Пролог. Сквозь косые лучи солнца, проникающие через высокие узкие окна тронного зала, за дальней колонной угадывался силуэт худенькой фигурки в длинном зеленом

Очень-очень давно…

Сквозь косые лучи солнца, проникающие через высокие узкие окна тронного зала, за дальней колонной угадывался силуэт худенькой фигурки в длинном зеленом платье. Легкий шелк лежал на полу. Оторвавшийся лоскут, словно причудливый хвост, не замеченный хозяйкой, выдавал ее укрытие с головой. Девочка тяжело дышала, сжимая руки в кулачки, и прикусывала и без того яркие вишневые губы. Румянец на щеках контрастировал с бледной кожей, а платье выгодно оттеняло глаза и подчеркивало по-девичьи хрупкую, нескладную фигуру. Моргана уже начала осознавать истинную силу своей расцветающей красоты и с подростковой пылкостью использовала это.

Сэр Гэллихард... хотя какой он там сэр – совсем еще мальчишка, едва принятый в рыцари, смазливый напыщенный болван, совсем как Артур! – предложил ей прогуляться до тренировочного поля. Он широко, по-доброму улыбался, разглядывал ее, любовался, и Моргана не смогла отказать. Вообще-то сэр Гэллихард оказался веселым, забавно морщил нос, рассказывая историю о том, как Артур неделю назад искупался в корыте со свиньями, и аккуратно поддерживал ее под локоток, помогая обойти лужи и грязь. Солнце стояло высоко, и Моргана любовалась их с сэром Гэллихардом тенями, которые скользили по земле так близко друг к другу, что можно было, осмелев, незаметно переплести пальцы. Моргана совсем забылась в обществе юного рыцаря, начиная думать, что он довольно мил и по-настоящему благороден и не позволит себе низких шуточек и оскорблений в ее присутствии, что обычно свойственно всем мальчишкам. А потом сэр Гэллихард попытался ее поцеловать, и Моргана почти позволила. Но это видел Артур. Ее дражайший братец снова оказался рядом в самый неподходящий момент! Ах, как же Моргана порой его ненавидела! Просто на дух не выносила и готова была глаза ему выцарапать, чтобы не видеть больше эту ухмылку и обидный, издевательский блеск в голубых глазах. Однако в тот момент Артур не улыбался. Молча оттолкнул Моргану себе за спину и вмазал сэру Гэллихарду кулаком промеж глаз. Неудачливый кавалер повалился на спину, зажал разбитый нос, не решаясь напасть в ответ. Он не дурак, чтобы драться с наследным принцем.

Моргана убежала. Так далеко, как только могла, по темным коридорам замка, глотая обидные слезы и побелевшими пальцами вцепившись в подол платья, бегать в котором, правда, было слишком неудобно. И теперь, сидя в изнеможении в тронном зале, Моргана мысленно молилась известным ей богам, чтобы Артур не пошел за ней, чтобы оставил в покое и дал пережить свой позор в одиночестве. Воспитанница короля не должна вести себя так легкомысленно. И дело не в наставлениях сурового Утера, который искренне пытался найти с ней общий язык, но она отвергала эти попытки с завидным упрямством. Дело в том, что Моргана обещала своей матери быть благородной и всегда думать о своих поступках и репутации. И это не то слово, которое она вправе была нарушить.

– Ага! – Артур в один прыжок оказался перед Морганой и схватил ее за руку. Как он подкрался к колонне, она не слышала, поэтому вздрогнула от неожиданности и попыталась вырваться. Но хватка у братца оказалась железная.

– Пусти! – после секундной возни заявила она. – Мне больно.

– Больно бы тебе было, если бы я не явился вовремя и не спас тебя от Гэллихарда, – Артур самодовольно улыбнулся.

– Придурок! – Моргана боролась с желанием залепить ему пощечину. Давно мечтала это сделать, да повода не было. – Мы гуляли. Нормальные люди иногда так делают. Это с тобой ни одна девчонка даже заговорить не хочет.

– Не поверишь, сколько уже захотели, – Артур гордо выпятил грудь и потер рукой шею. Храбрится и показушничает. Не было у него никого, не дорос.

– Да ну? – Моргана рассмеялась и вывернулась из хватки. Играть на чувствах Артура и на его стремлении к превосходству было одним из ее любимых занятий. Ей доставляло истинное удовольствие наблюдать, как братец старается угодить отцу и соответствовать его высоким идеалам. Наследный принц должен быть лучше, удачливее и сильнее других. Артур старался, днем и ночью пропадал на тренировках и занятиях с учителями, и, надо признать, добивался своего. Именно поэтому дразнить его было так здорово – играть на сомнениях и страхах, но не «бить лежачего», напротив, воспитывать в нем характер. То, что девушка должна помогать мужчине реализовать себя, Моргана тоже узнала от матери.

– Заткнись, – прошипел Артур, снова хватая ее за руку. Если завтра там появится синяк в виде пятерни, то придется надеть шарф или платье с длинным рукавом, которое будет не по погоде. Болван!

– Пусти! – повторила Моргана, против воли чувствуя, как от боли и обиды на глаза наворачиваются слезы. – Ты не знаешь, не понимаешь… откуда тебе!

Артур разжал пальцы и отступил на шаг. Конечно, он никогда раньше не видел плачущей Морганы, наверное, даже не подозревал, что она умеет… высокомерная, холодная, вредная сестрица. Но теперь… он так откровенно смеялся над ее первой попыткой влюбиться, хотя сам еще волочился разве что за старой кухаркой, выпрашивая булочки. И он был такой симпатичный и сильный, что Моргана иногда с трудом отводила от него взгляд во время тренировок. Даже сама начала учиться владению мечем, лишь бы быть ближе. А он… не замечал, придурок!

– Ты! – Моргана рукой вытерла слезы и до боли закусила губу. – Я хочу, чтобы ты никогда не нашел свою любовь! Чтобы ты никогда не смог быть с ней! Пусть она будет простолюдинкой, последней шлюхой или колдуньей, и ее бы сожгли на костре на твоих глазах! Ты полюбишь, Артур, когда-нибудь, – теперь голос Морганы звучал зло и эхом отдавался от каменных стен, – но будешь мучиться, потому что, в конце концов, испортишь все сам! Испоганишь свою жизнь и жизнь дорогого тебе человека или просто умрешь!

Артур слушал ее внимательно, склонив голову к плечу и сложив руки на груди. А потом рассмеялся.

– Хорошо, что ты не ведьма, – сказал он. – А то я бы уже начал пугаться и собирать для тебя костер.

Моргана со всей силы залепила ему пощечину, не почувствовала никакого облегчения и удалилась прочь. Все женщины в какой-то степени ведьмы, и если Артур не знает этого – его проблемы.

Никто не заметил, как после гневных слов сгусток сиреневого тумана, словно сплетенный из недавнего эха, повис над головой Артура, потом окутал ее и полностью растворился. Моргана почувствовала странную усталость и списала ее на нервное напряжение. Артур чихнул пару раз, потер нос и удалился по своим делам. На душе у него, однако, было паршиво.

Где-то далеко, в другом королевстве, мальчик по имени Мерлин вдруг расплакался от внезапно накатившей на него волны страха.

Через восемь лет…

Если бы кто-то сказал Моргане, что она станет ведьмой, ну, скажем, лет пять назад, она бы посмеялась в лицо неумелому оракулу. Она, конечно, мечтала порой превратить Артура в жабу и убрать пару отвратительных прыщиков со своего хорошенького личика, но магия в Камелоте не прощалась никому, даже воспитаннице короля. Это Моргана крепко уяснила, когда Утер нашел у нее колдовской мешочек, который всучила ей на базаре старуха, замотанная в тысячу шалей. Но… разве судьба спрашивает, когда закладывает очередной крутой вираж? И кошмары, которые преследовали Моргану всю ее сознательную жизнь, начали превращаться в вещие сны, зарожденные дремлющей в ней магией.

Колдовать… здорово. Видеть, как предметы вокруг подчиняются твоей воле – это определенный вид власти, в котором так легко потерять себя. Моргане всегда казалось, что в ней самой есть что-то большое, огромное, оно не помещается внутри, но никак не может выплеснуться наружу. И когда от ее взгляда начали загораться свечи, все наконец-то встало на свои места.

– Раскрой мне свой самый большой секрет, – смеялась Моргана в детстве, сидя на коленях у матери.

– Мое самое большое сокровище – это ты, – отвечала мама, гладя ее по голове.

– Раскрой мне свой самый большой секрет, – попросила испуганная девочка, недавно потерявшая мать и дом, у своего нового опекуна.

Утер промолчал, грустно глядя на нее, а потом погладил по волосам и поцеловал в макушку. В первый и последний раз.

– Расскажи мне свой самый большой секрет, – попросила Моргана у Артура, сидя с ним рядом под тенью раскидистого дуба после освобождения Эалдора.

– Не собираюсь, – фыркнул Артур, бросив быстрый взгляд в сторону беседующих Гвен и Мерлина.

Тогда Моргана лишь подозревала, а теперь была почти уверена – секрет Артура кроется в ком-то из этих двоих. И если она спросит еще, применяя свою силу, то ей не посмеют солгать.

– Принеси мне мое платье из чистки, Гвен, – любезно улыбнувшись, попросила Моргана, провожая взглядом свою, не сказать, чтобы красивую или умную служанку.

Для Артура, возможно, и подходит. Моргана давно желала ему влюбиться не в принцессу, не в симпатичную дочку богача, а в простолюдинку. За все его отношение к слугам и высокомерные взгляды на нее саму, за непомерную заносчивость и пренебрежение к людям. Утера бы хватил удар, но Артуру это бы пошло на пользу. И точно уничтожило бы его репутацию в глазах правителей соседних королевств. Кто станет уважать короля, женившегося на служанке?

Моргана отошла от зеркала и отложила костяной гребень. В потайном ящичке она хранила рецепты, ингредиенты для зелий и настоек, небольшие выписки из книги заклинаний. Артур уже явно заинтересован в Гвен, поэтому не будет ничего сложного. Всего лишь попросить их выпить настойку, завязанную на чувствах. Вряд ли у Артура есть еще какие-то привязанности, кроме Гвен. А что до служанки… кто в здравом уме откажется стать королевой, пусть даже любит другого?

Моргана прошептала заклинание, добавила щепотку перетертой в пыль полыни и убрала обратно в стол – настаиваться. На следующий день она решила, что по неопытности что-то напутала, и заклинание не сработало.

Артур в это время сидел у костра после удачной охоты и наблюдал за Мерлином, который суетился около лошадей и никак не мог привязать сумки с подстреленными кроликами к седлам. Мерлин хмурился, раздраженно затягивал узлы и перебирал концы веревок тонкими длинными пальцами. Лошади суетились, переступая с ноги на ногу, и все норовили утянуть его к бугорку с сочной травой.

Рядом с Артуром лежала забытая безделушка для Гвен, а сам он не мог отвести взгляд от своего слуги…

Никто не заметил сиреневый сгусток тумана, сначала окутавший голову Артура, а потом растаявший в воздухе. Только Мерлин обеспокоено завертел головой, ощутив необъяснимую тревогу. У Артура немного закружилась голова. Моргана почувствовала себя дурно и едва не потеряла сознание.

Когда все закончилось…

Толстые ветви деревьев сплетались над головой в сложное кружево. Моргана бежала по лесу, цепляясь юбкой за колючие кусты с красными ягодами и яростно сжимая руки в кулаки. Не выйдет! У Эмриса ничего не выйдет, и его драгоценный Артур умрет. Это справедливо – за всю боль, что причинили ей Пендрагоны, за ложь, за попытку Мерлина ее отравить, за предательство!

Моргана притаилась в кустах, и некоторое время наблюдала за тихим разговором. И почему она раньше была так слепа? Она держала все ниточки у себя в руках. Месть Артуру могла оказаться сладка и очень проста – Мерлин был у нее в плену. Немного фантазии, щепотка садизма и правильно поданная информация – и король бы склонил перед ней голову. За Мерлина – своего слугу, за того, кого любил гораздо больше, чем Камелот и собственную жену.

Моргана протянула руку к Артуру, страстно желая разлучить его с Мерлином навсегда, но не слишком ясно понимая, как именно это осуществить. Из пальцев вырвались нити сиреневого тумана и окутали голову короля. Его маг в это время смотрел по сторонам и ничего не заметил. Моргана удивленно смотрела на свою руку – ничего подобного она делать не собиралась, и колдовство было ей незнакомо. Артур побледнел, едва туман осел на его волосах. Мерлин вскрикнул и схватил за сердце. Моргана потеряла сознание.

Это был последний час ее жизни.

Ее первой жизни, за ошибки которой потом придется расплачиваться слишком много раз.