Философия истории в немецком Просвещении

Социально-политические условия раз­вития исторической науки. Германия XVIII в. состояла из более чем трехсот самостоя­тельных государств и свободных импер­ских городов с различными феодальными и полуфеодальными социально-экономиче­скими отношениями и разным политиче­ским устройством. Территориально-госу­дарственная раздробленность и отсутствие единого рынка были главными препятстви­ями общественному прогрессу. Буржуазия оставалась слишком слабой, чтобы объеди­нить антифеодальные устремления в еди­ную революционную силу. Преодолеть от­ставание от передовых стран, вставших на путь капиталистического развития, при этих условиях пытались сами правители некоторых немецких государств, если их не удовлетворяла незначительная роль в ев­ропейской политике. Такими попытками были реформы Иосифа II в Австрии и Фридриха II в Пруссии.

В Пруссии сравнительно быстрыми тем­пами развивалось мануфактурное произ­водство, необходимое для нужд постоянно растущей армии. Сама прусская буржуа­зия во многом формировалась как постав­щик для армии под опекой и контролем государства. Проводимая в Пруссии, Сак­сонии, Гамбурге меркантилистская полити­ка сопровождалась предоставлением пред­принимателям ссуд, налоговых льгот, сво­боды от обязанности состоять в цехах. Там начали появляться первые государствен­ные мануфактуры: зеркальные, горные, ковровые, пороховые, фарфоровые.

В немецкой деревне домашнее ремесло постепенно перерастало в капиталистиче­скую рассеянную мануфактуру, центрами которой были Вестфалия, Вюртемберг,

Пруссия, Саксония, Силезия, Тюрингия. Но феодально-абсолютистские порядки и крепостническая система задерживали в деревне необходимую для развития про­мышленности рабочую силу. Разоренное в годы Тридцатилетней войны городское бюргерство не имело достаточных капита­лов. Внутренние таможни, различная моне­та, произвол правителей — все это душило очаги капитализма или обрекало их на жалкое прозябание.

Глубокий след в развитии немецкой исторической мысли оставила Реформа­ция, выдвинувшая в центр ее внимания и богословские проблемы. Долгое и безраз­дельное господство теологии, из которой и вышли первые профессиональные истори­ки, вело к религиозной трактовке историче­ского процесса и слабости антиклерикаль­ных идей. Преобладание теологического элемента составляло наиболее негативную черту немецкого исторического мышления, в то время как распространенное в ученых кругах увлечение филологией и прекрасное знание древних текстов привели к возник­новению критики источников и стали нача­лом плодотворной научной традиции.

Территориальная раздробленность Гер-.' мании способствовала сосредоточению интересов ее передовых мыслителей на идее: национального единства и наиболее острых в тогдашних условиях проблемах единого государственного права. Отцом науки о нем явился вюртембергский правовед Иоганн Якоб Мозер (1701 — 1785), оста­вивший после себя свыше четырехсот историко-юридических сочинений. История, как и все науки об обществе, понималась в то время как часть единой «государ­ственной науки» и развивалась под эгидой

права и особенно теологии. Как отдельную отрасль знаний историю начали препода­вать в немецких университетах с начала XVIII в., но рассматривали ее преимуще­ственно как одну из дисциплин, относя­щихся к введению в науку немецкого госу­дарственного права.

Новая стадия в развитии немецкой исторической мысли была связана с Про­свещением, которое при различном уровне социально-экономического развития и раз­ном политическом устройстве в отдельных немецких государствах имело более слож­ный и противоречивый характер, чем во Франции или Англии, откуда проникали в Германию прогрессивные идеи западно­европейских просветителей. Его главной особенностью было то, что из-за неразвито­сти немецкой буржуазии оно не имело материала для создания чего-либо нового и оригинального в сфере государственной и экономической теории и нашло выраже­ние во внимании преимущественно к фило­софским, эстетическим и этическим вопро­сам.

Понимание исторического процесса фи­лософами немецкого Просвещения было идеалистическим, поскольку они считали его основой действующее в мире духовное начало. Но абстрагированность от удруча­ющей немецкой действительности приводи­ла их к углубленным поискам в области теории, к элементам диалектического мыш­ления. Для развивавшегося тогда механи­стического материализма было характерно неумение разглядеть за отдельными явле­ниями их взаимную связь, их движение и развитие. Идеалистическая же филосо­фия немецкого Просвещения внесла свой вклад в выработку«представления о все­ленной, о ее развитии и о развитии челове­чества, равно как и об отражении этого развития в головах людей...» '. Просвети­тельские тенденции возобладали и в уни­верситетах, и в сфере школьного образова­ния, и среди читающей публики. Государ­ственная раздробленность привела к тому, что в Германии возник не один, а много­численные центры распространения про­светительских идей.

¹ Маркс К-, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 19. С. 205.

Немецкие просветители в целом могли воздействовать на формирование только сознания, а не государственной политики. Но они стремились и активно пропаганди­ровать экономические и государственно-правовые теории западноевропейского Просвещения применительно к условиям Германии. Наиболее подходящей формой борьбы против феодально-абсолютистских порядков и тирании правителей тогда каза­лось создание тайных организаций типа масонских лож и ордена иллюминатов, объединявшего несколько сотен предста­вителей буржуазной интеллигенции и либе­рального дворянства и готовившего ан­тиклерикальный и антифеодальный пере­ворот в Баварии. Незадолго до революции во Франции орден был разгромлен властя­ми. К масонам принадлежали крупнейшие деятели немецкого Просвещения Г. Э. Лессинг, И. Г. Гердер, И. В. Гёте.

Историко-философская мысль немецко­го Просвещения.Протестуя против суще­ствовавших порядков, передовые мыслите­ли Германии призывали к сплочению всех оппозиционных сил в борьбе против тира­нии и за национальное объединение своей родины. Они страстно ратовали за про­буждение чувства национальной гордости и достоинства. Со всей силой эти мысли впервые зазвучали в произведениях сына саксонского пастора Готхольда Эфраима Лессинга(1729—1781). Начав писать еще будучи студентом медицинского факульте­та Лейпцигского университета, Лессинг быстро завоевал славу первого критика и драматурга Германии, а его религиозно-политические и эстетические произведения подготовили основу развития немецкой классической философии.

Лессинг не оставил крупных историче­ских работ и не разработал законченной теории исторического процесса, но все его произведения были проникнуты идеями прогрессивного развития человечества, по­стоянного движения общества от низших форм к высшим. В серии блестящих статей о проблемах изучения религии Лессинг от­стаивал право на научное исследование в любой сфере знания. Особенно важное значение имела его работа «О воспитании рода человеческого», в которой он уподо­бил историю развития человечества исто-

рии развития отдельного индивида . В представлении Лессинга человечество, как и отдельная личность, проходит три возраста в своем развитии. Детство чело­вечества — это эпоха Ветхого завета, юность — Нового завета. Период зрело­сти — эпоха нового Евангелия, когда все­общим принципом поведения становятся нормы морали, наступает время всеобщего просвещения и нравственной чистоты, а са­ма мораль уже не связана с верой в бога. Последователь голландского пантеиста Спинозы Лессинг скрывал свои сомнения в существовании бога, опасаясь преследо­ваний и обвинений в атеизме, и о его взглядах стало широко известно только после смерти.

Во многих произведениях Лессинга со­держались мысли об исторической обус­ловленности тех особенностей, которые ха­рактерны для искусства и науки любого народа. Он постоянно боролся против ка­нонизации античного искусства как неиз­менного идеала на все времена и убеди­тельно доказывал, что всякое подлинное произведение искусства должно отражать интересы и события современной жизни своего народа. Но дух национализма был органически чужд Лессингу, по убеждению которого истинное духовное единство как раз несовместимо с идеей национальной исключительности, ибо любой народ — только равный член великого человеческо­го братства. Именно поэтому Лессинг ви­дел в истории средство воспитания под­линной гражданской мудрости, позволяю­щее провести грань между патриотизмом и общечеловеческими интересами, которым сам Лессинг отдавал явное предпочтение.

Вершиной философской мысли немец­кого Просвещения явилось творчество профессора Кёнигсбергекого университета Иммануила Канта(1724—1804), выходца из семьи простого шорника. В своей фило­софии истории Кант исходил из признания того факта, что в жизни общества действу­ют определенные законы, незаметно для людей ведущие их к неведомой для них цели природы. Указывая на несовпадение личных целей и общественных результатов

² Lessing G. E. Die Erziehung des Menschen-geschlechts. В., 1780. На русск. языке работы Лессинга см. в кн.: Антология мировой филосо­фии. М., 1971. Т. III.

человеческой деятельности, Кант считал, что только в общем ходе истории можно разглядеть единую для всего человечества разумную цель. Ее Кант видел в установле­нии всеобщего правового гражданского состояния, при котором каждый обладает полной свободой, совместимой, однако, со свободой других. Соперничество и даже антагонизм между людьми останутся, но будут существенно ограничены разумными законами. Идея о том, что историю движут вперед противоречия и даже антагонизм между людьми, заставляющие их, однако, вступать в общение друг с другом и созда­вать для этого регулирующий орган по­рядка — государство, была значительным вкладом Канта в формирование научного понимания человеческой истории.

Установление правового гражданского общества Кант считал сложной проблемой, поскольку любой человек стремится к со­зданию закона, ставящего границы про­изволу других людей, но не его самого. Поэтому любой правитель будет злоупот­реблять своей властью и свободой дей­ствий, если над ним не окажется никакого контролирующего в соответствии с зако­ном органа. Полностью решить такую за­дачу невозможно, но для наибольшего приближения к этому необходимо сочета­ние трех условий — правильного понятия о государственном устройстве, доброй воли и почерпнутого из истории опыта. При этом Кант порвал с религиозным обоснованием морали и подчеркнул, что нравственное поведение человека определяется не божь­ими заповедями, а долгом перед другими людьми.

Всемирная история была для Канта не хаосом отдельных человеческих действий, а определенной системой, ступенями разви­тия которой являлись Древняя Греция, Рим, германские народы. Каждая из этих ступеней представляла шаг вперед в улуч­шении государственного устройства. Та­ким образом, Кант представлял себе раз­витие всей системы как прогрессивное и за­кономерное. Важным было и то, что помимо роли общественных противоречий Кант отмечал еще один фактор разви­тия — человеческий труд. В статье «Пред­полагаемое начало человеческой истории» он прямо указывал на труд и последующее его разделение как на исходную точку раз-

вития общества, приводя в качестве под­тверждения соответствующие эпизоды из Библии.

Составной частью философии истории Канта выступала его теория культуры. Примечательно, что Кант отличал культу­ру от цивилизации. Его предшественники и современники понимали обычно под куль­турой все созданное человеком в отличие от творений природы. Кант же считал культу­рой только те явления, которые служат благу человека, а цивилизацией называл современный ему тип устройства общества. Он с тревогой отмечал, что бурное разви­тие цивилизации ведет к ее усиливающему­ся отрыву от более медленно развивающей­ся культуры.

Новым был и взгляд Канта на государ­ство. Большинство немецких просветите­лей видели в современном им государстве лишь враждебный человеку механизм, ко­торый надо разрушить. Кант подходил к проблеме шире; он считал государство тем культурным началом, без которого не­возможно человеческое общее бытие. На этом и был основан его знаменитый трак­тат «К вечному миру» ³, план создания всемирного союза государств, строящих свои отношения на гарантиях равноправия и суверенности всех его членов. Кант ука­зывал, что любое государство независимо от его размеров или численности населения обладает правом на самостоятельное суще­ствование. Поэтому оно не может быть захвачено или порабощено другим госу­дарством.

Идея вечного мира завершала полити­ческую философию Канта. Он отдавал себе отчет, что эта идея как конечная цель всего международного права является пока нео­существимой. Но вполне осуществимы те политические принципы, которые служат постоянному приближению к состоянию вечного мира, а стремление к нему должно стать императивом внешней политики каж­дого государства.

Исторические взгляды Гёте.Великий немецкий поэт и мыслитель Иоганн Во­льфганг Гёте(1749—1832) интересовался прежде всего проблемами естествознания, но имел и определенную систему воззрений

на развитие человеческого общества. Веря в неизбежность социального прогресса, Гё­те считал, что он совершается повседнев­ной созидательной работой миллионов лю­дей, в ходе столкновения их целей и интере­сов. Он писал, что «людей надо рассматри­вать как органы их века, двигающиеся большей частью бессознательно» ⁴. Глубо­кое историческое чутье подсказало Гёте мысль о том, что значение великой лично­сти в истории заключается в наиболее полном и верном выражении общечелове­ческого — созревающих в массах идей и потребностей. Индивид для Гёте всегда являлся частичкой великой гармонии исто­рически развивающегося социального це­лого, поскольку его труд и идеи связаны сотнями тысяч видимых и невидимых нитей с трудом бесчисленных предшественников и современников. Поэтому, чтобы понять и объяснить своеобразие идей отдельной исторической личности, необходимо иссле­довать и понять ту эпоху, в которую она жила, влияние которой испытала.

Понимая историческое значение Вели­кой французской революции, открывшей, по его словам, «новую эпоху всемирной истории», Гёте относился к ней сдержанно, как и вообще ко всем народным восстани­ям и революциям. Он полагал, что нельзя совершенно подавить народ, и подчерки­вал, что «великие революции никогда не возникают по вине народа, но всегда по вине правительства». И в то же время революции для него были злом, ибо сеяли разрушения и хаос. Гёте же был привер­женцем порядка и устойчивости, он пред­почитал революционному пути решения социальных проблем постепенное совер­шенствование общественных отношений и государственных учреждений, считал, что правительства должны своевременными реформами предупреждать взрыв недо­вольства.

В философском романе «Годы странствий Вильгельма Мейстера» (1829) Гёте в числе многих социальных моделей обще­ства показал и утопическую общину, по­строенную по принципу использования частной собственности на пользу всей об­щины и без ущерба для прочих ее членов.

³ Kant I. Zum ewigen Frieden. Ein philosop-hischer Entwurf. Konigsberg, 1795.

⁴ Гёте И. В. Избранные философские про­изведения. М., 1964. С. 376.

Изобразив сосуществование личной выго­ды и всеобщего блага как реальную воз­можность, Гёте все же вложил в уста героя романа многозначительный вопрос: разве понятия «собственность» и «общее благо» не отменяют одно другого? Даже в своих идеалах Гёте, несмотря на гуманистиче­скую направленность его произведений, оправдывал и навечно закреплял социаль­ное неравенство, деление общества на тех, кто правит, и тех, кто производит матери­альные блага.

Противоречивость мировоззрения Гёте отметил Ф. Энгельс, когда писал, что «...в нем постоянно происходит борьба между гениальным поэтом, которому убожество окружающей его среды внушало отвраще­ние, и осмотрительным сыном франкфурт­ского патриция, достопочтенным веймар­ским тайным советником, который видит себя вынужденным заключать с этим убо­жеством перемирие и приспосабливаться к нему» ⁵.

Ф. Шиллер как историк.Другой вели­кий немецкий поэт и драматург Иоганн Фридрих Шиллер(1759—1805) был и зна­чительным для своего времени историком, с 1789 г. профессором истории Йенского университета. Его вступительная лекция «В чем состоит изучение мировой истории и какова цель этого изучения» раскрывала общеисторические взгляды Шиллера.

Главной чертой человеческой истории он считал культурный и научный прогресс и подчеркивал, что успехи в борьбе против «духовного деспотизма» и «невежествен­ных тиранов» выдвинули среднее бюргер­ское сословие на роль «творца всей нашей культуры» и привели к наступлению под­линно «гуманного столетия». Огромную роль в прогрессивном развитии общества Шиллер отводил истории, которая «приу­чает человека рассматривать себя в связи со всем его прошлым и подготавливает его к выводам в отношении отдаленнейшего будущего» ⁶.

Шиллер подчеркивал, что история включает в себя весь нравственный мир,

⁵ Маркс К-, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 233.

⁶ Шиллер Ф. Собр. соч. М., Л., 1937. Т. 7. С. 612.

и ввел в изучение прошлого идею ответ­ственности человека перед обществом. Ви­дя реальное противоречие между целями отдельного человека и результатами его деятельности, Шиллер стремился отобра­зить и объяснить это в исторических трудах «История отпадения объединенных Нидер­ландов от испанской короны» (1788) и «История Тридцатилетней войны» (1793).

Нидерландская революция изображена у Шиллера фрагментарно и изложение до­ведено лишь до 1567 г., так что основные ее события освещения не получили. И в исто­рии Тридцатилетней войны, в сущности, рассмотрена лишь ее первая половина, а последние тринадцать лет очерчены бегло.

Симпатии Шиллера принадлежали ни­дерландской буржуазии, которую он счи­тал главной силой в борьбе против испан­ского владычества. Он постоянно подчер­кивал, что союз обедневших дворян-гёзов мог воевать против герцога Альбы только потому, что опирался на финансовую по­мощь протестантских торговцев.

В более широком плане вывод Шиллера сводится к тому, что руководящая роль в каждом патриотическом народном дви­жении должна принадлежать союзу дво­рянства и буржуазии при преобладании последней. Но этот союз может успешно выполнить свою задачу только при нали­чии у него таких добродетелей, как благо­разумие и умеренность. Вообще эти добро­детели для Шиллера, в котором всегда жил поэт и который подходил к истории с пози­ций морали и психологической трактовки, являлись подлинными двигателями про­гресса.

Причиной и побудительной силой Трид­цатилетней войны Шиллер считал религи­озные противоречия. Сам он открыто вы­сказывал симпатии протестантизму и явно преувеличивал историческое значение Ре­формации и деятельности главы протестан­тов — шведского короля Густава Адольфа. В освещении войны на первый план у Шил­лера выступали личные мотивы правите­лей, чисто субъективные и случайные мо­менты хода событий, хотя все ужасы и страдания, которые несла с собой война, были изображены с огромной художе­ственной силой.

Историческая концепция Гердера.С творчеством немецкого мыслителя, уче-

ника Канта Иоганна Готфрида Гердера

(1744—1803) связаны не только дальней­шее развитие историзма, но и наметивший­ся к концу века переход от просветитель­ских идей к романтическим веяниям. В ос­новном труде «Идеи к философии истории человечества» (1784—1791) ⁷Гердер пред­принял попытку теоретически осмыслить весь процесс развития человечества и его историю как продолжение истории приро­ды. Он выступал против телеологического понимания истории и подчеркивал, что в исторических событиях следует искать не какие-то тайные божественные предначер­тания, а породившие их земные причины.

Главной идеей труда Гердера была идея закономерного и причинно обуслов­ленного развития человечества. Он отошел от схематичного представления француз­ских просветителей о развитии как прямо­линейном непрерывном процессе и выдви­нул на первый план идею прогресса, разви­вающегося не плавно, а скачкообразно, с возможными отклонениями и зигзагами. Содержание прогресса заключалось, по Гердеру, в зарождении, укреплении и рас­цвете идеи гуманности, что Гердер считал чертой, отличающей мир человека от мира животных.

Просветительскую идею поступатель­ного развития единого человечества Гер­дер дополнил признанием особенностей,

⁷ Herder I. G. Ideen zur Philosophie der Geschichte der Menschheit — Samtliche Werke. В., 1891. Bd. XIII —XIV; Гердер И. Г. Идеи к философии истории человечества. М., 1977.

свойственных отдельным историческим эпохам и народам. Каждое звено этой еди­ной исторической цепи считалось у него необходимым этапом между прошлым и бу­дущим, каждое вносило свой вклад в раз­витие культуры. Под ней Гердер понимал язык и мышление людей, религию, науку и искусство, трудовую деятельность, торго­вые и общественные отношения, наполняя это понятие широким и конкретным соци­альным содержанием. Такой всемирно-исторический подход — одна из главных заслуг Гердера в области истории.

Он считал родиной человечества Азию, где зародились скотоводство, земледелие и те общественные отношения, которые распространились затем и на европейские народы. Гуманистическое мировоззрение Гердера, мечтавшего о гармонии наций и осуждавшего любые колониальные вой­ны и захваты, определило его глубокое уважение к великому вкладу народов Вос­тока в становление общечеловеческой культуры. Он сумел преодолеть и отрица­тельное в целом отношение большинства просветителей к средневековью, показывая его значение как необходимого этапа в раз­витии культуры.

В силу своего положения главы веймар­ского духовного ведомства Гердер, по крайней мере формально, всегда подчерки­вал теологические основы своих взглядов. Вместе с тем он выражал полное согласие с той негативной оценкой исторической ро­ли христианства, которую давал англий­ский историк Э. Гиббон, и резко осуждал церковные догматы и схоластическое бо­гословие.

Связующим звеном между прошлой историей и будущим Гердер считал герман­скую культуру, на базе которой происходи­ло, по его мнению, дальнейшее прогрессив­ное развитие Европы. Однако он неприми­римо относился к проявлениям европо­центризма и шовинизма, называя его «неблагодарной гордыней варвара», и с симпатией относился к прибалтийским и славянским народам, считая, что послед­ние еще скажут в будущем свое слово в истории человечества.

Гердер отвергал ставшую уже традици­онной историографию, которая сводилась к прославлению королей и полководцев. Он считал, что «философия, которая намеревается служить народу, должна поставить народ в центр проблем» ⁸. Исходя из этой глубоко демократической задачи, Гердер рассматривал государство как машину уг­нетения, которая должна исчезнуть, когда у народа появится и окрепнет способность к самоуправлению. Само возникновение феодальных государств Европы Гердер связывал с войнами, породившими княже­ства и крепостную зависимость порабо­щенного народа. Поэтому Гердер востор­женно приветствовал начало революции во Франции, но с ее дальнейшим углублением для него, как главного пастора Веймарско­го герцогства, стали невозможными вы­ступления на острые политические темы. Предвосхищая деятельность романти­ков, Гердер много внимания уделял изуче­нию народных песен и легенд, видя в них «архив народной жизни». Он издал заме­чательный сборник «Голоса народов в пес­нях», где были собраны лучшие из изве­стных тогда образцов творчества практи­чески всех народов Европы, а также эскимосов Гренландии и индейцев Перу. Впервые в исторической науке Гердер по­ставил вопрос о том, что Библия — такой же продукт народного творчества, как и древнегреческие эпические поэмы, а пото­му и ее следует изучать, применяя научные методы.

Ю. Мёзер и зарождение романтизма. Еще до Французской революции идеология Просвещения наталкивалась на сопротив­ление со стороны не только феодального дворянства, но и цехового бюргерства, свя­занного с отживающим способом произ­водства. Таким ранним представителем бюргерско-собственнической романтиче­ской реакции на идеи Просвещения был юрист и крупный чиновник захолустного вестфальского княжества Оснабрюк Юстус Мёзер (1720—1794). Поскольку в Оснабрюке правил сын английского коро­ля, то Мёзер бывал по служебным делам в Англии, где имел возможность непосред­ственно наблюдать начавшийся промыш­ленный переворот, социальные послед­ствия которого произвели на него отрица­тельное впечатление.

В трехтомной «Истории Оснабрюка» (1765 г.— I том; 1780 г.— II том; послед­ний, III том вышел лишь в 1824 г., через тридцать лет после смерти автора) ⁹ Мёзер в полной мере высказал негативное отно­шение к идее прогрессивного развития общества и единства человечества, кото­рым он противопоставил ставшие краеу­гольными для романтического мировоззре­ния идеи «золотого прошлого» и обособ­ленную национальную историю. Идеалом Мёзера являлся замкнутый сословно-корпоративный строй, оплотом которого до­лжны были быть мелкие хозяева — креп­кий крестьянин-собственник и такой же городской ремесленник. Подобно просвети­телям, Мёзер широко пользовался терми­ном «свобода», но утверждал, что полити­чески свободными и равноправными могут быть члены только тех сословий, которые образованы из собственников.

Работа Мёзера была первой в немецкой науке историей не политического, а соци­ального развития средневековой Герма­нии. В ней автор стремился показать, что основой любого общественного и государ­ственного устройства являются имуще­ственные отношения. Но они интересовали Мёзера не столько в плане их реального социально-экономического содержания, сколько в аспекте их правовых форм, что придавало его трудам специфическую ог­раниченность.

Несмотря на консерватизм Мёзера, за­слугой его является то, что он первым поставил важнейшую для аграрной исто­рии Германии проблему общины-марки, хотя решил ее в совершенно антиисториче­ском ключе. Он не признавал принципиаль­ных различий между родовой общиной древних германцев и соседской общиной раннего средневековья. Важным было и стремление Мёзера писать историю по-но­вому, опираясь лишь на документальные источники и воздерживаясь от всяческого морализирования и резонерства. Только строго эмпирический метод исследования и изложения мог и должен был, по мнению Мёзера, превратить историю в истинную науку.

Главную роль в построениях Мёзера играла апелляция к исторической тради-

⁸ Herder I. G. Zur Philosophie der Geschich-te. В., 1952. Bd. 1. S. 86.

⁹ Moser J. Osnabruckische Geschichte.— Samtliche Werke. В., 1842. Bd. 6—8.

ции, стремление к устойчивости форм про­шлого и их сохранению. В противовес идее коренного переворота общества Мёзер вы­двинул принцип традиционализма, медлен­ного органического развития всех обще­ственных отношений. Эти консервативные идеи Мёзера легли в основу родившейся на рубеже XVIII—XIX вв. романтической историографии.

Гёттингенская школа.С эпохой Просве­щения в Германии тесно связано стремле­ние превратить изучение истории в само­стоятельную научную дисциплину. Цен­тром этих начинаний был Гёттингенский университет, видную роль в котором играл сын неграмотного драгунского унтер-офи­цера, ставший университетским профессо­ром, Иоганн Кристоф Гаттерер(1727— 1799). Его вклад в развитие исторической науки был связан с постановкой задач и организацией исторического исследова­ния, и в меньшей мере с конкретными исследованиями.

В духе немецкого Просвещения Гатте­рер осуждал как деспотический абсолю­тизм, так и республиканские идеи и пола­гал, что правильная форма правления устанавливается путем морального само­воспитания и разумного познания мира. В просвещении нации он видел особо важну задачу всех ученых.

Превращение истории в самостоятель­ную науку Гаттерер связывал с решением четырех задач: 1) точное определение предмета исторического исследования, 2) развитие теории исторического позна­ния, которая была бы адекватна реально­сти, 3) разработка общих методов истори­ческого исследования и 4) создание специализированных исторических учреждений. История, по его убеждению, обязана раскрыть «движущие силы развития» и по­казать «скрытые отношения между дей­ствующими причинами и дальнейшими по­следствиями». Считая, что господствую­щая политико-дипломатическая история не может решить эти задачи, Гаттерер под­черкивал, что историк должен исследовать духовные и материальные основы событий: географию и климат, общественные и поли­тические отношения, торговлю и сельское хозяйство, рост народонаселения, формы веры, искусства и науки, методы и цели ведения войн. Среди методов исследования он выделял два главных: хронологический и синхронный. Первый в его представлении объяснял, как постепенно образуются госу­дарство, нация и культура, второй был нацелен на изучение одновременных сход­ных процессов при широком использовании статистических материалов.

Программа Гаттерера ставила перед исторической наукой его времени совер­шенно новые задачи и далеко опережала достигнутый ею уровень. Поэтому он при­ложил немало усилий, чтобы поднять зна­чение вспомогательных исторических дис­циплин, «которые имеют теснейшее род­ство с историей и оказывают на нее важ­нейшее влияние» ¹⁰. Активность Гаттерера в этой области была огромна: он написал подробные руководства по дипломатике, хронологии, нумизматике, географии и генеалогии.

В 1764 г. Гаттерер основал Историче­ский институт при Гёттингенском универ­ситете, чтобы начать в нем критическое серийное издание работ средневековых не­мецких историков, перевод и публикацию классических произведений историков Гре­ции и Рима, создать кабинеты для изу­чения вспомогательных исторических дис­циплин. Предполагалось также начать издание журнала «Всеобщая истори­ческая библиотека» (Allgemeine Histori-sche Bibliothek) со специальным разде­лом о методах исторической науки и об­ширной критико-библиографической руб­рикой. Но из-за финансовых затруднений и ухудшения личных отношений Гатте­рера с влиятельным гёттингенским историком

¹⁰ Gatterer J. Ch. Handbuch der Univer-salgeschichte. Gottingen, 1761. S. 3.

Шлёцером институт через несколько прекратил свое существование.

Наиболее крупный представитель гётнгенской школы Август Людвиг Шлёцер(1735—1809) вышел из семьи потомственых пасторов и изучал вначале теологию Виттенбергском университете, а затем филологию, ориенталистику, медицину иностранные языки в Гёттингене. После пребывания в Швеции и шести лет работы Российской Академии наук в Петербурге возвратился в Гёттинген. Там в 1769 г. Шлёцер стал профессором филофского факультета и приступил к преподаванию курса политики, куда входили статистика, государственное право и история.