ДИФФЕРЕНЦИАЛИСТСКИЙ ПОВОРОТ

«Правда о плавильном котле, — написали Натан Глейзер и Дэниел Патрик Мойнихэн в предисловии к их влиятельной книге „Beyond the Melting Pot" („После плавильного котла"), — заключается в том, что он не удался». Тезис о «неудавшемся плавлении» был иконоборческим в 1963 году, когда вышла их книга. Но он получил широкое признание уже к концу того же десятилетия — задолго до того, как оживившаяся массовая иммиграция после 1965 года стала менять американский городской пейзаж. К 1980-м годам, когда последствия «новой „новой иммиграции"» стали очевидными, былые концепции ассимиляции, как многим казалось, утратили всякое значение. В 1997 году Глейзер опубликовал книгу «We Are All Multiculturalists Now» («Мы все теперь мультикультуралисты»), которую он написал как eminence grise, a не как интеллектуал-иконоборец¹. Плюралистические понимания сохраняющегося разнообразия, бывшие некогда вызовом житейской мудрости, становятся обычным образом мыслей не только в США и других классических странах иммиграции, таких как Канада и Австралия, но и в большей части Северной и Западной Европы.

Несомненно, в этом обычном образе мыслей есть большая доля правды. Публичный дискурс и публичная политика, имеющие отношение к интеграции иммигрантов, сегодня действительно являются намного

¹ Конечно, заглавие книги Глейзера — ироническое, а не хвалебное; оно содержит признание, а не одобрение нынешнего подъема мультикультурализма.

V. Возвращение ассимиляции?

более «дифференциалистскими» — намного более чуткими и расположенными к «различию» — чем, скажем, в период между двумя мировыми войнами во Франции или Соединенных Штатах или же в первые послевоенные десятилетия в Соединенных Штатах. Период 1980-1990-х годов засвидетельствовал беспрецедентный расцвет дифференциалистского дискурса — и дифференциалистских интеграционных политик — во всех западных странах иммиграции.

Дифференциалистский поворот не сводился к проблеме иммиграции, она даже не была его центром. Особенно в США, но в более ограниченном смысле и в Западной Европе, он был намного более широким и более общим движением мысли и взглядов. Он нашел выражение в движениях за сохранение и усиление позиций региональных языков и культур в Европе [Keating, 1996]; в требованиях (и в более широком признании) автономии аборигенных народов в США, Канаде, Австралии, России, Латинской Америке и в других странах [Brosted et al, 1985; Kymlicka, 1995]; в «Черной силе», афроцентризме и других антиассимиляционных движениях афроамериканцев [Howe, 1998]; в переходе от индивидуалистического, ориентированного на возможности, не учитывающего цвета кожи — к коллективистскому, ориентированному на результат и учитывающему цвет кожи законодательству о гражданских правах в США [Glazer, 1978]; в мультикультуралистских пересмотрах школьных и университетских учебных программ [Glazer, 1997; Nash et al, 1997]; в гиноцентризме или «дифференциалистском» феминизме [Irigaray, 1993]; в «гей прайдах» и других движениях, основанных на публичном утверждении альтернативной сексуальности [Johnston, 1973]; в требованиях автономии другими предполагаемыми культурными общностями — включая, например, глухих [Lane, 1992]; в общем противостоянии гомогенизирующим, централизующим претензиям современного национального государства; в антифундаменталистских пониманиях производства знания в исторически — и социально-ситуативных эпистемических сообществах [Hollinger, 1997]; в другой, постструктуралистской