ЧЬЁ ЗВЕНО ЛУЧШЕ?

На площадке перед школой уже толпились ребя­та — все с красными галстуками. Издали Лёня уви­дел и вожатого Володю и Таисию Николаевну в зе­лёной кофточке. А рядом с классной руководитель­ницей стояла какая-то женщина в тёмно-коричневом платье, высокая и худая. Лёня не сразу и разглядел, кто именно, и только когда приблизился, с удивлени­ем обнаружил: да ведь это ботаничка Варвара Самсоновна! А она-то зачем здесь!

Ребята встретили Лёню радостными возгласами, но сейчас же словно забыли о нём: с другой стороны к школе подбегала Ляля Комарова, и её тоже шумно приветствовали. Должно быть, с нетерпением ждали всех прибывающих.

На ладони у Володи лежали часы, и в них бес­прерывно заглядывали ребята:

— Полчаса, Во­лодя!

— Тридцать три минуты!

— Уже тридцать пять!

— У вас ещё четы­ре человека, — сказал Володя Ляле Кома­ровой.

— У нас тоже не все, — вставила с гру­стью Маша Гусева. — Смирновой нет, Зайце­ва и Юдина.

— Вон, вон Эдик,— крикнул кто-то. — И Смирнова тоже!

Ребята повернули головы и увидели: при­держивая очки, бежал Эдик, а за ним Смир­нова.

— Смотрите, и Юдин тоже! Катится Жиркомбинат!

— Жует что-то!

— Не успел дома, на ходу доедает!

Ребята засмеялись.

— А вот и наши, — обрадовалась Ляля.

К школе подбегало несколько человек. Им кричали:

— Скорее, скорее!

Так со смехом и приняли прибывших в круг. Таисия Никола­евна переговаривалась с Варварой Самсоновной. А Володя с Геной Кузевановым и други­ми активистами начал что-то подсчитывать, потом объявил:

— Слушайте ре­зультат! Лучше всех по цепочке собра­лось… — Он сделал паузу, и все затих­ли. — Лучше всех со­бралось… — повторил он медленно.

— Да не тяни ты,— не выдержали мно­гие. — Говори!

Победителем вышло первое звено, Димы Шереметьева: оно со­бралось за двадцать девять минут. На вто­ром месте оказалось звено Маши Гусевой.

Поднялся шум. Димка, конечно, загор­дился, начал перемиги­ваться со своими ребя­тами — со Стасом Гроховским и с Петренко.

Отставшие упрека­ли друг друга за опоз­дание.

К Лёне приблизил­ся Эдик Зайцев.

— Что же ты ко мне не пошёл, — укоризненно спросил он, хмурясь через очки. — Могли бы мы на первом месте быть. А то пока Смирнова ко мне да к Юдину… Вот и задержка.

— Смирнова?

Лёня оглянулся. Только сейчас он заметил, какая Аня красная. Должно быть, до сих пор не может прийти в себя… Бегала и к Жиркомбинату и к Зай­цеву — за Лёню… А если бы не сделала этого, их звено попало бы на последнее место. А могли бы выйти и на первое! Да, да, могли бы свободно обставить Димку! И он, Лёня Галкин, упустил такую возмож­ность, просидел за столом, прочавкал!

Хорошо ещё, что Анька не сердится, наоборот, она сама успокаивает девочек:

— Ничего, в следующий раз соберёмся быстрее.

Володя неожиданно приказал:

— Все за мной в пионерскую комнату! Взмахнув рукой, он побежал первый.

В безлюдной гулкой школе с удовольствием про­топали по нижнему этажу к пионерской комнате, двери которой оказались открытыми, а в самой комнате… Ну, кто бы мог ожидать? На столах, с которых были убраны газеты и журналы, лежали бутерброды с колбасой, а старшая пионер­вожатая Нина Евдокимовна и техничка Дарья Матвеевна разливали по стаканам крепкий горя­чий чай.

— Вот, — объявил Володя, когда все собрались.— Поскольку некоторым не удалось из-за нашей цепоч­ки подкрепиться дома, устраиваем перед началом по­хода коллективный завтрак. Приступайте к делу не­замедлительно!

— А это тоже сейчас? — поднял кто-то над го­ловой свёрток, взятый из дома.

Володя ответил, что пусть домашняя еда останет­ся пока НЗ — неприкосновенным запасом. А для того чтобы свёртки не мешали в пути, пусть звенья выде­лят двух или трёх человек, которые соберут все свёртки вместе и попеременно понесут весь звенье­вой НЗ.

— Вот вам вещмешки! — протянул Володя приго­товленные заранее сумки-сетки.

Оживлённо начали собирать свёртки. Кое-кто уже приступил к делу — уничтожал бутерброды с чаем. Возжов крикнул:

— Жиркомбинату колбасы мало!

— У Толи Юдина есть имя и фамилия, — ска­зала Таисия Николаевна. — И когда вы отвыкнете от своих прозвищ!

Гена Кузеванов откуда-то из угла подал голос:

— Смотри, Возжов, о себе побеспокойся: не до­бавить ли тебе колбасы, чтобы хватило силы горнить?

В руках у Возжова был горн. А Петренко при­креплял на груди барабан. У Лёни никакого дела не предвиделось. И кусок хлеба из кармана в общий НЗ вынуть постеснялся — не завёрнутый, «без ниче­го», «голый» хлеб! Поэтому, когда Маша Гусева про­ходила мимо с авоськой, наполненной разными свёртками, Лёня нарочно отвернулся. Бутерброд с колбасой он всё-таки съел.

Поблагодарив старшую вожатую и Дарью Мат­веевну за чаепитие, ребята снова выбрались на ули­цу, выстраиваясь звеньями перед школой. Сзади прилепился «обоз» с продуктами и с большими папками, завязанными тесёмками, которые вынесла из школы учительница ботаники.

Зазвучал горн, забил барабан, и все зашагали, наконец, провожаемые улыбками старшей вожатой и Дарьи Матвеевны и очень довольные таким не­обычным началом, казалось бы, самой обычной про­гулки в лес.

Как давно не ходил Лёня со своим пионерским отрядом вот так, в строю, по шумным улицам горо­да! Даже взрослые на тротуарах останавливались и смотрели вслед. А маленькие ребятишки бежали по пятам, не спуская глаз с горниста Кнопки — Воз­жова, который дудел вовсю.

Володя шагал сбоку, и когда замолкали горн и барабан, начинал громко командовать:

— Раз, два! Раз, два!

А учительницы шли по панели, и Таисия Ни­колаевна поддерживала Варвару Самсоновну за ло­коть. Неужели Варвара Самсоновна пойдёт с ними до самого леса? Ведь это далеко, а она уже немо­лодая.

Но на Новой площади Володя остановил отряд. Все забрались в подошедший трамвай, а вылезли уже на конечной остановке, у самой опушки леса, почти там же, откуда начали своё памятное путешествие по лесу Лёня со Стасом.

Тут отряд снова пошёл строем, углубляясь в сосновый бор: звуки горна и барабана разноси­лись далеко-далеко. Потом вдруг Володя скоман­довал:

— Бегом, марш!

Ребята побежали врассыпную, наперегонки, огла­шая лес смехом.

Когда же «отвели душеньку», поразмявшись, Во­лодя собрал всех звуком горна и объявил:

— Слушайте Варвару Самсоновну.

В центре круга оказалась Варвара Самсоновна.

Ребята привыкли видеть её в школе всегда суро­вой и нахмуренной. Там она возвышалась над голо­вами ребят как непреклонный страж. Сейчас учи­тельница стояла, слегка ссутулившись, сложив руки на груди, совсем другая. Может быть, так казалось потому, что не было вокруг обычных классных стен, а росли сосны и ребята не сидели за партами, а, стоя на пружинистой хвое, ждали, когда учительница за­говорит.

Как бы там ни было, но она даже улыбнулась, ог­лядывая шестиклассников.

— Мы с вами, ребята, находимся в осеннем ле­су, — заговорила она негромко. — Сейчас лес при­готовился к встрече зимы. Интересно, в чём это про­является?

— Муравьи попрятались! — выкрикнул Лёня.

— Совершенно верно, — подтвердила Варвара Самсоновна, — но к зиме готовятся не только жи­вотные или насекомые, готовятся и растения. Идите-ка сюда.

Она подвела ребят к берёзке. На хрупком дерев­це почти не осталось листьев. Можно было поду­мать, что берёзка лишена всякой жизни — торчат из земли сухие прутики. Но Варвара Самсоновна на­гнула одну из веток.

— Видите почки? Эти почки распустятся следую­щей весной. Они так и называются — зимующими. Зародыши будущих листьев надежно укрываются здесь от мороза под кожистыми чешуйками.

Оказалось, что и другие деревья и многие расте­ния «прячутся» от зимы: листья и стебли отмирают, а зимующие почки и корни тщательно укутываются. Но есть и такие растения, которые лежат всю зиму зелёными под снегом! Вот хотя бы это!

Варвара Самсоновна наклонилась и что-то со­рвала.

Лёня увидел в её руках пучок глянцевитых ли­стьев брусники. Варвара Самсоновна стала объяс­нять, что плотные листья брусники живут по три, а то и по четыре года и опадают не сразу, а постепенно, так что у брусники никогда не оголяется стебелёк, и стоит она вечнозелёная.

Затем Варвара Самсоновна повела дальше. Все увидели под ногами земляничник: оказалось, что, не­смотря на свою нежность, и листья земляники сохра­няются зелёными под снегом.

Вообще, обнаруживались удивительные вещи! Ребята как завороженные ходили гурьбой за учи­тельницей, не спуская с неё глаз, и с интересом слу­шали — даже Володя, даже Таисия Николаевна. А она рассказывала то о чернике, которая тоже оставляет свои зимующие почки под снегом, то о пробковых кольцах на молодых ветках — эти кольца одевают молодые побеги в воздушный пан­цирь. Она показывала сочный мясистый корень кислички, ярко-красные плоды шиповника, почернев­шие, иссохшие стручки мышиного горошка. И с каж­дым словом Варвары Самсоновны, с каждым шагом вперёд от дерева к дереву будто открывались ребя­там тайны леса, становились знакомыми неизвестные травы, богаче и красивее выглядел лес с его бесчисленными растениями и кустарниками.

Подражая Варваре Самсоновне, ребята тоже бра­ли разные растения и, разглядывая их, бережно пря­тали в те самые папки с тесемками, которые теперь несли звеньевые. Володя и Таисия Николаевна по­могали ребятам.

Сколько времени ходили так по лесу, никто не заметил, наверное немало! И вдруг оказались на берегу, у обрыва.

Место Лёня признал похожим на то, где он был когда-то со Стасом. Только река текла сейчас мут­ная и холодная. Побуревший противоположный бе­рег уже не ласкал взгляда. Бор за спиной шумел глухо, словно прощаясь с последними тёплыми днями. Зато было больше простора, воздуха, неба…

Сбежав с обрыва к самой воде, ребята, так же, как тогда Лёня и Стас, попробовали руками воду и стали бегать вдоль берега по песку. А Володя с Кузевановым начали у самой воды разводить костер. Взлетело вверх высокое пламя, понесся чёрный дым к середине реки.

— А ну, кто проголодался? — крикнул Воло­дя.— Всем приказ: атакуй НЗ! Закусывай!

Этот приказ встретили смехом, сразу почувство­вав, что в самом деле изрядно проголодались. И, рас­севшись по звеньям, принялись выкладывать из се­ток свёртки с едой.

Лёня отошел к воде. Он тоже проголодался, но са­диться с ребятами было неудобно — ведь никакой еды в общий котел он не внёс, а жевать на глазах у всех слежавшийся в кармане хлеб тоже неловко. И, громко насвистывая, Лёня пошел прочь от ре­бячьего табора, засунув руки в карманы.

Его остановил окрик Зайцева:

— Галкин, ты далеко?

— Сюда, иди сюда! — замахала Аня.

Всё так же, не вынимая рук из карманов, Лёня повернул обратно и приблизился к ребятам.

— Бери, — пододвинула ему Гусева положенные на газету пирожки, печенье и всякую снедь.

Ребята уже располо­жились на камнях и пря­мо на песке. Кто-то взял из дому вареную кар­тошку — она желтела горкой рядом с печеньем.

— Эх, жалко, хлеба маловато! — посетовала Маша.

— Хлеба?

Лёня решительно по­лез в карман.

Появление примятого куска хлеба было отме­чено общим ликованием. .

— Что же ты раньше молчал?

Лёня смущенно заморгал, глядя, как под Машинными пальцами разла­мывается на порции и его «вклад в общий котёл». Наконец Маша засмеялась:

— Берите!

Лёня жевал чей-то вкусный пирожок с капустой, глядел на ребят и думал о том, что вот он хорошо знает их всех: видел и вчера, и позавчера, и даже сидел с ними в одном ряду, и всё-таки сейчас они чем-то не похожи на вчерашних, будто сделались знакомее, как и этот лес. Может, так казалось оттого, что прошли строем под барабанный бой по улицам, а потом с увлечением слушали Варвару Самсоновну и собирали в папку растения? А может, оттого всё выглядит по-новому, что сидят так необычно на бе­регу реки у пылающего костра, вокруг газеты-ска­терти, разостланной прямо на земле, и с аппетитом закусывают на свежем воздухе. И в других звеньях приподнятое настроение.

Недаром так смеются около звена Комаровой и Володя и обе учительницы. Они стоят рядом — мо­лодая и старая. Таисию Николаевну часто можно видеть такой весёлой, а вот Варвара Самсоновна всегда строгая, но и она смеётся! Значит, даже она сегодня не такая, как обычно.

Всё не такое — лес, ребята, учителя…

Лёня с удовольствием навалился на сидящего рядом Кнопку:

— Куча мала!

Олег завизжал:

— Наших бьют!

— Мала куча! — подхватил Зайцев и, придержи­вая на носу очки, навалился на Лёню.

— Раздавите продукты! — испугалась Гусева, едва успев оттащить в сторону газету с остатками еды.

А куча уже росла.

— Дави, дави! — кричал, подбегая, Валерий Петренко.

Забарахтался на песке клубок ребячьих тел, только мелькали чьи-то руки да ноги — не разберёшь!

— Внимание! — послышался голос Володи.

Ребята, отдуваясь, расползались в разные сторо­ны, потирая ушибленные места.

— У нас есть шоколадные конфеты! — сказал Во­лодя. — Но получит их только тот, кто заслужит!

— Чем? Чем? — посыпались вопросы.

— Хорошим знанием литературы! — отозвалась Таисия Николаевна, вставая рядом с Володей. — Посмотрим, в чьём звене лучше знают басни Кры­лова!

Ребята бросились к костру. Впереди Лёни бежа­ла Аня. Она обернулась и крикнула:

— Отвоюем конфеты!

— Отвоюем! — отозвался Лёня.

В конце концов если не удалось победить Димкино звено при сборе цепочкой, то теперь надо подна­жать и доказать Димке по-настоящему.

Таисия Николаевна, держа над головой конфету в красивой обертке, громко продекламировала:

— У сильного всегда бессильный виноват! Из ка­кой басни?

— «Волк и Ягнёнок», — первым ответил Шере­метьев.

— Правильно! Теперь вспоминайте цитаты сами! Эдик Зайцев торопливо сказал:

— Избави бог и нас от этаких судей! Басня «Осел и Соловей»!

— Услужливый дурак опаснее врага! — крикнула Аня.

— Откуда? — обернулась Таисия Николаевна к Валерию Петренко,

Он не мог ответить. Вместо него проговорила Варвара Самсоновна:

— «Пустынник и Медведь»!

Она тоже принимала участие в игре.

— А вы, друзья, как ни садитесь… — начала Ля­ля Комарова.

— Всё в музыканты не годитесь! — закончили хором.

— Ай, Моська, знать, она сильна! — вспомнила опять Аня.

Цитаты посыпались со всех сторон — от Эдика Зайцева, от Стаса Гроховского, от Ляли и Гусевой, даже от Варвары Самсоновны.

Лёня радовался тому, что Аня, Маша и Зайцев почти беспрерывно говорили, «забивая» ребят из дру­гих звеньев. Значит, их звено выделялось.

Только Таисия Николаевна заметила:

— Почему все время одни? Слабая активность в звеньях, слабая!

Эх, плохо Лёня знает басни!

Он напряг память, стараясь припомнить хоть одну строчку, и вдруг на ум пришла сегодняшняя фраза Елены Максимовны: «С разбором заводи зна­комства и друзей!» Похоже, что это откуда-то из басни? И он начал неуверенно:

— С разбором заводи…

Таисия Николаевна повернулась к нему:

— Ну, ну, молодец!

Ага! Значит, угадал! Уже не смущаясь, Лёня громко докончил фразу.

Он с азартом захлопал в ладоши, когда Таисия Николаевна объявила:

— Первая премия присуждается третьему звену!

Отойдя от учительницы и развёртывая шелестя­щую красную конфету, он оказался рядом с Аней. Она тоже развёртывала конфету.

Они взглянули друг на друга и рассмея­лись. И Лёня сам не ожидал, как у него вырвались слова:

— Если в другой раз по цепочке придется… ты не думай, я пулей!

Аня ничего не ответила, только снова засмеялась и, отбежав к девочкам, налетела на них ураганом, затормошила, закачала из стороны в сторону, пы­таясь свалить на песок сразу и Машу, и Эммку, и ещё кого-то.

— Тише ты! — рассердились на неё девочки.

Стоящие около Таисии Николаевны ребята запели торжественный туш, вручая премию-конфету Варваре Самсоновне.

Потом все шумно играли на берегу в догоняшки и взбирались на обрыв, и прямо на краю обрыва Володя декламировал стихи Маяковского о советском паспорте, и, наконец, весело, с песнями, зашагали назад, уже не строем, а вразброд. Большинство де­вочек вертелось под ногами у Таисии Николаевны и Варвары Самсоновны, а часть ребят окружила Во­лодю. Остальные, ловя друг друга, бегали по лесу, мелькая между стволами сосен.

И в городе долго не расставались. Девочки про­должали суетиться около учительниц, усаживали их в трамвае на свободные места, поддерживали при выходе из вагона, пошли провожать.

Повернул к себе, окружённый ребятами, и Во­лодя. Весёлая компания постепенно таяла, шум, ко­торый сопровождал её, утихал, и Лёне становилось почему-то грустно. Он даже не сразу свернул на свою улицу, а пошел с Эдиком Зайцевым даль­ше. Дальше отправилась и Аня Смирнова, провожая Гусеву.

Лишь когда захлопнулась дверь подъезда за Эди­ком, Лёня направился домой. И на углу Ра­бочей опять увидел Аню. Она тоже возвращалась к себе.

— Хорошо было, правда? — спросила она по-прежнему оживлённо и радостно, подходя совсем близко и шагая рядом. Лёня кивнул.

— А как с Варварой Самсоновной вышло, — про­должала Аня. — Пообещал Володя познакомить с ней и в самом деле заново познакомил. Совсем другая она.

Лёня опять кивнул.

Высокие стены их дома уже закраснелись впере­ди. Донеслись мальчишечьи голоса со двора. Лёня невольно прибавил шагу.

Аня поспешно сказала:

— Послушай, Лёня, — и тоже прибавила шагу, чтобы не отставать от него, — послушай… Завтра ро­дительское собрание, и ты не бойся… У тебя всё на­ладится…. Вот увидишь! Ты скажи маме, Так будет лучше — скажи!

Она заглядывала ему сбоку в лицо, стараясь по­нять, что он думает, и так горячо уговаривала, как будто от этого зависела её собственная судьба. Он вспомнил, как вместе они сейчас радовались, что их звено завоевало первую премию, вспомнил, как хо­рошо и приятно было ему с ребятами, и, отворачи­ваясь, буркнул:

— Ладно, скажу!

А чтобы Анька не очень-то воображала, он, сразу гикнув, побежал вперёд.

Он мчался, не задерживаясь, прямо к своему подъезду, убегая от Ани.

Но хотите знать по секрету? Если б он был уве­рен, что ребята во дворе не станут смеяться над тем, что Галкин гуляет с девчонкой, он прошёл бы сейчас рядом с Аней Смирновой по всему двору, до самой двери!