Глава 8 «Живая и мертвая» вода

В середине 1990 года мне с помощью начальника Генерального штаба Моисеева и руководства ВоенноВоздушных Сил удалось решить почти не решаемую задачу.

В Федеративную Республику Германии были направлены на полтора месяца два офицера-медика части 10003 с заданием обучиться методам диагностики и лечения, разработанных доктором Фолем. Правда сами ребята тоже были не из простых: один пришёл в часть из научно-исследовательского Института авиационной и космической медицины, а другого я взял к себе из Центра подготовки космонавтов. Оба — кандидаты медицинских наук и хорошо владели немецким и английским языками.

По возвращении в Москву они составили подробный отчёт, в котором выдвинули предложение создать на базе части 10003 лабораторию по доскональному изучению методик Фоля не только в лечебных целях, но и в интересах фундаментальной науки, прежде всего физики и химии. Правда, схематично обозначенный ими военный интерес, только угадывался. Но Моисеев был не тем человеком, которого нужно было долго уговаривать.

Офицеры во второй раз были направлены в Мюнхен, где они ранее проходили обучение, но уже с заданием отобрать необходимую аппаратуру, приобрести всю литературу, которая может оказаться полезной, и установить контакт с ведущими специалистами в этой сфере.

Наконец настал тот долгожданный день, когда закупленные в ФРГ приборы бережно внесли в лабораторию и стали их неспешно распаковывать, растягивая удовольствие.

В комплект входил компьютер с необходимыми программами последней редакции, набор электродов, множество коробок с препаратами, а также два пластиковых конусообразных предмета, обвитых металлической спиралью. Я поинтересовался, каково предназначение конусов? На, что офицеры, улыбнувшись, ответили, что это сюрприз для меня — прибор дистанционного переноса свойств жидкостей из одного сосуда в другой. Так называемый «полевой перенос», т. е. бесконтактный — через эфир.

У всех захватило дух — это было то, о чём сотрудники подразделения мечтали последние несколько лет — ключ к излечению от многих неизлечимых сегодня заболеваний, это было долголетие, и конечно невиданные технологии.

В то время я уже был уже знаком с экспериментами выдающегося физика Л.Н.Лупичёва в области «полевого переноса» и даже читал протоколы лабораторных исследований, подписанные Президентом Академии наук СССР академиком Анатолием Петровичем Александровым.

В то время эти материалы были рассекречены и опубликованы в научной литературе, но почему-то данные опыты продолжения не получили. И лишь теперь у сотрудников части 10003 появилась возможность проводить исследования своими силами, причём, во всём спектре проблем. Пока специалисты налаживали аппаратуру и писали методики её использования, я день и ночь сидел в Центральной государственной библиотеке имени В.И.Ленина. Где в течение нескольких дней без перерывов на обед штудировал литературу по вопросам «полевого переноса», акупунктуре, гомеопатии, теории поля, физике взаимодействия элементарных частиц, а также конспектировал заинтересовавшие меня материалы с различными гипотезами объяснения природы и свойств, так называемых, спинорных, торсионных, лептонных и прочих полей и образований.

После переработки и структурирования в голове полученной информации я был теоретически готов к общению со специалистами и формированию программы экспериментальных работ. А уже через два месяца после получения аппаратуры мы стали лечить людей, используя приобретённую и освоенную нами аппаратуру.

Но особый энтузиазм у нас вызывали эксперименты с водой. Всем известно, что вода составляет основу всего живого. Она выступает главным носителем информации в природе. У воды есть память. Благодаря своей структуре вода способна запоминать информацию, связанную со светом, звуком, любым физическим полем, мыслью и обычным словом человека, она умеет хранить ее или обмениваться ей с окружающей средой.

Исследования наглядно продемонстрировали различия в молекулярной и кристаллической структуре воды при разном информационном воздействии, а также то, что вода реагирует на эмоции человека, то есть действительно является живой системой.

При этом кристаллическая структура воды состоит из кластеров — большой группы молекул. Слова, подобные слову «дурак» уничтожают эти кластеры. Мало того, негативные фразы и слова формируют крупные кластеры или вообще их не создают, а положительные, красивые слова и фразы создают мелкие, напряженные кластеры.

Причем более мелкие кластеры дольше хранят память воды. Если есть слишком большие промежутки между кластерами, другая информация может легко проникнуть в эти участки и разрушить их целостность, таким образом стереть информацию. Туда также могут проникнуть микроорганизмы. Напряженная плотная структура кластеров оптимальна для длительного сохранения информации.

Вода в нашей лаборатории подвергалась различным видам воздействия, таким как музыка, подача изображения, электромагнитное излучение от телевизора, мысли одного человека или групп людей, молитвы, напечатанные и произнесенные слова.

Полученные моими сотрудниками выводы подтвердились и исследованиями волновой генетики. Российский учёный П.П.Гаряев обнаружил, что наследственная информация в ДНК записана по тому же принципу, который лежит в основе всякого языка.

Экспериментально доказано, что молекула ДНК обладает памятью, которая может передаваться даже тому месту, где раньше находился образец ДНК. А живая клетка в своем генетическом коде содержит сведения обо всем организме. Оказалось, что и каждая молекула воды способна хранить в себе информацию обо всей нашей планетарной системе.

Информационные свойства воды, по мнению многих ученых, имеют отношение к штормам, ураганам, наводнениям и другим природным катаклизмам. Есть подозрение, что это реакция воды на общее загрязнение информационной среды. Вода возвращает людям вложенную в нее информацию — негативное поведение населения, военные конфликты, отрицательные сведения, распространяемые кино, ТВ, радио. Информационное влияние водной среды — одно из самых серьезных воздействий на человека.

Результаты научных исследований превосходили все ожидания. Сотрудники части 10003 научились наделять заданными свойствами дистиллированную воду, им удавалось составлять такие смеси жидких и пластичных образований, которые не могли быть получены общепринятым путём. А вода, которая приобрела у них статус живого и информационно насыщенного организма, выступала в качестве детектора лжи и банка данных. Окрыленные успехом мои подопечные стали работать над Программой увеличения продолжительности жизни людей до 150 лет!

Мощными союзниками в поддержке и развитии изысканий были военные госпитали, Институт авиационной и космической медицины, институты Российской Академии медицинских наук и, прежде всего Институт нормальной физиологии, а также Институт высшей нервной деятельности, Институт мозга и многие другие. Неплохую научно-методическую и лабораторную базу удалось создать в Институте нормальной физиологии, где под руководством выдающегося современного учёного с мировым именем академика К.В. Судакова проходили теоретические и экспериментальные исследования свойств воды в различных условиях и при различных воздействиях на нее. Результаты работ иначе как прорывными в научном и мировоззренческом планах не назвать было нельзя.

Технологии использования положительно заряженной воды использовались для подготовки спецоператоров к тяжелой энергоинформационной работе, включая «астральные битвы», которые мы вынуждены были вести с разными противниками на протяжении всей нашей деятельности в составе Управления.

Реабилитация осуществлялась точно таким же способом. Бывали случаи, когда работать приходилось в таком напряжении, что оператор едва мог встать с кресла, а его состояние по показаниям приборов напоминало предынсультное.

Диагностика по Фолю давала нам возможность оперативно осуществлять мониторинг физического состояния спецоператора в процессе его борьбы с экстрасенсами противника, обладающими способностями оказания мощного энергоинформационного воздействия на биообъекты.

Параллельно, в интересах повышения достоверности оценок, анализ состояния работы органов и систем организма спецоператора производился с использованием метода Газоразрядной Визуализации (ГРВ), основанного на эффекте Кирлиан («высокочастотное фотографирование»). (Газоразрядная Визуализация (ГРВ) — это компьютерная регистрация и анализ свечений, индуцированных объектами, в том числе и биологическими, при стимуляции их электромагнитным полем с усилением в газовом разряде — прим. авт.).

Несмотря на различные принципы, заложенные в комплексы Фоля и Газоразрядной визуализации, сходимость результатов их диагностики была очень высокой.

Анализируя материалы с оценками состояния наших спецоператоров в процессе их боевой работы и дальнейшей реабилитации, мы пришли к выводу, что человек через свои жидкие среды (кровь, лимфа и др.) реагирует почти на все источники информации, воспринимаемой его органами чувств. Опять вспомнились наши опыты с водой.

Поэтому у нас возникла идея: а что, если посмотреть влияние на кровь человека музыки, кинофильмов, литературных произведений, полотен картин и так далее?

С помощью ученых Санкт-Петербургской Военно-медицинской академии мы набрали группу добровольцев и провели опыты, которые полностью подтвердили наши догадки. Кровь реагировала на все и по-разному.

Во второй фазе экспериментов нам уже не надо было спрашивать наших испытателей, какие кинофильмы они смотрел. Формула крови, взятая у испытателей после сеанса, четко говорила, кто и какой жанр посмотрел.

Интересно, что мы получили полную сходимость с результатами исследований Института психологии Российской академии наук с Московской консерваторией по оценке влияния на нервную систему различных жанров музыкальных произведений.

Причем наши результаты показывали однозначную зависимость, как физиологии, так и нервной системы человека от услышанного и увиденного.

Материалы исследований были направлены в администрацию Президента РФ, Российскую академию наук и Совет Безопасности. Но, вероятно, затерялись в бюрократических кабинетах этих ведомств.

А ведь это очень важный фактор национальной безопасности! Какофония всего, что составляет современную массовую «культурку», продолжает обрушиваться на наших граждан, губя их как духовно, так и физически. А не пора ли по-научному отнестись к оценке всей этой продукции, дать дорогу истинно оздоравливающему и опустить шлагбаумы перед всем тем деструктивным и разрушающим, что мутным потоком льется на нас с экранов кино и ТВ.?..

Глава 9 «Кадровая чехарда»

Осенью 1991 года Моисеева на посту начальника Генерального штаба сменил генерал Лобов Владимир Николаевич. Его эрудиция, компетентность в вопросах военного строительства, научный методизм, незаурядный ум и проницательность были всем известны и не только в военных кругах. С таким человеком работать было не только интересно, но и ответственно. Сразу после его назначения я попытался попасть к нему на доклад, подготовив целую речь и необходимые документы.

Однако на докладе попал в казусную ситуацию. Прослушав меня минуты три, Лобов как-то незаметно вмешался в разговор, и дальше уже я слушал его блестящую лекцию по проблеме, которой занимался. Лобов вдохнул новую энергию во всю нашу работу, структурировав её и чётко обозначив основные направления поисков в условиях новой обстановки.

В нём, мне нравилось всё: и манера говорить, и способность принимать оптимальные решения, чувство юмора, и стремление постоянно учиться, несмотря на свои феноменальные познания, и нескрываемый интерес к тематике, которой занималась часть 10003.

Именно при Лобове я получил звание генерала и…зелёную форму вместо своей — чёрной, морской. Узнав о присвоении генеральского чина, я быстро сшил себе в спецателье форму генерала морской авиации, но вдруг мне сообщают, что представляться начальнику Генерального штаба нужно в форме зелёного цвета.

Деваться было некуда, имея в своём распоряжении всего несколько часов, я побежал по этажам, раздевая по пути своих приятелей-генералов. С кого-то снял брюки, с кого-то сорочку и галстук, но тут возникла большая проблема с мундиром. Все, к кому я мог обратиться, были настоящими гренадёрами, и подобрать ладно сидящий на мне мундир так и не удалось.

А тут ещё и время подгоняет: остались считанные минуты перед заходом в кабинет «шефа». В итоге «завернувшись» в мундир своего старинного приятеля Виктора Ерёмина, я стоял в приёмной, ощущая на себе иронические взгляды людей, ожидающих вызова начальника Генерального штаба.

Наконец меня и ещё четверых вновь испечённых генералов пригласили в огромный кабинет с торжественно накрытым столом. Все встали в шеренгу по стойке «смирно» и буквально «ели» глазами командира.

Тот дружелюбно, но сдержанно начал поочередно всех поздравлять, и тут его взгляд остановился на мне. Он как-то сразу сбился, и плечи его затряслись, а на глаза навернулись слёзы от еле сдерживаемого смеха и желания не подавать повода остальным, готовым взорваться дружным хохотом. Затем он заговорщически подмигнул остальным ребятам, слегка кивнув в мою сторону: «Мол, что же наш сверх аналитик не смог сообразить, что придётся менять цвет мундира. Прямо в лужу сел!». Все дружно рассмеялись и по команде начальника стали усаживаться за стол.

К сожалению, через несколько месяцев Лобова отправили в запас, и пост начальника Генерального штаба занял генерал Самсонов Виктор Николаевич — очень организованный, сухой и жёсткий человек. Многие генералы говорили, что когда они подходили к кабинету Самсонова, то у них позвоночник буквально покрывался инеем. Однако я знал его и с другой стороны.

Аппарат Самсонова возглавлял мой хороший знакомый — генерал-полковник Виктор Силуянов. С ним с первых же дней моей работы в Генеральном штабе у нас сложились дружеские отношения. Виктор много рассказал о новом начальнике, О том, что у него необыкновенная память и мощный аналитический дар, что он искренне болеет за дело и не способен на подлость и интриганство, что никогда не даст в обиду своих подчинённых.

С такой информацией я шёл на первый доклад к Виктору Николаевичу Самсонову. Он внимательно меня выслушал, задал несколько вопросов и окончил аудиенцию без каких-либо наставлений.

В процессе краткого доклада я так и не успел почувствовать его отношение, как к моим работам, так и к собственной персоне, но, прощаясь, в рукопожатии я вдруг ощутил поддержку и доброжелательность. Однако прослужить с ним в 1992 году пришлось совсем не долго. Последовала очередная смена руководителя Генерального штаба.

Теперь на эту должность был назначен генерал Виктор Петрович Дубынин. Однако и с Дубыниным совместная работа продолжалась всего несколько месяцев. Он к тому времени уже тяжело болел и, несмотря на героические усилия врачей, после ряда тяжёлых операций умер. Все в Генеральном штабе были потрясены — что за наваждение преследовало обитателей кабинета и начальника Генерального штаба! Если накануне людей просто отправляли в отставку, то сейчас дело дошло уже до смерти. Так можно и при всём нежелании поверить в мистику.

После смерти Дубынина кабинетом овладела мощная фигура Михаила Петровича Колесникова. Он был, в какой-то степени, посвящён в мои работы, но, поскольку целой картины не представлял, то относился к ним с большим скепсисом. Не дожидаясь моей очереди к представлению, он вызвал меня сам и, слегка кивнув в ответ на приветствие, объявил, что мне с моими «химиями» нужно служить в химических войсках. Предложив в недельный срок передислоцироваться в штаб войск химической защиты под начало генерала Петрова, с которым у меня, кстати, были очень доверительные отношения. «Поработай со своим дружком» — напутствовал Колесников и тут обратил внимание на видеокассеты, которые я держал в руках.

Не то, чтобы любопытство, а, скорее всего, желание немного разрядить обстановку, подтолкнуло его на, как потом оказалось, роковой для него шаг. Обратив внимание на небольшой пакет, который я сжимал в руке, он спросил: — А это что?

— Фильмы о направлениях моих работ и основных результатах, — нарочито спокойно ответил я, сообразив, что Колесников попался.

— Длинные?

— Да нет: один — минут на семь, а другой — минут на двенадцать.

Говоря это, я немного хитрил. Первый фильм был на пятнадцать минут, а второй на тридцать пять.

— Ну, ладно. Поставь короткий, — ворчливо бросил Колесников, начинающий понимать, что контроль над событиями он по своей же воле начинает терять.

Этот мудрый и опытный человек обладал редчайшим чутьём обстановки, которое, по-видимому, не раз помогало ему в жизни. К тому же, он обладал прямо-таки собачьим обонянием. Мог по запаху определять настроение, и даже некоторые личные качества человека. Видимо, запахи у него были привязаны к образам. Если он чуял «не тот» запах, исходивший от человека, то даже не вставал при появлении в кабинете таких людей.

Мы прошли в комнату отдыха и уселись за стол перед телевизором. Колесников закурил трубку, испуская приятный аромат какого-то незнакомого мне табака, и погрузился в сосредоточенное молчание. Просмотрев первый фильм, он кивком потребовал поставить второй.

По окончании второго фильма он неторопливо подошел к серванту, достал оттуда мандарины и бутылку коньяка.

— Ну что, выпьем?

— Не откажусь.

— А ты ж не пьёшь, — улыбнулся Колесников.

— По такому случаю не грех нарушить и некоторые традиции, — спарировал я.

— А по какому это случаю? — озорно сверкнув глазами, спросил генерал.

— По случаю принятия Вами решения о том, что я остаюсь в Генеральном штабе, и Вы будете нам покровительствовать.

— Придётся — усмехнулся он и вызвал своего помощника — офицера по особым поручениям полковника В.Морозова.

Дав ему распоряжение, пропускать меня к себе в любое время, без предварительной записи, Колесников стал подробно расспрашивать о последних днях жизни Дубынина. Он знал, что моя команда круглосуточно находилась около шефа, стараясь оказать ему посильную помощь, и была, в какой-то степени, участником бригады врачевателей их высокопоставленного пациента. Все знали, что болезнь зашла слишком далеко, но бросать этого замечательного человека в безвыходной ситуации никто не хотел.

По распоряжению Колесникова мы вдвое увеличили свой штат и начали интенсивную отработку своих методик подготовки военнослужащих. От желающих принять участие в этой интересной работе не было отбоя. Это и академии, и учебные центры, и научно исследовательские институты, и войсковые части, и многие гражданские учебные и научные заведения.

Одними из первых были лётчики и ракетчики. Так, например, начальник академии ракетных войск стратегического назначения выделил нам, освободив от других занятий, более семидесяти человек.

В разгар занятий, проводимых во многих учреждениях, Колесников, внимательно отслеживающий их ход и результаты, как-то сказал, что будущее мира будет принадлежать людям, обладающим высокой моралью, незаурядным умом, культурой и эрудицией. И чем ближе человек находится к Богу, тем дальше он стоит от конфликтов, войн и зла, приносимого завистью, стремлением к безудержной власти, наживе и другими пороками. В этих словах косвенно прозвучала оценка моей работы, и содержалось благословение на дальнейшие поиски в выбранном нами направлении.

Оценивая сказанное, я был почти уверен, что начальник поощряет мои занятия трансцендентальной философией и попытки увязать её с миром, выстроенным научной логикой через чувственные ощущения.

В то время я уже завершил обобщение объёмного материала по философии космизма от индийских «Упа-нишад» и сочинений Платона до Л.Н.Толстого, русских и европейских космистов. Этот материал в виде учебного пособия использовался при подготовке к занятиям, а также был как-то подарен М.П.Колесникову.

Поэтому он, конечно же, знал ход моих размышлений и суть их основных мировоззренческих выводов, главный из которых сводился к следующему: сегодня наступил именно тот этап развития цивилизации, когда идеи гармонии и единства должны войти доминантами в сознание каждого человека и сформировать тот образ мышления, который можно назвать «космическим сознанием».

Такие идеи были честно доложены Колесникову в надежде на его образованность и терпимость к чужому мнению. Нельзя сказать, что он целиком и полностью разделил все выводы. Но я не торопил события, снабжая его соответствующей литературой.

В разработке философской теории я видел большую перспективу и начал верстать Программу работ по формированию новой картины мира, ведущую роль, в выполнении которой отводил Институту философии РАН и Институту государства и права РАН, который возглавлял академик Б.Топорнин — человек с высочайшей репутацией учёного передовых взглядов и необыкновенной эрудиции.

Однако продолжить эти исследования я тогда не смог. Реалии жизни заставили существенно изменить все мои планы. Перевалил за экватор 1993 год. В стране назревали грозные события, уже горел Парламент. Правоохранительные органы «зашивались», разыскивая бандитов различных мастей, склады с оружием, наркотиков, вскрывая явки, тайники и перевалочные базы иностранных агентов, наводнивших нашу страну.

В итоге Колесников приказал отложить основную работу и все силы бросить на помощь сотрудникам государственной безопасности и милиции. Координация взаимодействия была возложена на генерала Квашнина, занимавшего один из ведущих постов в Генеральном штабе.

Он отдавал дань способностям сотрудников моей части и высокой эффективности их работы. В итоге контрразведка и милиция по достоинству оценили помощь наших сотрудников и даже прислали Колесникову благодарственные отзывы. Чуть позже в очень удачной обработке эти документы попали на страницы газеты «Московский Комсомолец», где я неожиданно для себя увидел «истинный масштаб» проделанной моим подразделением работы.