Роджерс Брубейкер. Этничность без групп. «Идентичность» тоже является одновременно категорией практики и категорией анализа

«Идентичность» тоже является одновременно категорией практики и категорией анализа. Как категория практики, она используется «профанными» акторами в некоторых (не во всех!) повседневных обстоятельствах для осмысления самих себя, своих действий, того, что объединяет и разъединяет их с другими людьми. Она используется также предпринимателями от политики, которые хотят, чтобы люди поняли самих себя, свои интересы и проблемы определенным образом, хотят убедить конкретных людей в том, что они (для некоторых целей) «идентичны» друг другу и вместе с тем отличаются от других, организовать и обосновать коллективное действие в определенных направлениях¹⁷. В этих смыслах термин «идентичность» используется как в повседневной жизни, так и в «политике идентичности», в различных ее формах.

Повседневный «разговор об идентичности» и «политика идентичности» являются реальными и важными феноменами. Но нынешнее выдающееся положение «идентичности» как категории практики не означает ее необходимости как категории анализа. Обратимся к аналогии. «Нация» — весьма употребительная категория социальной и политической практики. Призывы и заявления, сделанные от имени предполагаемых «наций» — например, заявления о самоопределении, — играли важнейшую роль в политике в течение 150 лет. Но не следует использовать термин «нация» как аналитическую категорию, обозначающую нечто существующее в мире, для того чтобы понять и проанализировать такие призывы и заявления. Не следует использовать категорию, внутреннюю для практики национализма— реалистическую, овеществляющую концепцию наций как реальных общностей, — и делать ее центральной длятеории национализма¹⁸. Не следует также исполь-

¹⁷ О «дельцах на ниве этнической идентичности» см.: Lal, 1997.

¹⁸ Дальнейшее развитие этого аргумента см.: Brubaker, 1996, ch.l.

II. За пределами «идентичности»

зовать «расу» как аналитическую категорию (из-за опасности посчитать существование «рас» само собой разумеющимся), необходимую для понимания и анализа социальных и политических практик, ориентированных на предполагаемое существование мнимых «рас» [Loveman, 1999]¹⁹. Анализ «разговора о нации» и националистической политики может обходиться без утверждения о существовании «наций», и анализ «разговора о расе» и «расово-ориентированной» политике возможен без утверждения о существовании «рас». Точно так же исследователь может анализировать «разговор об идентичности» и политику идентичности и не постулировать существование «идентичностей».

Употребление термина как категории практики само по себе, конечно, не делает его непригодным в качестве категории анализа²⁰. Иначе словарь социального анализа был бы гораздо более бедным и искусственным. Проблема заключается не в том, что конкретный термин используется, а в том, как он используется. Проблема, как применительно к «расе» доказывает Вакан [Wacquant, 1997, р. 222], возникает из-за «неконтролируемого смешения социального и социологического... [и] народного и аналитического пониманий»²¹. Проблема состоит в том, что «нация», «раса» и «идентичность» употребляются в аналитических целях примерно так же, как употребляются на практике, — как скрыто или явно овеществляющие, т. е. предполагающие или утверждающие, будто «нации», «расы» и «идеи-

¹⁹ См. также: Wacquant, 1997; Taylor (manuscript: 7). Вебер [Weber, 1968, p. 385 ff.] предлагает удивительно современные аргументы, ставящие под сомнение аналитическую полезность понятий «раса», «этническая группа» и «нация».

²⁰ Даже Дюркгейм в своем однозначно объективистском социологическом манифесте уклоняется от этой крайней позиции [Durkheim, 1938, ch. 2].

²¹ См. также критику понятия underclass (беднота; низшие слои общества) в работе: Wacquant, 1996.