Смута» в России начала XVII столетия. Избрание на царство Михаила Романова

1. Самозванцы на российском престоле.

2. Народные ополчения в борьбе за изгнание иностранных интервентов.

3. Михаил Романов на российском престоле.

Останавливаться в лекции на деталях и конкретных событиях «Смуты» не представляется возможным, да и нет необходимости. Эти события достаточно полно отображены в работах С. Ф. Платонова, И. И. Смирнова,

В. И. Буганова, Р. Г. Скрынникова и др., во всех вузовских учебниках по истории России.

Определим проблемы, которые являются дискуссионными, и постараемся в них разобраться.

а) В литературе высказано мнение, что события «Смуты» можно характеризовать, как “Крестьянская революция” (Н. П Фирсов.), “Крестьянская война”

(В. И. Буганов, Р. Г. Скрынников и др.), “Крестьянское восстание”

(И. И. Смирнов), “Гражданская война” (История России с древнейших времен до конца XVII века. – М.,1997)

б) Проблема хронологических рамок.

в) Появление самозванцев и их роль в событиях «Смуты».

г) Влияние иностранной интервенции на характер внутриполитической борьбы.

д) Роль народных масс и казачества в прекращении войны и установлении мира.

е) Роль и место церкви в годы «Смуты»

То, что «Смута» не была крестьянской революцией, убедительно доказано многими советскими историками. Дело в том, что любая революция ставит перед собой широкомасштабные социально-экономические и политические преобразования в государстве. Этого в годы «Смуты» мы не наблюдаем. Верхи социальной структуры общества раскололись на несколько групп. Романовы

и Шуйские противостоят Годунову. Шуйские – Романовым. Мстиславские – Шуйским. Одни поддерживают, например, царя Василия Шуйского, другие – самозванцев и приглашают на российский трон польского королевича; третьи – князья А. А. Телятевский и Г. П. Шаховский – оказываются в лагере восставших крестьян, холопов и казачества. Средний слой – служилое дворянство: часть выступает на стороне царя В. Шуйского, другая – на стороне самозванцев. Казачество преследует свои цели. Причем донское – свои, а запорожское – свои. Относительно сплоченной силой выступают крестьяне и холопы, которых объединило серьезное ухудшение их социального положения. Вместе с тем мы видим, что крестьяне борются не за изменение существующего строя в целом,

в частности, уничтожение феодальных отношений, а за облегчение налогового гнета. Для них идеальной формой политического правления оставалось самодержавие. Однако на престоле должен находиться законный, Богом избранный государь.

Определение «Смуты» как крестьянское восстание или крестьянская война не вызывают серьезных возражений. Между тем они не раскрывают всю полноту меж – и внутрисоциальных противоречий, не определяют роли иностранного вмешательства во внутренние дела государства.

Таким образом, «Смуту» мы можем характеризовать как гражданскую войну, на ход которой значительное влияние оказало иностранное вмешательство.

В советской исторической литературе началом гражданской войны принято считать выступление в начале лета 1603 г. отрядов восставших холопов под предводительством Хлопка. Однако, на наш взгляд, ближе к истине стоит В. И. Буганов, который в своей работе “Крестьянские войны в России XVII – XVIII вв.” утверждает, что «Голодные “бунты” стали началом первой Крестьянской войны». А. Палицын именно к 1601-1603 гг. относил начало того «смятения во всей Русской земле» или «разбойничества в России», которое продолжалось многие годы после выступлений «разбойников» самого начала столетия. Против «разбойников» уже 5 сентября 1601 года направляются отряды дворян и детей боярских во главе с Г И. Вельяминовым и Н. П. Пушкиным

в район Тулы. В следующем году аналогичные отряды направляются во Владимир и Коломну, Волоколамск и Вязьму, Можайск и Ржев, Медынь и Малоярославец. Затем в Рязанский и Пронский уезды. “Новый летописец” указывает: «на разбойников посылаша многижды… и ничево им можаху сотворити». Хронологически основные события Гражданской войны завершаются в 1613 г. с избранием Михаила Романова на царство. Однако отдельные сражения правительственных войск с выступлениями крестьян, холопов, казаков продолжались и в последующие годы.

Причины появления самозванцев в России не нашли достаточного освещения в исторической литературе. Хотя, по утверждению Р. Г. Скрынникова «самозванство сыграло заметную роль в русской истории XVII – XVIII вв..»

В. О. Ключевский отмечал, что самозванство было порождено смутой. «Оно было удобнейшим выходом из борьбы непримиримых интересов,– писал ученый,– взбудораженных пресечением династии: оно механически, насильственно соединяло под привычной, хотя и поддельной, властью элементы готового распасться общества, между которыми стало невозможно органическое, добровольное соглашение».

Как мы уже говорили, на рубеже XVI – XVII ст. в России на лицо были все социально-экономические и политические противоречия. В такой ситуации прекращение правящей династии, которая «служила венцом в своде государственного здания» (В. Ключевский), разрывался узел, сдерживавший все политические отношения. Тот же В. Ключевский писал: «Пресечение династии есть, конечно, несчастье в истории монархического государства; нигде, однако, оно не сопровождалось такими разрушительными последствиями, как у нас. Погаснет династия, выберут другую и порядок восстанавливается; при этом обыкновенно не появляются самозванцы, или на появившихся не обращают внимания, и они исчезают сами собою. А у нас с легкой руки первого Лжедмитрия самозванство стало хронической болезнью государства: с тех пор чуть не до конца XVIII в. редкое царствование проходило без самозванца…».

Итак, можно отметить, что появлению самозванства в России способствовали российские традиции, бытовой уклад, психология масс.

Историк И. И. Смирнов утверждал, что выступления низов в пользу доброго «царя Дмитрия» служили выражением «царистской» идеологии угнетенных масс, выступавших против феодального гнета. Будучи неспособными сформулировать программу нового политического устройства, выходящую за рамки традиционного монархического строя, угнетенные добивались свержения плохого царя и замены его добрым царем, способным защитить народ от притеснений «лихих бояр» и социальной несправедливости. Лозунг «хорошего царя», по мнению И. И. Смирнова, представлял собой своеобразную крестьянскую утопию.

К. В. Чистов рассматривал самозванство в России как проявление определенных качеств социальной психологии народных масс, ожидавших прихода избавителя. «В истории легенды о Дмитрии, – пишет К. В. Чистов,– вероятно, сыграло свою роль и то обстоятельство, что угличский царевич был сыном Ивана Грозного и мог мыслиться как «природный» продолжатель его борьбы

с боярами, ослабевшей в годы царствования Федора». Действительно, Иван Грозный пролил много крови своих подданных. Его прокляла знать. Вместе

с тем, в глазах народа Иван IV остался грозным, но справедливым царем. Для народа Иван Грозный был не только представителем старой законной династии Ивана Калиты, но и последним царем, при котором масса народа, феодально-зависимые крестьяне не утратили традиционной «воли» – права выхода в Юрьев день. Популярности Грозного, как это и не странно, способствовало и то, что он публично казнил «изменников» бояр, всенародно объявлял их вины и обращался к толпе за одобрением. Иван IV примерно наказывал приказных правителей и судей, обличенных во взятках и мошенничестве. Борис Годунов не смог предотвратить бедствий, которые обрушились на население России, что и придавало особую устойчивость воспоминаниям о благоденствии государства

в прежнее время.

Однако почему же имя Дмитрия всплыло в начале XVII ст., когда, согласно официальной версии, изложенной следственной комиссией, которую возглавлял боярин Василий Шуйский в 1591 г., царевич Дмитрий погиб, упав на нож во время приступа эпилепсии? Действительно, смерть царевича Дмитрия вызвала в тот год многочисленные толки в народе. Однако в Москве правил законный царь Федор, и династический вопрос никого не занимал. Кроме того, еще до смерти Дмитрия его имя правительство запретило упоминать в молитвах о здравии членов царской семьи, поскольку Дмитрий был рожден от шестого брака царя Ивана и, по тогдашним представлениям, считался незаконнорожденным. Только со смертью Федора и критическим положением в государстве

в провинции стал распространяться слух о живом царевиче. Так народные толки и ожидания возможных перемен к лучшему создали почву для появления самозванца и признания его законным царем. Путивляне, например, заявляли, что готовы служить доброму «царевичу» с оружием в руках: «Пойдем мы с тобой все своими головами». Торговые люди, по словам летописцев, откликнулись на призыв о добровольном пожертвовании средств. Некоторые якобы принесли по сто и даже по тысяче рублей.

Меньшему объяснению поддаются поведение и позиция Василия Шуйского и инокини Марфы (Марии Нагой, материи царевича Дмитрия), которые при встрече с Лжедмитрием I признали в нем истинного сына Ивана Грозного. Трудно объяснить и решение Боярской думы принести присягу Лжедмитрию. Хотя кое-что нам проясняет автор русского “Хронографа”: «…бояре и всяких чинов люди крест ему целовали, иные волею и иные неволею, бояся смертного убойства». Их переход на сторону Лжедмитрия позволял устранить своих противников, сторонников Годуновых, и получить высокие должности при новом государе. Уже в Серпухове, где находился в начале июня Лжедмитрий, дворовыми воеводами при нем числятся князь И. В. Голицын и М. Г. Салтыков; ближними людьми – боярин князь В. М. Мосальский и окольничий князь

Г. Б. Долгорукий, главными боярами в полках – князь В. В. Голицын, его родня – князь И. Г. Куракин, Ф. И. Шереметев, князь Б. П. Татев, князь Б. М. Лыков. На встречу к нему спешили князь Ф. И. Мстиславский, князь Д. И. Шуйский, стольники, стряпчие, дворяне, дьяки и столичные купцы – гости.

8 июня 1605 г. Лжедмитрий I поспешил известить страну о своем восшествии на престол, отмечая в грамотах, что его «узнали» как законного государя московский патриарх, весь освященный собор, дума и прочие чины. Дальнейшие события изобилуют множеством интриг. Здесь – суд над боярами и дворянами, казни и помилования. Устранение с патриаршества, а затем восстановление Иова. Избрание новым патриархом рязанского архиепископа Игнатия. Конфискация и раздача имений. Удовлетворение требований наемников, а затем их изгнание из Москвы. И наконец, акт коронации. Лжедмитрий I старался внушить всем мысль, что его венчание означает возрождение законной династии. Поэтому он приказал короновать себя дважды: один раз в Успенском соборе, а другой – у гробов «предков» в Архангельском соборе, где архиепископ Арсений возложил на голову Лжедмитрия шапку Мономаха. Однако правление его было недолгим. 17 мая 1606 г. в результате восстания, подготовленного боярами во главе с Василием Шуйским, Лжедмитрий I был убит. Несколько дней спустя сожжен, а пепел выстрелен из пушки.

19 мая 1606 г. российским царем был провозглашен представитель из рода Рюриковичей – Василий Иванович Шуйский, великий мастер политической интриги, который не обладал ни большим политическим умом, ни твердым характером. Василий Шуйский при вступлении на престол пообещал ничего не делать без совета с боярами. В то же время он не пожаловал ни одного боярского чина при вступлении на престол, а, напротив, начал сводить личные счеты. Дворецкий, князь Рубец-Мосальский, был отстранен от должности и отправлен воеводой в Корелу; Михаила Нагого лишили звания конюшего; Афанасия Власьева, думного дьяка, сослали воеводой в Уфу; бояр Михаила Салтыкова

и Богдана Бельского отправили первого – воеводой в Ивангород, второго –

в Казань. Стремясь укрепить свое положение в провинции, Шуйский провел массовую замену воевод по городам. Проводя эти мероприятия, он преследовал следующие цели: во-первых, отзыв ненадежных воевод из южных и северных городов, поддерживавших Лжедмитрия, и, во-вторых, удаление из Москвы представителей знати, находившихся в оппозиции. Действия В. И. Шуйского вызвали недовольство как в среде бояр, так и на окраинах государства, привели к новому мощному народному движению, которое возглавил Иван Исаевич Болотников.

Болотников служил боевым холопом у князя Телятевского, от которого бежал

к казакам. Был атаманом волжской вольницы, попал в плен к татарам, которые продали его в рабство в Турцию. Став гребцом на галерах, он участвовал в морских сражениях, во время одного из них был освобожден итальянцами. Затем он побывал в Венеции, Германии, Польше, откуда прибыл в Путивль. К моменту его появления движение народа охватило всю Северскую землю. Здесь сосредоточились отряды, поддерживавшие Лжедмитрия I. Когда на престол взошел В. Шуйский, путивляне вызвали с Дона казаков и вместе с ними составили костяк повстанческой армии. Она избрала одним из своих руководителей Ивана Болотникова.

Движение Болотникова (1606-1607 гг.) исследователи считают апогеем гражданской войны. Действительно, на этом этапе мы наблюдаем радость побед и горечь поражений противоборствующих сторон. Замечаем талант и бездарность военачальников, храбрость и героизм простых воинов. Однако главным, без сомнения, стало взрывное расширение территории, где шло вооруженное противостояние двух лагерей. Более половины территории европейской части России было охвачено гражданской войной. Она распространилась на стратегически значимые области – Центр, Среднее Поволжье, западные регионы.

Однако, как и раньше, боязнь перед народным «бунтом» заставила привилегированные сословия на время отложить свои противоречия, объединиться вокруг правительства и подавить мощное движение народа под предводительством Ивана Исаевича Болотникова.

С конца 1607 г. завязывается новая интрига Смуты. На политической арене появляется новый самозванец – Лжедмитрий II. (Личность этого авантюриста точно не установлена. Существует предположение, что он происходил из русских. Был сыном попа. Стал бродячим учителем.)

Как и первого самозванца, его поддерживают наемники, часть московского боярства, дворянства, Донское и Запорожское казачество, крестьяне и холопы. Все междуречье Оки и Волги признавало власть тушинского царя. От его имени распоряжались в Астрахани, Свияжске, Арзамасе. Тушинские отряды проникли в Заволжье. Лжедмитрию присягнул Псков. Лжедмитрий II, как и его предшественник, обещает различным сословиям вольности и привилегии. Он женится на Марине Мнишек. (Второй раз на собственной жене?)

В то же время его пребывание в России характеризуется и некоторыми отличительными чертами. Во-первых, Лжедмитрию II не удалось захватить Москву и центром его двора становится подмосковное село Тушино. В России установилось два правительственных центра с однотипными органами управления, в которых порой заседали представители одних и тех же боярских родов. Так, в боярской думе самозванца заседали Рюриковичи – князья Засекины, Сицкие, Мосальские, Долгоруковы; Гедиминовичи – князья Трубецкие; аристократы с Северного Кавказа – князья Черкасские; старомосковские бояре – Салтыковы, Плещеевы. Ему служил Касимовский хан. С осени 1608 г. здесь находился митрополит Филарет, который вскоре получит сан патриарха. Во-вторых, в эти годы стал четче ощущаться водораздел между боярством и служилым дворянством, между центром и окраинами. Причем сила и мощь окраин в развитии бурных событий постоянно возрастала. В-третьих, заметная активизация действий иностранных отрядов. В-четвертых, стали остро ощущаться тяготы потерь как в экономике, так и в людских силах в предшествующие годы. В конечном счете, все это и приведет к падению Лжедмитрия II.

Мы знаем, какую роль в жизни русских людей играла церковь. В этой связи вполне правомерен вопрос. Какова позиция церкви в бурных событиях «Смуты»? И почему церковь не предотвратила «Смуту»?

В России после смерти митрополитов Макария и Филиппа не оказалось достойного преемника на митрополичьей кафедре. Митрополита, который мог бы смело противоречить царю и высказывать свое собственное мнение.

Учреждение в 1589 г. в России патриаршества и избрание первого патриарха при активном участии Бориса Годунова не изменило положения. Патриарх становился послушной игрушкой в руках государей. Со смертью Бориса

и вступлением в Москву Лжедмитрия I его активно поддержал рязанский епископ, грек по происхождению, Игнатий. Патриарха Иова сместили с престола, заточили в Успенском монастыре в Старице, где некогда он начал карьеру в качестве игумена опричной обители, а Игнатий получил сан патриарха. Новый патриарх не возражал против изъятия денежных средств у церкви на содержание окружения Лжедмитрия. Новый царь, например, безвозмездно взял у Иосифа-Волоколамского монастыря 3 тысячи рублей, у Кирилло-Белозерского –

5 тысяч, а у Троице-Сергиева, сразу 30 тысяч рублей. Спокойно смотрел патриарх и на то, что ближайшими советниками Лжедмитрия стали протестанты – братья Бучинские. На требование казанского архиепископа Гермогена вторично крестить польскую «девку» Марину Мнишек, патриарх согласился ограничиться церемонией миропомазания, которая должна была сойти за отречение от католичества. Лжедмитрию удалось присмирить церковную оппозицию, но не надолго. Духовенство тайно поддерживало боярскую агитацию против самозванца. И как только самозванец был убит, Боярская дума низложила Игнатия, обвинив его в пособничестве католикам. Грека с позором свели с патриаршего двора и заточили в Чудов монастырь.

После избрания на трон Василия Шуйского власти нарекли на патриаршество Филарета (Федора) Романова.

Противник Бориса Годунова, Федор Никитич был пострижен в монахи в 1600 г. и пробыл в заточении до воцарения Лжедмитрия I. От самозванца он получил сан митрополита Ростовского.

Однако Василий Шуйский видел в Филарете сильного соперника и постарался от него избавиться. Его обвинили в причастности к составлению «подметных писем», в которых говорилось о том, что царевич Дмитрий жив,

и свели с патриаршего двора.

Вместе с тем Смута ширилась и церкви нужен был авторитетный руководитель, который мог бы твердой рукой повести за собой разбредшуюся паству. Выбор пал на казанского митрополита Гермогена.

Ровесник царя Ивана Грозного, Гермоген пережил четырех царей, из которых, по крайней мере, двое побаивались прямого и несговорчивого пастыря. Гермоген один не побоялся открыто осудить брак Лжедмитрия I с католичкой Мариной Мнишек. Ко времени занятия патриаршего престола Гермогену исполнилось 75 лет, и он достиг, по тогдашним понятиям, глубокой старости. В молодости Гермоген пребывал «в казаках донских». Сан священника принял в 50 лет и стал попом одной из казанских церквей. В 60 лет стал казанским митрополитом. Активно насаждал православие в инородческом Казанском крае. По словам современников, Гермоген был речист – «словесен

И хитроречив, но не сладкогласен», «нравом груб», «прикрут в словесах и воззрениях». Вообще же патриарх был человеком дела, вспыльчивым, властным и резким. К врагам он относился без всякого милосердия.

Гермоген поддержал политику Василия Шуйского. И это вполне понятно. Под Москвой находилось войско И. Болотникова. В Белоруссии появился новый самозванец, который быстро набирал силы и подошел к Москве. Здесь, как мы уже говорили, появилась новая столица. В этой ситуации Гермоген выступал как патриот своей страны. Он старался сгладить противоречия внутри господствующей верхушки, понимая, что для России опаснее всенародное выступление и иностранное вмешательство. Подтверждением этому может служить возвращение Филарету после развала тушинского лагеря ростовской епархии и сана митрополита и неоднократные его проклятия в адрес черни, которая поддерживала самозванцев. Недоверие патриарха, например,

к земскому ополчению было столь велико, что однажды он сказал молодому князю Ивану Хворостинину: «Говорят на меня враждотворцы наши, будто

я поднимаю ратных и вооружаю ополчение странного сего и не единоверного воинства. Одна у меня ко всем речь: облекайтесь в пост и молитву». В то же время трудно однозначно оценить позицию Гермогена по отношению к иностранцам. С одной стороны, он яростно противится вступлению иноземных войск в Москву, уступкам со стороны «семибоярщины» польскому королю.

С другой, патриарх благодарит короля Сигизмунда III за готовность отпустить на московское царство королевича Владислава, ибо русские без него, «как овцы без пастыря», и рекомендует без промедления принести ему присягу. Правда, при этом Гермоген требовал, чтобы Владислав принял православие.

Беспредельное хозяйничанье в Москве польских отрядов Гонсевского

в годы правления «семибоярщины» вызывало бурный протест патриарха. Он настоятельно требовал их изгнания из столицы. Однако среди клира нашлись сторонники польского короля, которые написали донос на Гермогена, в котором указывалось, что глава церкви «священником в Москве повелевал, щтоб сынов своих духовных против вас… в гнев и ярость приводили», что патриарх против польских отрядов «учал смуту и кровь заводить» на Москве. Гонсевский приказал изгнать патриарха с патриаршего двора. (Лишить сана мог только церковный собор.) При изгнании Гермогена с него содрали святительские одежды и в простом монашеском платье отвезли на подворье Кирилло-Белозерского монастыря, приставив к нему стражу из 30 стрельцов. В монастыре старец оставался непреклонным. Он отверг все притязания поляков и предательские предложения «семибоярщины».

В то же время в условиях нараставшей усталости и хаоса земские люди все чаще обращали свои взоры в сторону непреклонного патриарха Гермогена. Многим он казался единственным деятелем, способным предотвратить новый взрыв междоусобиц и примирить враждующие стороны во имя сохранения независимости Русского государства. В первой половине августа 1611 г. Гермоген составил и отослал в Нижний Новгород грамоту, которая стала своего рода патриаршим завещанием. В ней патриарх заклинал нижегородцев не терять время и обратиться к владыкам Казани, Рязани, Вологды и других городов

с просьбой написать учительные грамоты «в полки к боярам да и казацкому войску, чтобы они стояли крепко о вере, и бояром бы говорили (и) атаманем бестрашно, чтоб они отнюдь на царство… (иностранцев) не благословляли».

Призыв патриарха был услышан в Нижнем Новгороде. Здесь стало собираться второе ополчение, что встревожило польское командование. Гонсевский потребовал от патриарха, чтобы тот задержал наступление нижегородского ополчения на Москву. «Литовские ж люди, – отмечает московский летописец,– слышаху на Москве, что собрание в Нижнем ратным людем, и посылаху к патриарху, чтобы он писал, чтоб не ходили под Московское государство». Однако Гермоген «рече им: да будут те благословени, которые идут на очищение Московского государства, а вы, окаянные московские изменники, будете прокляты». В ответ на это патриарха перевели в подземную тюрьму Чудова монастыря, где он и принял смерть. Как видим, в споре о путях освобождения страны и прекращении «Смуты» московские бояре оказались сильнее патриарха.

Несколько слов следует сказать об участии в «Смуте» казачества. Польский дворянин М. Марховецкий, автор “Истории Московской войны”, сообщает, что всего, например, в войске Лжедмитрия II было 30 тысяч украинских казаков и 15 тысяч донских. Безвестный автор “Плача о пленении и о конечном разорении превысокого и пресветлейшего Московского государства” подчеркивает, что после пожара в Москве 19 марта 1611 г. одним из предводителей ополчения стал безродный боярин Лжедмитрия II Иван Заруцкий, с которым пришли под Москву «вольные» казаки. Таким образом, факт участия казачества в событиях начала века не вызывает сомнения.

В исторической литературе утвердилось мнение, что казаки являлись союзниками крестьянства и их цели были едины. Действительно, на протяжении ряда лет эта сословная группа наиболее активно и последовательно поддерживала лозунги «поставления» на престол «законного» и «доброго» «царя Дмитрия», его сына «царевича» Ивана Дмитриевича, а также физического уничтожения их противников, которые у казаков прежде всего ассоциировались с верхами русского общества – «злыми» боярами, виновными и в заговорах против «Дмитрия Ивановича», и в преследованиях казаков, и в сотрудничестве с иностранными интервентами. Вместе с тем казачество преследовало прежде всего свои собственные, в отличие от крестьян, цели: увеличение и регулярной выплаты жалованья, предоставление богатых территорий, сохранение и закрепление казацких вольностей и привилегий, улучшение своего сословного положения. Но и этого они не могли добиться, поскольку даже в 1611-1612 гг. под Москвой у казаков не было общевойсковой организации, между ними сохранялись различия, связанные с происхождением и принадлежностью к одному из полков. Кроме того, Донские и Запорожские казаки преследовали различные цели. Вместе с тем следует признать, что это была достаточно организованная, хорошо обученная военная сила. Участие этой силы на той или иной стороне гарантировало определенный успех. Это мы видим и при походах Лжедмитрия I

и Лжедмитрия II, и войск Ивана Болотникова, и первого, и второго ополчения. Их голос не последнюю роль сыграл и при выборе нового российского царя.

Более четко в ходе «Смуты» прослеживаются цели и задачи иностранных государств. Это позволило советской историографии события «Смуты» рассматривать в органической или чисто событийной связи с интервенцией Речи Посполитой и Швеции. Сразу подчеркнем, что наличие на территории России иностранных отрядов, осложняло меж – и внутрисоциальную борьбу. В то же время присутствие иностранцев на территории России, их грабежи и бесчинства стали той отправной точкой, которая привела к единению всех социальных сил и прекращению «Смуты».

Действительно, клубок международных противоречий зародился сразу после Ливонской войны, результатами которой остались недовольными её участники: Россия, Польша, Швеция. Усугубили международное положение России и просчеты отечественных дипломатов, в результате чего страна осталась без явных и влиятельных союзников. С началом гражданской войны в России открывалась перспектива беспрепятственного вмешательства в её внутренние дела. Вот почему появление самозванца в Польше, его тайный переход в католичество и обещания ключевым фигурам то, чего они хотели, были восприняты там как должное. А обещал самозванец многое. Польскому королю – пограничные области России и активное участие в войне против Швеции. Ю. Мнишеку

и его 16-летней дочери Марине – богатства кремлевской казны и уплаты всех долгов будущего тестя; папе римскому – свободу католического вероисповедания и свободу действий в России ордена иезуитов, участие в антиосманском союзе. В итоге он получил политическую и моральную поддержку. Воеводе Мнишику удалось собрать под знамена московского царевича около 2 тысяч наемников – конницы и пехоты.

Второй этап связан с именем второго самозванца. В начале 1607 г. Лжедмитрий II появился в Стародубе. К этому времени, поскольку ни польский король, ни его магнаты не участвовали в подготовке нового самозванца, некоторые покровители из белорусской шляхты успели всего набрать для него отряд в 700 наемников. И уже в России его отряды пополнились новыми наемниками– поляками, которых возглавляли Ружинский, Лисовский и др. предводители крупных, средних и мелких отрядов, и русскими, по преимуществу из отрядов Болотникова. В целом рать насчитывала от 20 до 30 тысяч человек. Важнейшие военные решения принимались верхушкой польско-литовских наемников. Первоначально главенствовал гетман Ружинский, а затем и Я. П. Сапега, который привел с собой в Россию корпус из 7 тысяч человек. Именно Ян Сапега возглавил все действия польских отрядов в центре страны и с конца сентября 1608 г. осадил Троице-Сергиев монастырь. Осада длилась 16 месяцев.

Как мы отмечали выше, веря в доброго царя, народ ждал начала счастливого царства, но обещанные государем мир и благоденствие не наступали. Тушинское войско вместе с наемниками безжалостно грабило и жгло деревни.

В стране нарастал протест против тушинцев. Однако царь Василий Шуйский не верил в силу народа и искал иноземной поддержки. 28 февраля 1609 г. в Выборге Россия подписывает договор со Швецией. Шведы давали 7 тысяч наемников, а взамен получали крепость Корелу с уездом. Весной войска наемников, которые возглавлял Я. Делагарди, стали прибывать в Новгород, а в мае объединенные отряды русских и наемников под предводительством талантливого полководца Михаила Скопина-Шуйского, племянника Василия Шуйского, двинулись к столице. Одновременно со Среднего Поволжья им навстречу выступили войска Ф. И. Шереметева.

Необходимо отметить, что заключение союза со Швецией было серьезной политической ошибкой России. Шведская помощь принесла мало пользы, но ввод иностранных войск в Россию дал возможность шведам в скором времени захватить Новгород. В июле 1611 г. воеводы, митрополит и «лучшие люди» Новгорода объявили о создании Новгородского государства и подписали со шведами договор об избрании царем сына Карла IX. Их решение дорого обошлось России: одна за другой перешли в руки шведов неприступные крепости, прикрывавшие северные рубежи страны.

Действия шведских войск и русских отрядов привели к тому, что владения «Тушинского вора» начали стремительно сокращаться. Были освобождены многие города, снята осада Троице-Сергиева монастыря. Хотя военное положение России в 1609 г. оставалось крайне тяжелым. Царь Василий Шуйский был заперт в столице. Король Сигизмунд III и его окружение сочли такую ситуацию благоприятной для открытой интервенции против России. Найти подходящий повод не составило труда – им послужило русско-шведское сближение. Сигизмунд III претендовал на шведский престол, а короля Карла IX рассматривал как узурпатора. Кроме того, польский король вынашивал планы грандиозных завоеваний в России. Его сторонники выдвинули идею крестового похода на восток и колонизации русских земель. В 1609 г. в Вильно увидела свет брошюра, в которой Россия сравнивалась с Америкой и её необходимо завоевать так же, как испанцы завоевали ацтеков. В брошюре подчеркивалось, что завоевать Россию будет нетрудно, ибо русские якобы ничем не лучше в военном плане туземцев Америки.

Осенью 1609 г. королевская армия пересекла русскую границу и подошла к Смоленску. Внезапного удара по городу-крепости не получилось. Небольшой гарнизон, в 5400 человек, население города и окрестных сел решили стойко защищать свой город. Трехдневный штурм крепости почти 50–тысячным польским войском закончился безрезультатно. Началась 20–месячная осада Смоленска. К Смоленску потянулись иностранные наемники из Тушино. Ситуация

в тушинском лагере круто менялась. В конце декабря 1609 г. Лжедмитрий II бежит в Калугу. Тушинский лагерь распался. Основная масса польских наемников уходит под Смоленск к королю. В это же время патриарх Филарет вступил в переговоры с интервентами. Его посланцы в лагере под Смоленском заключают с королевскими чиновниками соглашение о передаче русского трона сыну Сигизмунда III Владиславу.

Михаил Скопин-Шуйский собирался выступить на выручку к Смоленску, но внезапно весной 1610 г. умер. (Предполагают, что Михаил был отравлен по приказу своего дяди Василия Шуйского.) Войско, которое возглавил брат царя – Дмитрий Шуйский, было разгромлено. После этих событий Василия Шуйского свергли с престола и постригли в монахи. В официальном извещении о низложении царя Василия мы читаем: «Государя царя и великого князя Василия Ивановича всея Русии на Московском государстве не любят… и служити ему не хотят, и кровь крестьянская межусобная льется многое время». Поэтому царь отрекся от престола «по челобитью всех людей». До избрания нового царя, решено было «выбрати государя всю землею, сослався со всеми городы», т. е. его изберет Земский собор, страной правили семь бояр (семибоярщина) во главе с Федором Мстиславским. Бояре направили под Смоленск делегацию в несколько сот человек во главе с Филаретом и боярином В. В. Голицыным просить на русский престол королевича. Они считали, что «лучше государю служить, нежели от холопов своих побитыми быть». Московский посад не поддержал договора с поляками, и бояре, опасаясь бунта, решили впустить поляков в Кремль. Дело запуталось окончательно, когда Сигизмунд не отпустил Владислава в Москву, намереваясь то ли победить москвичей силой оружия, то ли самостоятельно править Россией от имени сына.

В сентябре польские войска заняли Москву. Управление в городе полностью перешло в руки гетмана Гонсевского. Польские отряды проводили военные реквизиции и поборы. Содержание польских войск в Москве было возложено на провинции, где и так свирепствовали польские фуражиры. «Наши,– писал один польский ротмистр,– ни в чем не зная меры, не довольствовались миролюбием москвитян и самовольно брали у них всё, что кому нравилось, силою отнимая жен и дочерей». Интервенты не давали ходить к заутрене не только мирянам, но и священникам. Чтобы обеспечить безопасное продвижение по улицам польских войск, в городе сломали все решетки, которыми на ночь запирались дворы и улицы. Москвичам запрещалось ходить с саблями.

Иностранный гнет не устраивал ни крестьянство, ни посадских людей, ни дворянские круги. В стране, несмотря на сохраняющиеся социальные противоречия, вызревала общая идея сохранения государства, православия, русской династии, изгнания из страны иностранцев. Почти в 20 городах страны были сформированы отряды ополченцев, которые двинулись на Москву, но освободить её не смогли. Польский гарнизон успел подавить восстание москвичей

и поджечь Китай-город. Помешало освободить Москву и разногласие между руководителями ополчения П. П. Ляпуновым и И. М. Заруцким. Первый возглавлял дворянство, второй – казачество.

Конфликт Ляпунова с казаками наглядно проявил глубину социальной розни казачества и дворянства. Дело в том, что по инициативе Ляпунова 30 июня 1611 г. был принят «Приговор всей земли», который в общих чертах предусматривал будущее устройство России. Этот приговор носил ярко выраженный дворянский, крепостнический характер, направленный против казаков: они не имели в будущем права занимать какие бы то ни было государственные должности. Казачьи атаманы, которые до Смуты были уже казаками, могли стать помещиками. Вместе с тем крестьяне и холопы должны были вернуться в крепостную неволю: «а по сыску крестьян и людей отдавать назад старым помещикам». Этот приговор вызвал негодование в казачьей части ополчения. Оно усилилось и тем, что дворяне стали жестоко расправляться с казаками; например, под Москвой они утопили 28 казаков. Казаки позвали к себе на «круг» П. Ляпунова и убили его. Многие дворяне и служилые покинули совместный лагерь. Первое ополчение распалось.

В этот период активизировали свои наступательные действия поляки

и шведы. Пал Смоленск. В Новгороде хозяйничали шведы. В Пскове, Путивле, Казани, Арзамасе и ряде других городов установилась собственная власть. Страна стояла на грани территориального распада и политического разложения.

В этой мрачной обстановке народные стремления к освобождению от иноземных захватчиков ярче всех выразил один из руководителей нижегородского посада Кузьма Минин. Осенью 1611 г. он обратился к посадским людям

с призывом создать ополчение для освобождения Москвы.

Кузьма Минин был «муж родом не славен, но смыслом мудр, смышлен и язычен». Его честность и справедливость, большой организаторский талант, страстный патриотизм, горячая ненависть к захватчикам вызывали уважение у нижегородцев. Минин отдал на нужды ополчения не только «всю казну», но и серебряные и золотые оклады с икон и драгоценности своей жены. «То же и вы все сдавайте»,– обратился он