Глава 5 В недрах Генерального штаба

Как я уже говорил, первое время сильно сказывался дефицит кадров и внешних контактов. Ведь в Генеральный штаб сотрудники части 10003 пришли в основном из довольно узкой сферы военного строительства, и их связи ограничивались вооруженческой кооперацией.

Сначала я пошёл по традиционному пути — поделился проблемами и своими соображениями с секретарём партийной организации Генштаба, затем обратился за помощью в военную контрразведку.

Надежды на помощь было немного, но эти люди неожиданно приветливо меня приняли и вскоре я получил реальные подтверждения их мощной поддержки. Но особенно важным было установление контактов с руководством КГБ, в чьём ведении находилось большинство разработок по новейшим технологиям. Вскоре после начала работы части 10003 состоялось моё личное знакомство с заместителем Председателя КГБ генералом Н.А. Шамом, с которым впоследствии завязалась крепкая дружба. С ним же мы организовывали работы по ряду совместных проектов.

Несколько позже вступили во взаимодействие с замечательными людьми — заместителями А.В.Коржакова — генералами Г.Г.Рогозиным и Б.К.Ратниковым. Меня сразу покорил их высокий уровень эрудиции, целеустремлённость, любовь к стране, весёлый нрав, доброта и незлобивость по отношению к людям.

Развивались работы и с оперативными работниками КГБ и МВД СССР. Но учитывая специфику работы части 10003, нельзя ограничиться сухим перечислением межведомственных контактов, задачами, поставленными перед частью высшим командованием, и результатами работ.

Читателям, безусловно, интересно узнать, как экстрасенсы в погонах на практике применяли свои знания на благо Родины. Разумеется, почти всё из того, чем занимались военные экстрасенсы, ещё много лет будет оставаться государственным секретом, но некоторые истории из жизни части, иллюстрирующие высокий профессионализм и патриотизм офицеров рассказать уже можно.

Осенью 1990 года звонит мне мой хороший товарищ Герой Советского Союза, депутат Верховного Совета СССР Валерий Очиров и предлагает съездить в его родную Калмыкию. Поскольку там резко ухудшилась обстановка: вышли из подполья криминальные авторитеты, рядовые воры, бандиты. Фарцовщики и спекулянты наводнили города и селения. Республику стали делить на сферы влияния бандитские группировки. В общем, требовалась серьёзная аналитическая помощь правоохранительным и законодательным органам.

Получив «добро» от начальника Генштаба, и отправив самолётом в Элисту группу анализа, мы с Очиро-вым на его новенькой «Волге» на следующий день уже мчались на юг, предвкушая не только напряжённую работу, но и встречу с гостеприимными родственниками Валерия.

До самого Волгограда погода нас не баловала: косой дождь упорно стремился проникнуть в салон машины через слегка опущенные стёкла, грязь делала дорогу скользкой и маркой. Вдобавок обгоняющие и идущие впереди автомобили умудрялись так испачкать нашу «Волгу», что приходилось несколько раз останавливаться, чтобы протереть номера и стёкла.

Вдруг Валерий напрягся.

— В чём дело? — спросил я.

— Видишь идущую за нами «Волгу» серого цвета? Она не отстаёт от нас от самой Москвы и делает остановки одновременно с нами.

— Давай попробуем оторваться, — предложил я.

— Нет, это рискованно, И при этом, нет никаких гарантий, что тот водитель хуже меня водит машину, — ответил Очиров.

Через пару минут во время очередного усиления дождя Валерий все же умудрился втиснуться между двумя, идущими колонной, грузовиками. Первый из которых, так уделал нас грязью, что наша машина мгновенно потеряла свой истинный цвет и стала похожа на все остальные, уныло ползущие по покрытой толстым слоем мокрой глины дороге. О номере и говорить не приходилось. Он даже не угадывался.

В таких условиях преследователи скоро нас потеряли, и мы несколько раз украдкой наблюдали их, то растерянные, то злые от досады лица. Становилось ясно, что Калмыкия готовится к нашему приезду, и он кого-то совсем не радует.

Залитый солнцем Волгоград поднял настроение, но мы не поддались благодушию, готовому поглотить нас после тяжёлой дороги, обратились в городское отделение милиции с просьбой установить с нами постоянный контакт и высылать в пределах опекаемой территории, при необходимости, помощь.

Прямая как стрела дорога от Волгограда очень быстро привела в Элисту. Родные Валерия ликовали. Это были открытые и добрые люди, которые не могли насмотреться на своего героического родственника. Родители также не сдерживали своих эмоций. Потискав в тёплых объятиях сына и дав нам чуть-чуть отдышаться после дороги, они пригласили за стол.

Довольно пофыркивая, мы поблагодарили за обед и, преодолевая усыпляющую сытость, выдвинулись по направлению к местному управлению КГБ, где нас тоже очень радушно встретили и с большим интересом рассматривали. Одного — как легендарного сына Калмыкии, а другого — как представителя знаменитого, но для них загадочного Генерального штаба Вооруженных Сил Советского Союза.

Затем перешли непосредственно к делу. Меня порадовал обстоятельный и чёткий доклад чекистов. Я задал вопросы по уточнению кое-каких моментов, и наша команда приступила к работе. Точность оценок офицеров моей группы произвела на сотрудников управления сильное впечатление, и они с большой охотой нам помогали. Работали два дня и в итоге смогли оказать нашим новым друзьям ощутимую помощь…

Занятые важным делом, мы совершенно забыли о наших преследователях. А зря. Вечером, накануне отъезда, когда мы степенно беседовали в кругу родственников моего товарища, вдруг как-то тревожно зазвонил телефон.

Наш разговор на полуслове прервался. Валерий, обойдя всех, сидящих за столом, подошёл к телефонному аппарату и снял трубку. Звонили из управления КГБ и предупредили, что местные бандиты намерены рассчитаться с нами за вскрытие их сети в столице Калмыкии и аресты некоторых лидеров преступного мира, которые сразу же последовали после нашей работы.

Мы детально продумали план дезинформации отслеживающих нас молодчиков и позвонили в Волгоград, чтобы нас встречали на границе Калмыкии и Волгоградской области.

В целях конспирации на утренней встрече с элистянами объявили, что собираемся пробыть у них в городе еще несколько дней, чтобы посетить всех друзей и знакомых Валерия, пообщаться с рабочими на предприятиях, встретиться с руководством города.

Для постороннего взгляда, так все и происходило, день прошёл в беседах с руководством города, представителями местной интеллигенции, посещения нескольких предприятий. А ближе к вечеру мы были готовы к отъезду. Родители Валерия сильно расстроились скоропостижным расставанием но, покоряясь обстоятельствам, как-то горестно собрали гостинцы в дорогу.

Мне было искренне жалко этих добрых пожилых людей, но иного выхода, как спешно покинуть гостеприимный город у нас, не было.

Едва начало смеркаться, как мы, тихо попрощались с родным для Очирова домом, и отправились в обратное рискованное путешествие. При выезде из города нашу машину остановили сотрудники Госавтоинспекции и, проверив документы, пожелали нам доброго пути. Мы с Валерием дружно усмехнулись: «Какой уж тут «добрый путь!»».

Спустя пять километров нас, неожиданно остановил другой пост. Люди, одетые в милицейскую форму, не были так дружелюбно настроены как предыдущие. Они очень медленно изучали наши документы, их глаза так и шарили по салону «Волги», а руки нервно поглаживали стволы автоматов. Всё делалось молча.

Наконец Валерий не выдержал и прикрикнул на странных проверяющих: «Вы что, не знаете своего депутата и героя республики? Или хотите взять у нас интервью? Тогда подождите часик, мы скоро вернёмся». Видимо этот окрик взбодрил контролёров, и они, успокоенные обещанием в ближайшее время вернуться, нарочито осклабились и вернули наши удостоверения.

«Теперь будем держать ухо востро, игра началась», — сказал Валерий и оказался прав. Километров через десять мы увидели далеко позади нас огни фар нескольких машин. Нам удалось съехать на обочину и спрятать машину за полуразрушенным неприметным сарайчиком. Спустя всего несколько минут эскортом пронеслись три «Волги». Через какое-то время они вернулись назад, но уже не гнали, а неторопливо ползли по шоссе, чуть-чуть растянувшись по дистанции. Проехав с километр-полтора, машины остановились. По-видимому, находившиеся в них люди о чем-то совещались.

«Если они вернутся, то непременно нас обнаружат, — сказал я — нужно отсюда убираться». И мы, не включая двигатель автомобиля, вытолкали нашу машину на дорогу и покатили её по ровному шоссе. Метров через триста дорога пошла под уклон, и машина покатилась веселее. Потеряв из вида преследователей, Очиров включил мотор и, не включая фар, мы понеслись по шоссе, освещаемому яркой южной луной и чистым звёздным небом.

Какое-то время мы еще опасались подвоха на пути, но, дезориентированный противник таких вариантов не предусмотрел. Когда показался милицейский пост при въезде в Волгоградскую область, и мы увидели вооружённых милиционеров, то облегчённо вздохнули и остановились чтобы подремать минут 15–20. Вскоре мы были готовы продолжать свой путь и, не осматривая достопримечательности Волгограда, помчались в Москву. Уже дома нам доложили, что чекисты сработали на славу. Преступный мир Элисты потерял своих руководителей и рассыпался на осколки, тщательно собираемые милицией и службами безопасности. Руководство республики восстановило законность и порядок.

Были и другие интересные случаи:

Вдруг в июне 1991 года. От начальства приходит распоряжение лететь в Узбекистан «принимать инопланетян».

Дело в том, что один из исследователей НЛО, ссылаясь на информацию своих коллег-экстрасенсов, работающих в разных городах, написал письмо Горбачёву с просьбой организовать встречу представителей внеземной цивилизации. К этому письму он подложил данные, полученные экстрасенсами в Ленинграде, Москве и других городах СССР. Информация, по-видимому, показалась Горбачёву любопытной, и он отправил её в Министерство обороны с короткой резолюцией «Д. Язову». Тот, в свою очередь ретранслировал документ Моисееву (начальнику Генерального штаба), который решительно отчеркнул: «И.Третьяку (Главнокомандующему войсками противовоздушной обороны), А.Савину — принять!».

В скором времени мне позвонили из ПВО с риторическим вопросом: «Что делать?». Дело в том, что одним из требований «инопланетян» было обеспечение их собственной безопасности, для чего они якобы просили отключить зенитные комплексы нашей противовоздушной обороны, чтобы кто-то из наших бдительных ракетчиков не произвёл атаку на корабль пришельцев. Были и другие условия, которые вместе с этим вынуждали нас оголить юг страны на продолжительный для её безопасности срок.

Но такое решение мог принять только лично М.С. Горбачёв. Я пришёл с докладом к Моисееву с резонным русским вопросом, что делать, на что он сказал буквально следующее:

— Это не твои проблемы. Твоя задача — правильно подготовить приём пришельцев.

Я, кивнул и вышел из кабинета, что бы заняться подготовкой встречи странных гостей. На следующий день раздался звонок командира: «Вопрос с Горбачёвым решён — комплексы будут отключены. Удачи».

После небольших консультаций и тренировок мы вылетели в Ташкент, откуда намечалось перелететь в небольшой городок Заравшан и далее в пустыню по координатам, указанным нашим спутником — автором записки Горбачёву.

Надо отметить, что возмутителем спокойствия оказался очень симпатичный человек, фанатически преданный своей идее. Его звали Марк Мельхикер, и мы незлобиво подтрунивали над ним, называя его за глаза Марку-ша.

При нём оказался целый арсенал записывающей аппаратуры, навигационных приборов, словарей и тетрадей. Мы даже несколько смутились, глядя на свой скромный рабочий скарб: листы бумаги, тетрадки «в клеточку» и авторучки. Видя это, он проворчал, что по такому случаю, мы могли бы одеться и в парадные мундиры.

Через сутки группа встречи была на месте и развернула походный лагерь. Палящую дневную жару сменил приятный вечерний ветерок, а вскоре наступила и прохладная пустынная ночь — время встречи незнакомых нам существ.

Мы уселись на вертолётную стремянку поближе к неостывшему ещё вертолёту. В тревожном ожидании прошло часа два. Потом напряжение спало, и полились рекой армейские байки. Кто вспоминал забавные случаи из своей биографии, кто делился военными воспоминаниями, а кто-то начал украдкой подрёмывать, подоткнув ладони под голову.

Спустя ещё два часа стало ясно, что инопланетян мы не дождёмся. Чуть приметная грусть опустилась на нашу компанию. Каждый из нас где-то в укромных уголках своей души всё же надеялся на чудо, никому не хотелось расставаться с посетившей нас иллюзией.

Командир экипажа нашего вертолёта первым не выдержал гнетущей тишины и набросился с упрёками на

Мельхикера. Все понимали, что Мельхикер не виноват в случившейся неудаче, но все-таки в душе были на стороне лётчика.

Наконец пилот так «достал» Мельхикера, что он решительно произнёс: «Давай, если ты так переживаешь, я введу тебя в гипноз, и будешь сам разговаривать с инопланетянами. А мы послушаем вашу беседу!». Лётчику деваться было некуда, и он согласился.

Все примолкли и сгрудились вокруг лежащего на чехле и введённого в гипнотическое состояние вертолётчика. После небольшой паузы Мельхикер стал задавать ему вопросы, которые, по-видимому, входили в его арсенал при подготовке к нашему мероприятию.

Неожиданно лётчик, человек со средним образованием, начал выдавать такие глубокие научные мысли и на таком специфически научном языке, что все присутствующие вынуждены были признать, что он действительно мысленно беседует с представителями иной цивилизации, с кем-то, обладающим огромными научными познаниями неземного характера.

Вся беседа была записана на магнитофон, впоследствии эксперты и наше начальство убедились, что, хотя мы и не увидели инопланетян, но однозначно столкнулись с необыкновенным явлением, природу которого только ещё предстоит познать.

В разговоре лётчику было сказано, что инопланетяне не сели в указанном месте, поскольку не были выполнены все условия, которые они предъявляли к нашей стороне, вступая в контакт с экстрасенсами. Наверное, что-то недопоняли экстрасенсы, а, скорее всего, многое так и останется загадкой.

Или вот история едва не стоившая мне погон:

Вызывает меня как-то Моисеев и просит проработать с привлечением экстрасенсов, входящих в мою команду, сейсмическую обстановку на Камчатке. Ему понадобился прогноз в связи с предстоящими учениями. Через пару дней я принёс ему отчёт с прогнозом времени, координат и силы ожидаемых землетрясений, предупредив о вероятностном значении оценок. Моисеев вызвал генерала, отвечающего за регион, и передал ему принесенную мной информацию. Но тот, вместо осторожного разговора по телефону, послал на Камчатку шифровку, с просьбой провести активные предупредительные мероприятия.

Шифровка разошлась по войсковым частям, но, вместо принятия необходимых профилактических мер, люди стали в массовом порядке выезжать из мест, упомянутых в моём докладе начальнику Генштаба. Вслед за военнослужащими и членами их семей с насиженных мест снялись гражданские, а за ними в спешном порядке стали покидать свои жилища люди уже по всей Камчатке.

Началась самая настоящая паника. А это было начало 1991 года, когда действия, приводящие к описанным выше последствиям, считались преступлением перед партией и народом.

Мне позвонили из аппарата министра обороны и сказали, что если не будет землетрясений, что по оценкам учёных наиболее вероятно, то я не только распрощаюсь с Генеральным штабом, но и пойду под суд как паникёр и безответственный подстрекатель. Надо сказать, что обстановку ещё больше нагнетали звонки с вопросами и угрозами из ЦК КПСС, правительства, Академии наук и других авторитетных в то время органов.

Позвонил и генерал, отправивший шифровку, «успокоив»: «Крепись, Алексей, плохи твои дела, хуже не придумаешь». Я усмехнулся про себя: «Вот что бывает, когда отмахиваешься от уроков истории — пророком быть очень опасно!». Любому, было понятно, что если землетрясений не произойдёт, то поступят со мной в назидание другим очень жёстко.

И вот настал, в указанный мной же день развязки. Причем вместе со мной погон могли лишиться очень многие, в том числе и генерал, отправивший шифровку. Сижу в своём рабочем кабинете и ещё раз проверяю свои прогнозы. Домой, разумеется, не поехал, решив встретить известия на службе, чтобы успеть, хоть как-то среагировать в случае неудачного исхода. К тому же я хорошо понимал, что ночевать в Генеральном штабе остались многие, чья судьба зависела от качества нашей работы, и им, возможно, понадобится моя моральная поддержка.

Незаметно наступила полночь, затем час ночи — никакой информации. Утомлённый высокой напряжённостью обстановки, часам к двум я задремал в рабочем кресле. И вдруг где-то в четвёртом часу набатом «кричит» моя «кремлёвка». Я вздрогнул. Не торопясь, чтобы успокоить, готовое выскочить из груди сердце, беру трубку телефона, а оттуда, раздирая мои барабанные перепонки, несётся взволнованный голос генерала: «Алексей, там грохнуло!».

Произошло всё, так как было предсказано: в указанных районах с ошибкой по координатам эпицентра всего на несколько километров, с прогнозируемой силой и в названное время произошло первое землетрясение. Точность последующих прогнозов моих сослуживцев меня уже не удивляла, да и люди устали от перенапряжения, навалившегося на них на протяжении нескольких истекших суток.

Немного успокоившись от волнений, я запер свой кабинет и пошёл гулять по ночной Москве…

Но самым «урожайным» выдался все же именно 1990-й год на ведение контрразведывательной деятельности и расследование происшествий в Вооруженных Силах.

В мае 1990 года группа наших экстрасенсов (спецоператоров) работала совместно с сотрудниками КГБ по поиску тайников и явочных квартир агентов зарубежных разведок. Многие из схронов были обнаружены. Однако с одним из них вышла незадача. К явочной квартире невольно оказались привязаны родственники некоторых видных партийных деятелей, которые не имели никакого отношения к шпионской деятельности, но так сложилось, что раскрытие этой явки могло наделать много шума.

Посовещавшись с коллегами из КГБ, мы решили расстроить для этой агентурной ячейки ситуацию. До этого моей команде приходилось этим заниматься, но не скажу, что успех всегда сопутствовал нашим действиям. Технология была сложна, да и требовала высочайшей концентрации внимания и внутренних сил, чего добиться в условиях постоянного изменения оперативной обстановки и рабочей нагрузки было весьма проблематично.

Однако были и удачные эксперименты. Так вот, мы все-таки решили воздействовать на членов семей агентов или других людей, от кого прямо или косвенно зависела судьба данного канала контактов зарубежных разведчиков. Мы установили круглосуточную работу по воздействию, направленную на изменение ситуаций выбранных нами объектов. А через несколько дней узнаем, что наш метод сработал. Личные ситуации намеченных для наших атак целей изменились таким образом, что ни о какой поездке в СССР не могло быть и речи.

Проблемы со здоровьем и ряд казусных моментов вынудили агентов перенести все свое внимание на собственные проблемы, и на большой срок они вышли из игры. За это время наши друзья- комитетчики сумели провести комплекс необходимых мероприятий, и эта зона их внимания перестала быть актуальной.

А в июне 1990 года, произошел и вовсе анекдотичный случай, начавшийся как ЧП. Два солдатика в одной из войсковых частей в Германии, похитив по автомату, покинули расположение части и скрылись в неизвестном направлении. По-видимому, к побегу, они готовились очень тщательно, и по горячим следам определить их местонахождение и задержать ни наши военнослужащие, ни немецкие полицейские не смогли. Делать нечего, обратились к нам. Наши спецоператоры, изучив фотографии беглецов, пришли к выводу, что указать координаты солдат во время их постоянного движения проблематично. Также мы боялись спровоцировать их на применения оружия. Но у нас уже был опыт, и мы знали, как работать в таких случаях. По фотографиям беглецов мы давали им мысленные приказы на совершение неадекватных поступков. Конечно же, при этом мы учитывали, что они находятся в состоянии крайнего психического возбуждения. Что существенно облегчало нашу работу. Ведь в таком состоянии человек почти неадекватен, то есть находится на границе психических возможностей по саморегулированию.

Нам оставалось лишь слегка их подтолкнуть на заданный маневр, и они «выполнили» то, что мы хотели. Спрятав автоматы под похищенные у немцев плащи, это горе-вояки вышли на дорогу, ведущую из нашего военного гарнизона в город, и стали голосовать, пытаясь остановить какой-либо транспорт. В конце концов, им удалось остановить автобус. Но каково же было их удивление, когда они увидели, что в автобусе сидят наши советские военнослужащие с собаками!

В состоянии разбалансированного мышления им и в голову не пришло спрятаться за деревьями, увидев наш автобус с типичными для советских военных маркой автомобиля, его цветом, номерными знаками, символикой на лобовом стекле и другими «демаскирующими» признаками для человека, пытающего скрыться от погони. Но они, гонимые непонятным для них влечением, без острастки вышли на дорогу, которая оказалась для них путем под трибунал.

Или в конце июня 1990 года. Звонит мне по «кремлевке» начальник Управления службы войск и сообщает, что в Грузии вскрыт склад с оружием и похищено столько-то автоматов, гранат и несколько пистолетов. Группа расследования из Генерального штаба и военной прокуратуры уже выдвигается к автомобилям, дежурившим во дворе Генштаба. А меня просят дать кого-нибудь из своих офицеров в их команду. Мы всегда были готовы к таким распоряжениям, и буквально через 10 минут полковник М. моего управления садится в машину, ворча, что его отвлекли от написания важного отчета.

После отбытия группы расследования на аэродром Чкаловский этот генерал зашел ко мне и стал ругать местное начальство, которое пыталось скрыть происшествие, уповая на собственные силы. Ведь за исход расследования отвечать придется ему одному. Чтобы его поуспокоить, в ответ на его предположение, что из караульных наверняка кто-то был связан с нападавшими, я попросил у него список состава караула.

Мой собеседник удивленно посмотрел на меня и сказал, чтобы я не морочил себе голову, т. к. следователи, да еще с помощью моего сотрудника на месте разберутся во всем. Я же сказал, что мог бы по списку определить, кто именно помогал преступникам. Он взял трубку моего телефона и дал команду предоставить этот список. При этом покачал головой, как бы показывая мне, что уже поздно, и никаких списков мы не дождемся. Но мне вдруг пришла в голову мысль безо всякого списка определить соучастников похитителей.

Взяв листочек бумаги, я выписал номера, которые мне пришли в голову, как бы с чьей-то подсказки. «Что это за номера?», — спросил мой собеседник. «Это порядковые номера соучастников похитителей оружия по списку, который мы завтра получим и который есть в части», ответил я.

Он недоверчиво усмехнулся, но все же на борт уже взлетавшего самолета эти номера передал. Ночью в присутствии моего полковника вызвали солдат караула и сообщили, что по показаниям экстрасенсов (махнув рукой в сторону полковника) такие-то солдаты участвовали в хищении.

Бедные солдатики, видя такие чудеса, тут же признались и помогли дальнейшему расследованию. К утру все оружие, и боеприпасы были возвращены в часть, а налетчики были вытащены из своих постелей и задержаны.

После всех подобных событий мы приобрели новых поклонников нашей, многим тогда непонятной, тематики. Да и сами более серьёзно стали относиться к такой сфере человеческих феноменальных явлений как экстрасенсорика. Я даже сформировал специальную группу сотрудников, обладающих этим даром и способных оказать реальную помощь в нашей практической деятельности.

Научным руководителем работ в области энергоинформатики был талантливый и очень расторопный полковник Виктор Леонтьев. В настоящее время он является доктором наук, академиком и возглавляет один из международных экспертно-аналитических центров.

Этот офицер в условиях полного отсутствия финансирования на исследование данной проблемы, так как она не входила в нашу генеральную программу, сумел организовать широкомасштабную подготовку военнослужащих, сотрудников правоохранительных органов и контрразведки по разработанной нами методике раскрытия высочайших экстрасенсорных способностей.

В частности, он сформировал несколько групп из офицеров Военно-Морского Флота и Военно-Воздушных Сил страны. Эти люди могли определять точные координаты американских подводных лодок-ракетоносцев, знали до деталей состояние здоровья, личные качества и отношение к службе практически каждого члена экипажа американских стратегических самолётов.

Могли по фотографиям определять техническое состояние любого вида боевой техники США и степень готовности основных образцов их вооружения. Насколько мне известно, американским экстрасенсам, несмотря на их заявления об обратном, решить аналогичную задачу так и не удалось.

Леонтьев обобщил разные методы гипнотического воздействия на людей и методы защиты от таких воздействий. В арсенал его методов входили:

• Приемы скрытого Эриксоновского гипноза и НЛП, как мощные методы бессознательного влияния на других.

• Кодекс Мага или принципы гипнотического воздействия (подстройка, моделирование сообщений, неспецифичность сообщений, доминирование косвенных внушений над прямыми, метафоричность, регрессия и прогрессия, пластичность и другие).

• Основная модель гипнотического воздействия (вход в резонанс, создание трансового состояния, косвенное внушение).

• Достижение резонанса (методы подстройки к позе, жестам, голосу, темпу, дыханию партнера, как заговорить на языке мыслей, чувств, ценностей и желаний партнера).

• Основные технологии наведения транса (утилизация, ратификация, прогрессия и регрессия, замешательство).

• Стратегии внушения (истории, трюизмы, ограниченные и определенные альтернативы, предположения и противоположения, преобразование темпоральных содержаний, скрытые цитаты, скрытые сообщения, искажения синтаксиса и оговорки, встроенные сообщения).

• Дополнительные аспекты внушения (технологии трансовой аргументации, принцип позитивного контекста, точное воспроизведение точки зрения вашего собеседника, принцип метафоричности и наглядности риторики и т. д.).

• Гипноз в деловой переписке.

• Методы защиты от гипноза и энергоинформационного воздействия.

Под руководством Леонтьева было создано несколько групп офицеров и служащих, которые выполняли уникальные работы:

1. Анализ хода работ по программам «Мозговых войн» в США и в странах, входящих в блок НАТО, изучение и апробация различных психотехник в азиатских, южноамериканских, европейских, африканских, алтайских, сибирских, тибетских культурах.

2. Исследование проблем измененных состояний сознания (ИСС), изучение их природы, этиологии и динамики. Экспериментальные исследования путей ввода человека в ИСС и его интеллектуальной и физической деятельности в этих состояниях.

3. Участие с правоохранительными органами в раскрытии преступлении и расследовании происшествий.

4. Оказание совместно с медицинскими работниками медицинской помощи военнослужащим.

5. Разработка и апробация методов силового энергетического воздействия на противника.

6. Проведение фундаментальных поисковых и прикладных исследований по вопросам сверхчувственного восприятия.

7. Разработка системы заочного тестирования личных качеств людей с использованием нетрадиционных подходов, включая использование комплекса компьютерного психотестирования.

Две группы входили не посредственно в состав нашего подразделения, а остальные пять были в штатах ряда организаций, не входящих в структуры Министерства обороны. Такой порядок давал возможность не только преодолевать ограничения по численности, принятые в Генеральном штабе, но и позволял привлекать к исследованиям наиболее квалифицированных специалистов из гражданской сферы, и, прежде всего, Академии наук и оборонной промышленности.

Благодаря работе этих групп была разработана методика дистанционного контроля состояния ядерных объектов, что после Чернобыльской катастрофы было весьма актуально. С этой методикой оказалась связана очень интересная история, которая в начале девяностых годов позволила предотвратить ядерный взрыв в Глазго.

Ряд проведенных нами экстрасенсорных экспериментов явно указывал, что в Великобритании вот-вот случится катастрофа, аналогичная Чернобыльской. Должна была взорваться либо атомная подводная лодка, либо какой-нибудь другой объект, в состав которого входит ядерный реактор. Проблема заключалась в том, как донести эту информацию до англичан и сделать это так, чтобы в неё поверили, официальный путь исключался, так как не могли же мы ссылаться на некие экстрасенсорные ощущения. Да и времени до взрыва, по нашим оценкам, оставалось очень мало.

Помог мой друг, который был вхож в английское посольство. Он довёл мою информацию, естественно, без всяких ссылок на источник. Прошло много времени, и я уже стал забывать о наших опасениях, тем более что в Глазго ничего не взорвалось. И вдруг как-то звонит мне мой друг и говорит, что его приглашали в Британское посольство, где наговорили кучу комплиментов и без всяких видимых причин вручили памятный подарок.

Вероятно, англичане всё-таки поверили нашей информации, проверили свои ядерные объекты и действительно смогли предотвратить страшную катастрофу.