Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


Мысли в период Великой французской революции 2 страница




Одержимость идеей «философской истории» не заслонила от Вольтера про­блемы источников и достоверности сооб-

22 Цит. по кн.: Томшиевский Б. В. Пушкин и Франция. Л„ 1960. С. 202.

23 История в Энциклопедии Дидро и Д'Аламбера. С, 17.

24 Цит. по кн.: Державин К. П, Вольтер. М., 1946. С. 207.

25 История в Энциклопедии Дидро и Д'Аламбера. С. 17.

26 Косминский Е. А. Вольтер как историк // Вольтер. Статьи и материалы, М., Л., 1948, С. 160.

щаемой ими информации. В отличие от многих других просветителей, он понимал значение для историка архивов. Работая над историческими трудами, хронологичес­ки ограниченными, он обращался к ру­кописным документам. Так, для написания истории Петра Великого Вольтер использо­вал материалы, которые посылали ему из России Г. Ф. Миллер, И. И. Тауберт, М. В. Ломоносов, И. И. Шувалов. Для создания книг о Карле XII, Людовике XIV и Людовике XV он обращался и к устной традиции, к свидетельствам участников и очевидцев событий. При работе над «Опы­том о нравах...», по существу очерком все­мирной истории, он опирался в основном на книги своей обширной библиотеки, которую заботливо пополнял (купленная Екатериной II эта библиотека в настоящее время находится в Библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде); 28 % всех ее книг — сочинения исторического содержания 27.

В вопросе о достоверности историчес­ких знаний и исторических источников Вольтер был одним из главных провоз­вестников просветительской критики тра­диционной историографии. История не должна принимать на веру все, что не согласуется ни с физикой, ни с разумом, ни с природой человеческого сердца. Дивные и невероятные сообщения древних анналов должны приниматься в расчет как сви­детельства людского легковерия, они вхо­дят в историю мнений.

Отражая оптимистическое мироощу­щение просвещенных буржуазных кругов XVIII столетия, Вольтер выступал одним из провозвестников теории исторического прогресса. Ему была чужда идеализация первобытного «естественного состояния» людей как счастливого изначального со­стояния человечества. В понимании дви­жущего начала общественного прогресса Вольтер стоял на идеалистической пози­ции. Он прекрасно понимал важность земледелия, ремесел, мануфактур, торгов­ли и мореплавания, но первичным и опре­деляющим импульсом их прогресса считал человеческий разум, успехи просвещения и новых знаний. Эти успехи обусловливают и нравственное совершенствование, дости­жения искусств и т. д.

Вольтер не считал прогресс движу­щимся в неодолимо-линейном направле­нии. Прогресс осуществляется избиратель­но, воплощается в отдельных периодах истории (например, век Филиппа и Алек­сандра, Цезаря и Августа, Медичи и Лю­довика XIV), которые выделяются на темном фоне и часто отделены друг от дру­га долгими веками невежества. Если и сто­ит изучать эти мрачные времена, говорил Вольтер, то лишь для того, чтобы их прези­рать. В особенности нетерпим был Вольтер в оценке средневековья — в этом сказы­вались и его антифеодальная, антитеологи­ческая общественная позиция и характер­ное для его взглядов отсутствие исто­ризма как идеи органического развития. Средние века для Вольтера — это варвар­ская история варварских народов, кото­рые, став христианами, не сделались лучше.

Перейдя от истории Римской империи к истории народов, ее разрушивших, писал Вольтер, уподобляешься путешественнику, «который, выйдя из прекрасного города, оказывается в пустыне, покрытой тер­ниями» 28. Все здесь внушает глубокое отвращение. Двадцать варварских наре­чий сменили прекрасный латинский язык, жалкие хижины встали вместо амфитеат­ров; феодальное правление — это хаос, в котором сильный подавляет слабого, а народ прозябает в состоянии рабства. Основную задачу всемирной истории Воль­тер видел как раз в том, чтобы показать, «через какие ступени люди прошли от гру­бого варварства прежних времен к куль­туре нашего времени» 29.

Неукротимый и язвительный критик старого порядка, горячий сторонник обще­ственно-политических преобразований, Вольтер, как и подавляющее большинство просветителей, не помышлял об их насиль­ственном осуществлении. Возможность народного возмущения, самочинных неци-

27 См.: Альбина Л. Л. Вольтер историк в своей библиотеке // Новая и новейшая история. 1979. № 2. С. 145.

28 Voltaire F. M. A. Oeuvres completes. P., 1877—1885. V. 1—52; V. 11. P. 246.

29 Ibid. V. 24. P. 547.

вилизованных действий «невежественной и фанатичной толпы» внушала просвети­телю самые тревожные опасения, в том числе за судьбы собственности. Отсюда и его отношение к народным движениям в европейской истории — Жакерии, восста­нию Уота Тайлера, Крестьянской войне в Германии и др. Вольтер понимал, что они были вызваны жестоким феодальным угнетением, ибо сеньоры «обращались с крестьянами, как с животными; но его отталкивали насильственные действия этих «мужланов» (rustres), которые защи­щали идею равенства людей методами «хищных зверей» .

Наилучшим путем решения назревших общественных проблем в духе требований разума казались реформы просвещенного монарха, «философа на троне». Дорогая Вольтеру идея «просвещенного абсолютиз­ма» побуждала его к поиску ее воплоще­ния в настоящем и исторического подтвер­ждения в прошлом. Историк, не желавший писать «историю королей», но лишь «исто­рию людей», пристально интересовался государями, в которых думал найти пози­тивный или негативный пример,— Кар­лом XII, Петром I, Людовиком XIV. Так, «изгнанная просветителями в дверь, исто­рия государей возвращалась в окно»31.

В целом, учитывая обусловленные вре­менем и социальным кругозором дости­жения и пределы исторических воззрений Вольтера, можно утверждать, что выдви­нутое им новое понимание содержания и задач исторической науки, отражение этого понимания в историографическом творчестве просветителя оказали сильное воздействие на развитие исторической мысли и оставили глубокий след в историо­графии.

Ж. Тюрго.С вольтеровским пони­манием истории во многом перекликаются идеи, высказанные Тюрго, одним из ярких мыслителей и практических деятелей фран­цузского Просвещения. Анн Робер Жак Тюрго(1727—1781), младший современ­ник Монтескье и Вольтера, специально

историей почти не занимался. Как теоре­тик он был прежде всего экономист, один из видных представителей и «заверши­тель» экономического учения физиокра­тов — французской школы классической буржуазной политической экономии. Тюр­го был и незаурядным государственным деятелем; с его именем связана самая крупная в XVIII в. попытка буржуазных реформ в начале 70-х годов. Не удавшаяся, как и все остальные, она вызвала вначале много надежд, ее приветствовали Вольтер, Д'Аламбер, Кондорсе...

При всем том Тюрго прочно вошел и в историю развития историко-социологической мысли. Он вошел в нее прежде всего как создатель первой цельной теории общественного прогресса. Ее блестящее изложение было дано в 1750 г. совсем еще молодым, 24-летним, Тюрго в небольшом труде (речи в Сорбонне) — «Последова­тельные успехи человеческого разума» и в относящихся к тому же времени двух набросках «Рассуждения о всемирной ис­тории» (оно осталось незавершенным).

Идея закономерного и поступательного развития человеческого рода, его движе­ния от низших форм к высшим выражена Тюрго с необычайной рельефностью: «...че­ловеческий род, рассматриваемый с момен­та своего зарождения, представляется взорам философа в виде бесконечного целого, которое само, как всякий индиви­дуум, имеет свое состояние младенчества и свой прогресс» 32. В соответствии со своей оптимистической концепцией Тюрго опре­делял и задачу исторической науки. Все­мирная история — это «рассмотрение последовательных успехов человеческого рода и подробное изучение вызвавших их причин» .

Концепция прогресса у Тюрго, в отли­чие от того, как понимал его Вольтер,— это концепция бесконечного и непрерыв­ного прогресса; ее оценивают иногда как теорию линейного прогресса. Конечно, отмечал Тюрго, бывают времена упадка, кровавых войн, великих бедствий, но это не меняет того, что «весь человеческий род,

30 Voltaire F. M. A. Oeuvres completes. V. 30. P. 299, 454.

31 Шапиро А. Л. Историография с древней­ших времен по XVIII век. Курс лекций. Л., 1982. С. 169.

32 Тюрго А. Р. Избранные философские произве­дения. М„ 1937. С. 51. 33 Там же. С. 78.

переживая попеременно спокойствие и вол­нения, счастливые времена и годины бедст­вия, всегда шествует, хотя медленными ша­гами, ко все большему совершенству» м.

Движение по пути прогресса Тюрго считал всеобщим историческим законом, действие которого охватывает все области человеческого бытия — развитие разума, наук, искусств, свободы и творческой активности людей, их общественное устройство, способы добывания средств к жизни и т. д. Поэтому Тюрго не допускал мысли о наличии перерывов в поступатель­ном движении истории: все эпохи «спле­тены цепью причин и следствий, связы­вающих данное состояние мира со всеми предшествующими состояниями».

Подобно другим просветителям, Тюрго считал среневековье периодом глубокого упадка. Но, в отличие от большинства про­светителей, он выделил и в истории средних веков элементы прогрессивного развития, которые проявлялись прежде всего в обла­сти «механических искусств», материаль­ной цивилизации: «Какая масса изобрете­ний, неизвестных древним и обязанных своим появлением варварскому веку! Ноты, векселя, бумага, оконное стекло, большие зеркальные стекла, ветряные мельницы, часы, зрительные трубы, порох, компас, усовершенствованное мореходное искусство, упорядоченный торговый обмен и т.д. и т. д.»35. Усиливаются города, постепенно восстанавливается королев­ская власть. Все это подготовляет расцвет человеческого духа, наступающий в новое время. Именно механические искусства Тюрго считал такой сферой, в которой и во времена упадка культуры обеспечивается непрерывность прогресса.

В исторической теории Тюрго просле­живается материалистическая тенденция, развитие общества он ставил в зависи­мость от изменения форм экономической жизни. Тюрго создал схему основных эта­пов общественного развития, которая в различных вариантах воспроизводилась целым рядом других мыслителей XVIII в. Восхождение человечества по ступеням общественного прогресса, наметившееся и углубляющееся общественное неравенство, согласно Тюрго, связаны с перехо­дом от собирательства и охоты к ското­водству, а далее — к земледелию. По­скольку земледелие питает значительно больше людей, чем необходимо для воз­делывания земли, это ведет к разделе­нию труда, появлению городов, торгов­ли, искусств и т. д. В этой схеме, набро­санной Тюрго в его «Рассуждении о все­мирной истории», изменения в условиях материальной жизни выступают, таким образом, как определяющий фактор про­гресса. Однако эта цепь рассуждений была звеном, но не концептуальной основой теории Тюрго. В конечном счете он прихо­дил к общему для просветителей представ­лению об успехах разума, просвещения как главной силе исторического прогресса: «Все следует за движением разума»36.

Концепция прогресса Тюрго была бур­жуазной в том смысле, что наилучшим возможным общественным устройством, соответствующим естественному праву и разуму, он считал, по существу, буржуаз­ное общество. Тюрго оказал большое вли­яние на последующее развитие историко-социологической мысли, в частности на идеи прогресса, развивавшиеся в годы Французской революции (Кондорсе), а также на позитивизм Конта и его после­дователей.

Французские философы-материалисты.В 50—70-е годы XVIII в. во французском Просвещении выступила плеяда выдаю­щихся философов-материалистов. Круп­нейшими среди них были Дени Дидро(1713—1784), Клод Адриан Гельвеции(1715—1771), Поль Анри Гольбах(1723— 1789). «Свою философскую задачу,— отмечает советский исследователь,— французские материалисты не ограничи­вали последовальным объяснением приро­ды из нее самой и обоснованием материалистически-монистического понимания человека». Большое внимание эти мыслители уделяли также антропосоциальной проблематике. Обращаясь к прошлому человечества, они не занимались специально вопросами философского осмысления человеческой истории. Но

34 Тюрго А. Р. Избр. философ, произв. С. 51.

35 Там же. С. 68.

36 Тюрго А. Р. Избр. философск. произв. С. 86.

37 Кузнецов В. Н. Французский материализм XVIII века. М., 1981. С. 190.

философам-материалистам XVIII в. был присущ пристальный интерес к проблемам бытия человека в обществе. Место их в разработке этих проблем определяется прежде всего тем, что они настойчиво ста­рались применить к изучению общества принципы естественнонаучного материа­лизма, желали «...уяснить общение людей из их материальных потребностей и спо­собов их удовлетворения...» 38.

Исходным принципом общественных теорий философов-материалистов было представление о человеке как физическом существе, входящем неразрывной частью в «систему природы» (Гольбах). Чувствен­ная природа человека толкает его к само­сохранению, достижению личной пользы и удовольствия и в то же время побуждает избегать страдания. Поэтому земные жиз­ненные потребности людей — забота о пище, одежде, жилище и т. д.— суть глу­бокий смысл человеческой жизни. Исходя из этого принципа, Дидро и Гельвеции объясняли и переход людей к обществен­ному состоянию, и возникновение государ­ства (П. Гольбах считал общественное состояние изначальным): общество необ­ходимо людям для успешной борьбы с при­родой. «Природа,— писал Д. Дидро,— обрушилась на человека потребностями, которые она ему дала, и опасностями, коим она его подвергла; он должен был бороться с жестокостью времен года, с неурожаем и голодом, с болезнями и зверями» зэ.

Материалисты предложили схему пер­воначальных этапов истории, близкую к схеме Тюрго, где в качестве определяю­щего момента выдвигались различные формы хозяйственной деятельности людей. По мысли Дидро, люди последовательно переходили от собирательства к охоте и рыбной ловле, затем к скотоводству и, наконец, к земледелию. На стадии земле­делия возникли частная собственность (Дидро считал ее общественным, а не дан­ным от природы институтом) и полити­ческая организация.

Среди виднейших представителей французского материализма XVIII столе­тия наиболее пристальный интерес к антропосоциальным проблемам был присущ Гельвецию. Разработке этих вопросов были посвящены самые крупные его тру­ды — «Об уме» (1758), «О человеке» (из­дана после смерти автора в 1773 г.). Для Гельвеция характерна особая последова­тельность в применении принципов мате­риалистического сенсуализма к истолко­ванию социального бытия. Не случайно эти его идеи вызвали резкую критику деис­тов — Вольтера, Тюрго и некоторых дру­гих мыслителей.

Гельвеции хотел создать науку об обществе, основанную на столь же точных началах, как физика Ньютона; он хотел «развить идею, что законы, нравы людей зависят от физических причин. Изложить, доказать ее при помощи истории» 40. Ис­ходным началом, достаточным для научно­го объяснения социальной жизни, Гель­веции считал присущую человеку физичес­кую чувствительность. Человек, как любое живое существо, стремится к самосохра­нению. А это значит, что стремление избежать неприятных ощущений — голо­да, жажды, боли и т. д., стремление к лич­ной пользе, т. е. любовь к себе,— всегда является движущим началом человеческих идей и поступков4', а значит — и жизни общества. «Голод заставляет дикаря про­водить целых шесть месяцев на озерах и в лесах, учит его сгибать свой лук, плести сети и устраивать западни животным. Голод же заставляет у цивилизованных народов всех граждан работать, возделы­вать землю, учиться ремеслу и выполнять любые обязанности» 42. Таким образом, Гельвеции вводил в свое учение определен­ный материалистический элемент: различ­ные способы добывания материальных средств к жизни (охота, земледелие и т. д.)

38 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 411.

39 Цит. по кн.: Луппол И. К. Дени Дидро. М., 1960. С. 245—246.

40 Гельвеции К. А. Соч. М„ 1974. Т. 1. С. 90.

41 «Любовь к себе» в учении Гельвеция эти­чески нейтральна, она вытекает из природы человека и ее не следует путать с себялюбием (эгоизмом) и самолюбием, стремлением первен­ствовать (см.: Кузнецов В. Н. Французский материализм XVIII века. С. 212—213).

42 Гельвеции К. А. О человеке. М., 1938. С. 76.

он рассматривал как определяющее нача­ло смены основных этапов в начальный период человеческой истории.

Характерной чертой воззрений фран­цузских материалистов на человека и общество был антропологизм. Подчер­кивая единство человека и природы, они не осознавали специфики законов развития общества, отождествляли их с общими законами природы в целом. Исходным началом их теоретических построений был абстрактный чувственный человек, инте­ресы и потребности которого определяются не исторически определенными условиями его экономико-социального бытия, а преж­де всего его неизменной физической, т. е. биологической, природой. Такой подход к человеку подталкивал к натуралисти­ческому объяснению тех или иных исто­рических событий обстоятельствами физиологического или медицинского по­рядка. «Излишек едкости в желчи фанати­ка,— писал П. Гольбах,— разгорячен­ность крови в сердце завоевателя, дурное пищеварение у какого-нибудь монарха, прихоть какой-нибудь женщины — яв­ляются достаточными причинами, чтобы заставить предпринимать войны, посылать миллионы людей на бойню, разрушить крепости, превращать в прах города, по­гружать народы в нищету и траур...»; «Диета, стакан воды, кровопускание иногда могут быть достаточны, чтобы спасти от гибели царства» 43.

Ограниченность чисто натуралистичес­кого подхода к познанию общества была замечена самими философами-материа­листами. Они пришли к мысли, что дея­тельность людей в обществе может быть объяснена не только природными, но и дру­гими реальными причинами, в том числе сознательными мотивациями людей, их идеями. При этом в объяснении обще­ственных явлений эти мыслители, при всем их внимании к происхождению идей из чувственного опыта, склонны были прида­вать определяющее значение именно идеям, мнениям — индивидуальным и массовым (Гольбаху принадлежит извест­ная формула «мнения правят миром»). Особенно важными представлялись идеи и

продиктованные ими действия законода­телей, правительств. Вместе с тем необхо­димо иметь в виду, что представление о решающем воздействии идей (обществен­ного сознания), законодательства на развитие общества у мыслителей XVIII в. не было спекулятивным построением, лишенным реального содержания. Оно было отражением — и абсолютизацией— реального факта: огромной роли указан­ных явлений в жизни общества и в его истории.

Французские философы-матери алисты не создали материалистическую общест­венную науку, но они поставили вопрос о ее необходимости и сделали определенные шаги в этом направлении.

Не занимаясь специально историей, философы-материалисты, люди широко и всесторонне начитанные, занимали и определенную позицию в историко-политическом споре о происхождении и привиле­гиях французского дворянства. Дидро, как и большинство энциклопедистов, считал обоснованным германистический тезис, но решительно отвергал «исторические пра­ва» дворянства. Возможно, эти права были оправданы в прошлом тем, что дворяне выполняли необходимые для общества военные функции. Но эти времена давно прошли; дворянство утратило всякие по­лезные функции и, следовательно, свои исключительные права. Монархия же, которая во франкские времена была огра­ничена законом, выродилась в деспотию.

П. Гольбах считал «феодальное прави­тельство» одним из худших видов тирании, происхождение которого коренится в бес­порядках, разбое, войнах. Из этого же источника возникла и феодальная знать, земельное дворянство. Как и Дидро, он решительно отрицал за дворянством какое-либо право на исключительное положение. Дворяне не выполняют никакой полезной функции в обществе; «насилия диких пред­ков — единственное основание их безум­ных притязаний» 44.

Гельвецию специальное изучение исто­рии феодальных учреждений казалось делом не только бесплодным, но и мало-

43 Гольбах П. Избранные произведения. М., 1963. Т. 1.С. 260, 261.

44 Holbach P. La politique naturelle. Tours. L'An IV. V. 1. P. 94—95, 274—280.

достойным с точки зрения общественной. Он упрекал Монтескье за его историчес­кий подход к установлению феодальных законов: «Является ли это темой, которую мудрый и рассудительный ум должен был избрать для исследования? Какое зако­нодательство можно извлечь из этого варварского хаоса законов, которые были установлены силой и почитаемы по неве­жеству и которые всегда будут противо­поставляться разумному порядку ве­щей?» 45. Мысль о закономерности возник­новения феодальных законов воспринима­лась Гельвецией как их оправдание.

Г. Рейналь.В последней трети XVIII в. огромной популярностью во Франции и за ее пределами пользовалась многотомная «Философская и политическая история учреждений и торговли европейцев в обеих Индиях» (1770) 46, создателем которой был аббат Гийом Томас Франсуа Рейналь(1713—1796). Вышедшее в 1780—1781 гг. в десяти томах третье ее издание пред­ставляло собою в известной мере уже кол­лективный труд — в его составлении участ­вовали видные энциклопедисты, в их числе Дидро.

«История обеих Индий» — последнее по времени монументальное творение про­светительской мысли, появившееся за 9 лет до революции. Оно позволяет судить о тех сдвигах, которые наметились в идеях бур­жуазного просвещения в 70—80-х годах в условиях нараставшего обострения социальных противоречий в стране, краха попытки буржуазных реформ Тюрго, мощ­ного воздействия на Европу победы рево­люции в Северной Америке.

В «Истории обеих Индий» впервые с позиций просветительского гуманизма была изложена история одного из важ­нейших явлений нового времени — коло­ниальной политики европейских держав в странах Азии, Африки и Америки. В ра­боте содержатся также исторические,

45 Цит. по кн.: Момджян X. Н. Француз­ское Просвещение XVIII века. С. 101.

46 О широкой популярности и общественном звучании книги Рейналя говорит тот факт, что только в конце XVIII в. на разных языках вышло около 70 ее изданий (см.: Моряков В. И. Из истории эволюции общественно-полити­ческих взглядов просветителей конца XVIII ве­ка. М., 1981. С. 14).

географические и иные сведения о европей­ских странах, о Китае, Японии, России, Индии, Америке, Африке. Это своеоб­разная всемирная история со времени географических открытий (с экскурсами в более ранний период) до XVIII в. вклю­чительно.

Естественноправовая социологическая доктрина определяла позиции состави­телей этой истории: важнейшие истори­ческие явления рассматриваются и оцени­ваются с точки зрения трактуемых в духе буржуазного просветительства есте­ственного права, неотъемлемых прав чело­века и естественной справедливости.

Вместе с тем историко-материалистическая тенденция, которую мы отмечали у энциклопедистов, приобретает в «Исто­рии обеих Индий» вполне отчетливую форму. Важнейшей двигательной силой цивилизации Рейналь считал развитие ре­месел, мануфактур, но в особенности тор­говли, которую ставил на первое место. Не случайно именно географические открытия и связанный с ними бурный рост торговли он считал началом нового вре­мени. «Кто проложил эти каналы? Кто осушил эти долины? Кто основал эти горо­да? Кто объединил, одел, цивилизовал эти народы?» — риторически спрашивал Рей­наль, говоря о передовых странах Европы. Ответ для него ясен: «Это торговля» 47. Именно с развитием торговли Рейналь прежде всего связывал громадные и все­сторонние перемены в европейской истории в XV—XVI вв.: ликвидацию крепостничест­ва, подъем итальянских городов и Возрож­дение, возвышение Голландии и т. д.

Историческое прошлое рассматри­вается в «Истории обеих Индий» с пози­ций решительного осуждения феодаль­ного порядка, сословного неравенства, а также — в принципе — абсолютистской формы правления. В третьем издании труда отчетливо прослеживается радика­лизация общественно-политической ориен­тации буржуазно-просветительской мысли. Рейналь еще не вполне утратил надежду на возможность общественного преобра-

47 Raynal G. Th. Histoire philosophique et politique des etablissements et du commerce des europeens dans les deux Index. P., 1810. V. 1. P. 4.

зования волею просвещенного государя; но эта надежда явно слабела.

Напротив, подлинный энтузиазм Рейна-ля вызвала развертывавшаяся на его гла­зах Американская революция — Война за независимость в Северной Америке. Очер­ки ее истории, данные в 18-й книге «Истории обеих Индий»,— это одновре­менно и пропаганда опыта этой революции.

Пристальный и сочувственный интерес вызывает история освободительных движе­ний и революций XVI—XVII вв.— Ни­дерландской, Английской. Рейналь даже не останавливается перед выводом, что бунт является закономерным следствием тирании, «...страшным, но единственным средством, остающимся в распоряжении человечества в странах, угнетенных деспо­тизмом» .Но исторический опыт европей­ских народных движений с их массовым насилием и уравнительными поползнове­ниями вызывает и тревожные опасения. Размышления Рейналя о периоде Кресть­янской войны в Германии и учении анабап­тистов перекликаются с мыслями Вольтера: «Химера равенства — самая опасная из всех химер в цивилизованном обществе... крестьяне одобрили ее с тем большим энтузиазмом и яростью, что иго, от кото­рого она их освобождала, было еще более невыносимым»; но в результате были совершены лишь величайшие разбои и преступления 49. В этом отношении тексты «Истории обеих Индий» идут в общем русле просветительского осмысления феномена народных бунтов и восстаний в истории. Высокую оценку находила в «Истории обеих Индий» «славная револю­ция» 1688 г. в Англии: именно с этого времени «процветание Великобритании сравнялось и превзошло все наиболее яркое из того, что сообщает нам исто­рия» 50.

Важно отметить еще одну особенность исторического построения Рейналя: осуж­дение феодальных институтов перепле­тается здесь с резкой критикой методов первоначального накопления, характер­ных для этой переходной эпохи, прежде всего колониального грабежа и рабо­торговли. Прошлое и настоящее коло­ниальной политики, работорговля расце­ниваются как варварское преступление против природы и человечности. Рейналь был убежден в том, что колониальная система должна быть уничтожена, и он твердо верил в грядущее освобождение колоний. «Какой будет эпоха этой револю­ции? Это неизвестно: необходимо, однако, чтобы она свершилась» 51. Рейналь считал даже оправданным восстание негров-рабов против колонизаторов, призывал день, когда «испанцы, португальцы, англи­чане, французы, голландцы, все их тираны станут добычей пламени и огня» 62.

Приведенные рассуждения Рейналя — один из примеров того, как просветитель­ская мысль опережала свое время и, оста­ваясь буржуазной в своей основе, выры­валась временами за пределы современ­ного ей буржуазного кругозора.

Ж.-Ж. Руссо.Ценный вклад в развитие историко-социологических идей внесли мыслители, принадлежавшие к демо­кратическому крылу французского Просве­щения и среди них прежде всего Жан-Жак Руссо(1712—1778). В отличие от боль­шинства других корифеев французского Просвещения, принадлежавших не толь­ко к интеллектуальной, но и — в той или иной мере — социальной элите общества,

48 Цит. по кн,: Моряков В. И, Из истории эволюции общественно-политических взглядов просветителей конца XVU1 века. С. 82.

49 Raynal 0. Th, Op. cit. Т. 9. P. 95-96.

50 Raynal 0. Th. Op. cit. T. 10. P. 87.

51 Ibid. P. 450.

52 Ibid. T. 6. P. 109-110; T. 1. P. 241—242.

Руссо, выходцу из мелкобуржуазной сре­ды, пришлось испытать и нищету, и горечь унижений. Даже став одним из самых почитаемых писателей, он жил и умер в бедности.

Один из наиболее глубоких и проти­воречивых мыслителей своего времени, Руссо не занимался специально историей; однако его воззрения явились важной вехой в развитии не только социально-по­литических, но и историко-социологических идей. В общественной мысли своего вре­мени Руссо олицетворял демократическое, социально-уравнительное течение. Он вы­ступил со страстным осуждением обще­ственного неравенства — не только сослов­ного, но и экономического. Стремясь вы­яснить происхождение этого зла и возмож­ности его преодоления, Руссо обратился к рассмотрению прошлого человечества.

Исходным пунктом историко-социологического построения Руссо является рационалистическая гипотеза естествен­ного состояния человечества, когда люди были еще близкими к природе дикарями, жившими сбором плодов, без общества, государства, без частной собственности. В дальнейшем рост численности людей, полагал Руссо, делал все более трудным удовлетворение их насущных потребностей и стимулировал свойственную человеку способность к совершенствованию. В ре­зультате возникали новые способы удов­летворения материальных нужд — рыбная ловля, охота, первые (каменные) орудия, умение пользоваться огнем, жилища. Люди становились оседлыми, появились семья и первые общественные связи, такое средство общения, как язык.


Поделиться:

Дата добавления: 2015-04-04; просмотров: 95; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.009 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты