Глава сорок четвертая. 9 сентября 2011 года. Дарем, штат Северная Каролина

9 сентября 2011 года. Дарем, штат Северная Каролина

Эйприл Хадсон вышла из многоквартирного дома, где жила. Она собиралась ехать в университетский кампус, но неожиданно на ее пути вырос молодой человек с букетом роз.

– Привет! – улыбнулся он, протянув ей букет.

– Саймон! – Эйприл бросилась к нему и обняла за шею, повизгивая от радости. – Что ты тут делаешь?

– Приехал тебя повидать. И вручить тебе вот это, – сказал он, протягивая дюжину красных роз на длинных стеблях.

– Какая красота! Спасибо. – Эйприл подпрыгивала от счастья.

Саймон засмеялся, видя ее искренний восторг, обнял и зарылся лицом в ее длинные светлые волосы.

– А я уже волновалась, что мы больше не увидимся. Хочешь зайти ко мне?

Он кивнул. Забыв о кампусе, Эйприл повела гостя к лифту.

– Какая красота, – продолжала восхищаться она, нюхая розы. – В этот раз ты выбрал красные. А когда мы впервые встретились, ты подарил мне белые.

– Белые символизируют девственность. – Саймон потянулся к длинным прямым волосам Эйприл. – Тот символ утратил свой смысл.

Эйприл сжалась, словно ее ударили, и быстро вернула ему букет. Саймон хотел спросить, чем вызвана такая резкая перемена в ее настроении, но в это время лифт остановился. Двери открылись. Эйприл обошла Саймона и быстрым шагом направилась к двери своей квартиры. Ее босоножки гулко стучали по полу.

– Эйприл! Постой!

Саймон побежал за ней, не выпуская из рук букета.

Эйприл торопливо вынула из рюкзака ключи, открыла квартиру и вошла внутрь с явным намерением захлопнуть дверь перед носом Саймона.

– Подожди немного. – Он взялся за торец двери.

– Не стоило лететь сюда и тратиться на розы, чтобы поглумиться надо мной. Я и так знаю, что лишилась девственности.

– О чем ты говоришь? У меня и в мыслях не было глумиться.

– Ты, наверное, уже и друзьям своим рассказал. Представляю, как вы весело гоготали надо мной. Это ведь так просто. Кто я такая? Наивная девчонка, которую воспитывали в строгих христианских правилах. Достаточно пару раз сводить ее куда-нибудь, вскружить ей голову, и она забудет про все правила и отдастся тебе, как старшеклассница на школьном балу.

– Все было совсем не так, – сердито возразил Саймон.

– После нашего уик-энда ты просто исчез. Ни одного звонка. Даже короткой эсэмэски не прислал. Наступает новый уик-энд, и ты вдруг появляешься. Неужели так сильно между ног зачесалось, что ты полетел сюда?

– Разумеется, нет! Позволь мне хоть слово сказать, и я все объясню.

– Нечего объяснять, Саймон. Я не девка-давалка. Забирай свои красные розы и возвращайся в Вашингтон. Хвастайся одержанной победой. Этого я запретить тебе не могу. Но будет лучше, если ты попридержишь язык, пока я не расскажу о случившемся своим родителям. Не хочу, чтобы отец узнал из газет, как я напилась и после второго свидания улеглась с тобой. – Эйприл снова попыталась закрыть дверь, однако Саймон не позволил:

– Давай поговорим. Можно мне войти?

– Нет.

Саймон прильнул к двери и почти шепотом продолжал:

– Я приехал, потому что захотел тебя увидеть. А красные розы выбрал… Мне показалось, что они тебе понравятся.

Эйприл все так же сжимала ручку двери и молчала.

– Давай куда-нибудь сходим пообедать и заодно поговорим. Если тебе не понравится то, о чем я собирался тебе сказать, я сяду на ближайший самолет и ты больше меня не увидишь.

Ее зеленые глаза подозрительно сощурились.

– И что же такого ты собирался мне сказать?

– Ты мне нравишься.

– И только?

– Да. Ты считаешь это недостаточным основанием?

– А как же твой отец и его избирательная кампания? Он же у тебя мечтает стать президентом.

У Саймона округлились глаза, но через несколько секунд он справился с замешательством:

– Отец просил показать тебе достопримечательности Вашингтона. Я выполнил его просьбу. На этом политика закончилась.

– Я тебе не верю. – Голос Эйприл звучал тихо. Казалось, она вот-вот расплачется.

– Если не веришь мне, то повысь градус доверия к себе. Эйприл, ты умная, привлекательная девушка. Я бы не стал приглашать тебя в Хэмптонс и угощать «Мохито», если бы дело касалось одной лишь политики.

Судя по выражению ее лица, Эйприл по-прежнему ему не верила.

– Я не привык разбрасываться такими словами. Так что поставь розы в воду и давай сходим куда-нибудь пообедать.

Саймон протянул ей розы, добавив к ним застенчивую улыбку.

Эйприл смотрела на цветы и размышляла, как ей поступить.

– Ладно, – наконец сказала она, впуская Саймона в квартиру. – Но больше никаких «Мохито».

– Честное скаутское, – отсалютовал Саймон и закрыл дверь.