Эпилог. Три месяца спустя

Мерлин смотрел на смокинг, как на извивающуюся змею и возмущался громче, чем когда Артур обрядил его в парадный костюм слуги в Камелоте почти полторы тысячи лет назад.

– Я помню тебя в белых обтягивающих лосинах, – Артур смерил его оценивающим взглядом. – А это всего лишь обычный деловой костюм.

– Я чувствую себя в нем, словно старая кляча, которую обрядили смеха ради в парадные тряпки.

– Не преувеличивай. Тебе идет. Смотришься… мило.

– Я испорчу тебе все фотографии.

Артур завязал галстук – идеально, взглянул в зеркало на Мерлина, который до сих пор нарезал круги по комнате в рубашке и трусах, и улыбнулся. Им обоим никак не могло быть по полторы тысячи лет. Артуру было двадцать семь, и он чувствовал себя на двадцать семь, а Мерлин и вовсе только вышел из подросткового возраста и больше напоминал капризного ребенка, чем грозного мага. Артур, конечно, помнил все, словно кто-то добавил файлов памяти на его жесткий диск в голове. Помнил, но не чувствовал, черт возьми! Мерлин, похоже, тоже. Первое время он пугался даже собственной тени, боясь, что их вот-вот разлучат владыки Авалона или сама судьба. А когда Мэл заявила ему, что уже все – давно проехали, и что было, то было, пора забыть и закопать, Мерлин обозвал ее Килгаррой, чем вызвал искреннее недоумение девочки, и впервые с момента «пробуждения» расслабился.

Артур изловчился и поймал Мерлина за руку, останавливая его бессмысленные метания по комнате.

– Не заставляй меня одевать тебя, – Артур попытался сказать это высокомерно, но позорно провалился и опустился до просьбы.

– О! – Мерлин потрогал его лоб. – Ты переволновался что ли?

Артур усадил его на кровать, засунул его ноги в штанины и натянул ему брюки до колен, жестом показывая, что дальше сам не справится. Мерлин со вздохом поднялся и надел штаны, нарочито медленно застегивая ширинку. Артур не повелся на провокацию. Может быть, пару месяцев назад и сработало бы, но теперь он научился держать себя в руках хотя бы в людных местах и в то время, когда они опаздывали на важные встречи. Дальше Мерлин оделся сам и принялся возиться с галстуком. Артур решительно отвел его руки и завязал узел сам – идеальный.

– Я хочу, чтобы на приеме ты был со мной рядом, – сказал Артур и, не удержавшись, провел тыльной стороной ладони по щеке Мерлина. – Это важно для меня.

– Ты представишь меня всем, как…

– Как человека, с которым я связал всю свою жизнь. И не одну.

– Но твой отец…

– Я думаю, он уже давно все понял. Наверное, еще полторы тысячи лет назад.

– Эй, он бы меня казнил, если бы понял!

– Иногда он удивляет меня, поступая вопреки собственной логике и убеждениям. В душе он не так жесток, хотя и тщательно скрывает это. Думаю, это был как раз тот случай.

Мерлин ему не поверил.

В зале собралось не меньше ста человек. Мерлин удивленно вытаращил глаза, словно забыл, что такое большие торжественные сборища богачей и влиятельных особ. Артур мало кого знал, но охотно отвечал на приветствия и улыбки. Три месяца назад он помирился с отцом и пообещал, что больше не будет пропадать надолго, и всегда держать связь. Утер цеплялся за их отношения, снова полные взаимных обид и недопонимания, но все же гораздо более теплые, чем раньше, и пытался убедить Артура остаться жить в особняке. В конце концов, они сошлись на том, что Артур купил небольшой коттедж неподалеку, и поселился там вместе с Мерлином, которому приходилось теперь мотаться через полгорода в университет, в аптеку Гаюса и обратно. Впрочем, Артур почти всегда подвозил его, ворча для порядка, что теперь он прислуживает какому-то мальчишке. Иногда Мерлина сопровождал Вейн, который полюбил наведываться к ним в гости неожиданно, а потом пропадал в особняке или таскал за Морганой тяжелые мольберты по всему Лондону. Артур внимательно присматривал за ним, честно рассказал сестре о характере Вейна, за что та выставила его за дверь и дулась несколько дней.

Артур увидел Гвен, Ланса (который теперь тоже работал в его фирме), Эла, Перси, Вейна с Морганой, Елену и заспешил к ним, таща за собой Мерлина. Ребята держались чуть в стороне и явно чувствовали себя не в своей тарелке. Моргана и Елена наперебой старались убедить их, что прием – их заслуга в той же степени, что и Артура, Елены и Мерлина.

Неделю назад они выиграли дело «Сироты против правительства», неожиданно прогремевшее на весь Лондон и вызвавшее живейший интерес в прессе. Артур подозревал, что это дело рук Утера, но тот слишком натурально возмущался, хоть и не упустил своей выгоды, поддержав позицию сына. Мерлин же буркнул, что это судьба Артура такая – быть лучшим, быть всегда на пике славы и успеха. Пришлось ему поверить, потому что другого объяснения не находилось. Артур не стал возражать и убегать, как раньше. Он не простил себе поступок почти семилетней давности, хоть и понял теперь, что это было целиком и полностью действие проклятия. Он помнил, чтобы никогда больше не причинять Мерлину боли. Как настоящий, истинный король он никогда не забывал своих ошибок.

– Дамы и господа! – громко поприветствовал всех Утер. – Я рад видеть вас здесь. Присутствие каждого из вас означает для меня лишь одно – вам небезразлична судьба детей, оставшихся без семьи, вы действительно хотите изменить наш мир к лучшему. Недавний судебный процесс показал, что многие из нас еще не забыли настоящих ценностей – святость детства и родительской любви. Мой сын, Артур Пендрагон, с блеском выиграл дело и доказал, что факты, законы и умелое их использование еще может противостоять коррумпированным политикам и государственной системе, о которой в последнее время говорят мало приятного. Хороших людей больше, доказал мой сын. И я хочу, чтобы вы поприветствовали Артура и его спутника, Мерлина Эмриса, выросшего в приюте, который я когда-то взял под свою опеку.

Раздались громкие аплодисменты, Артур привычно улыбнулся и шепнул Мерлину на ухо:

– Не обращай внимания, отец всегда такой. Это его способ сказать спасибо, ну, и подзаработать на этом.

Мерлин растянул губы в ответ. Улыбка получилась вымученная, но вполне искренняя. Он украдкой вцепился в руку Артура и отчаянно старался держать магию под контролем. Если сейчас по залу начнут летать гости, то Утер точно возьмет свои слова обратно. Мерлин просто не привык к славе и роскоши, но это будет легко исправить. Потому что он заслужил.

Артур смотрел на него, и не замечал, что Утер говорит что-то еще. В его взгляде было все – бесконечная любовь, благодарность, нежность, радость, восхищение. Он забавлялся смущением Мерлина, любовался его внутренней борьбой с собой, наслаждался улыбками. Он стоял рядом с ним, для него. Король былого и грядущего, никто без своего бывшего слуги, домашнего мага, любимого человека. Без Мерлина.

На следующий день все газеты опубликуют самый удачный кадр с приема – Артур, улыбающийся своему Мерлину.

За их спинами стояла Моргана, которую поддерживал под руку Вейн. Впервые за полторы тысячи лет она счастлива и влюблена, почти утратив всякую надежду. Моргана отдала всю свои нерастраченные чувства одному человеку, а Вейн – всегда большой любитель женщин – принял этот дар, потому что по силе он превосходил все его прошлые увлечения. Моргана стала для него единственной, целым миром, который он всегда старался охватить. И он не сказал ни слова, когда Моргана взяла на воспитания двух подростков – Мордреда и Моргаузу, заявив, что это ее ноша, и она обязана вырастить из них хороших людей. Со временем они тоже вспомнили свои прошлые жизни – смутно и отрывочно – но теперь они были совсем другими людьми.

Мэл предпочла остаться в приюте, к которому очень привязалась.

Ланса Артур взял на работу и устроил его учиться на юридический. На апрель была назначена их свадьба с Гвен, которая, оказывается, уже ждала ребенка.

С подачи Мерлина «Авалон» («Ты должен был спать там один, ужасное название, отвратительное!») переименовали в «Камелот», который со временем стал одной из самых известных юридических фирм, но по прежнему отстаивал интересы людей из бедных районов, с которых совсем не брал платы. Главное – справедливость и чистота намерений.

Перси наконец-то занялся адвокатской практикой, но все так же продолжал строгать фигурки из дерева, которые раздавал всем знакомым.

Эл уехал в путешествие, откуда вернулся довольный, но наотрез оказался рассказывать, чем занимался, разъезжая по миру.

Гаюс продолжал работать в аптеке, взял новых помощников и гонял их, ругая за лень и нерасторопность. Мерлин часто навещал его спросить совета и просто поболтать. Гаюс не забросил свою дружбу с Утером, чему оба были рады.

Утер еще долго оставался на политическом Олимпе и тайно поддерживал обоих своих детей. Дом и состояние, однако, он завещал Моргане. На всякий случай.

Артур и Мерлин иногда вспоминали былое, но предпочитали жить настоящим. И Мерлин верил, что когда-нибудь Артур вновь станет великим королем. И не потому, что это его судьба. Это судьба целой страны, всего мира, в конце концов! Артур отмахивался от него и даже раздражался, но в глубине души знал – если его Мерлин во что-то верит и чего-то хочет, то это обязательно произойдет. Когда-нибудь…