, и Лёня вышел, а голубя, наконец, поймали и выпустили в форточку. Урок ботаники продолжался, но воз­буждение, вызванное этим событием, мешало шести­классникам сосредоточиться на такой обыкновенной штуке, как морковь. К тому же до конца урока то из одного угла, то из другого доносились неодобри­тельные реплики по адресу учительницы, которая ни в чём не разобралась и наказала совсем не того, кого надо.

Именно так, волнуясь и перебивая друг друга, объяснили происшествие и Таисии Николаевне, кото­рая не замедлила явиться в класс на перемене, по­тому что Варвара Самсоновна сразу же сообщила в учительской о безобразном поведении шестого «Б». Таисии Николаевне рассказали обо всём без утайки — и о том, что голубя принес Лядов, а не Галкин, и о том, что Варвара Самсоновна знает только кри­чать, а не разбирается, кто виноват. То, что Галкин ни при чём, видели все, и Аня видела — она так и сказала: Лёня сидел на ботанике хорошо, а почему взял на себя вину, неизвестно.

Этот вопрос интересовал всех, но когда Таисия Николаевна спросила у Лёни, он ответил:

— Просто так.

Больше от него ничего нельзя было добиться.

— Ну, хорошо, — заключила Таисия Николаевна с иронией. — По-видимому, тут какая-то глубокая тайна.

— Но страдать он не должен, раз не виноват! — опять напомнили ребята. — Пусть Варвара Самсо­новна не придирается к нему.

— Хорошо, — согласилась Таисия Николаевна. — Возможно, что в отношении Лёни Галкина Варвара Самсоновна оказалась не права. Но ведь она совер­шенно правильно возмутилась самим фактом: голубь-то на уроке всё-таки появился! И если уж вы так боретесь за справедливость, то почему не возмущае­тесь тем, что в вашем классе произошел подобный случай? Или этот вопрос вас уже не касается?

Аня подумала, что в самом деле, обидевшись на Варвару Самсоновну, они забыли о вине Лядова, а Таисия Николаевна, как всегда, подходит всесто­ронне. Конечно, теперь классная руководительница примется за озорника. Но Таисия Николаевна сказа­ла, что перемена на исходе, надо успокоиться и зани­маться очередными уроками.

— А после пятого урока, — завершила она, — прошу не расходиться.

Ребята поняли, что разговор о Лядове будет про­должен после уроков, на классном часе. Естественно, что в течение всего дня не прекращались горячие споры. На большой перемене шестиклассники видели, как Лядов и Галкин долго говорили между собой. Кое-кто попытался ещё выспрашивать Галкина, по­чему он решил взять на себя лядовскую вину, но Гал­кин всех отогнал:

— Моё дело!

— Глубокая тайна! — насмешливо проговорил Гроховский, вспомнив, должно быть, слова Таисии Николаевны.

— Смотри, как бы я твои тайны не раскрыл! — пригрозил Лёня и повернулся к Зайцеву:

— Дай мне тетрадь по алгебре до завтра. Хочу переписать, что в классе делали, а то у меня вот… — Он с усмешкой взмахнул почти чистой тетрадкой.— Не заведена ещё.

— Возьми, — протянул Эдик. — Только не за­держивай.

— Сказал, до завтра!

Аня подумала, что, может быть, у Галкина нет ка­кой-нибудь и другой тетради, и предложила:

— По геометрии надо?

Но он обрезал:

— А ты не подлизывайся! Я ещё за старое тебе наподдать могу!

Аня вспыхнула. Да сколько же времени будет она расплачиваться за то, в чем совершенно не винова­та? Из-за какого-то нелепого недоразумения Галкин до сих пор не желает с ней даже разговаривать!

— Вот и не за что поддавать! — воскликнула она. — Если хочешь знать — я на тебя никогда и не ябедничала!

Он недоверчиво покосился:

— А кто же?

— Это другой врпрос! Только не я. Я, если по­надобится, по закоулкам скрываться не буду, а при­ду к вам прямо и всё твоей матери выскажу!

— Ну, ну, — предостерег Галкин, видно опасаясь, как бы она в самом деле не надумала прийти к ним и всё высказать. И, помолчав, добавил: — Ладно уж, не бойся, не наподдам.

— А я и не боюсь! — ответила Аня.

Он ещё раз покосился, но уже не сердито, а с до­бродушным любопытством:

— Ишь ты, какая храбрая!