Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


Преступные намерения




Субъективные намерения или состояние сознания обвиняемого пре­ступника рассматриваются повсюду в уголовном праве. Это представ­ляет загадку для экономиста. Можно прочитать десятки книг по экономике и не встретить ни одного упоминания о субъективных намерениях. На самом деле концепция намерения в уголовном праве выполняет ряд экономических функций. Здесь мы обсудим три: 1) вы­явление факта чисто принудительного трансферта, 2) оценку вероят­ности ареста и осуждения и 3) выяснение того, будет ли уголовная санкция эффективным (оправданным с точки зрения издержек) сред­ством контроля за нежелательным поведением. Еще одна функция будет обсуждаться в п. 7.5.

Если я по рассеянности забираю из ресторана домой зонт, кото­рый считаю своим (а он моим не является), я не являюсь вором. Но если я знаю, что зонт чужой, и все равно беру его, я — вор. Экономи­ческое различие заключается в том, что в первом случае, поскольку я должен тратить ресурсы, чтобы не забрать зонт, и вероятность того, что я возьму не тот зонт, низка, расхождение между В и PL в формуле Хэнда невелико, а риск чрезмерного сдерживания посредством уго­ловного наказания велик. Во втором же случае, когда я трачу ресур­сы на то, чтобы взять чужой зонт (возможно, я шел в ресторан с единственной целью украсть зонт), В отрицательно и Р высока (см. п. 6.15). Проблема заключается в том, что внешне действия, соверша­емые в этих двух трансакциях, выглядят одинаково и основное разли­чие заключается в состоянии сознания, с которым они совершают-

22 См. United States v. Hollings worth, 27 F.3d 1196 (7th Cir. 1994) (en

bane).

Уголовное право

ся.23 Разумеется, мы должны проявлять осторожность и отличать на­мерение от осведомленности. Иначе мы могли бы попасть в ловушку, думая, что менеджеры железнодорожной компании являются убий­цами, поскольку они знают достаточно точно, что эксплуатация их поездов вызовет гибель определенного количества людей на перекре­стках железнодорожных путей в течение данного года. Они знают об этом, но они не получают никакой выгоды от этих смертей. Они получают выгоду только от экономии ресурсов, необходимых для предотвращения этих смертей, и выгоды, как социальные, так и част­ные, могут превосходить издержки. Преступное же намерение подра­зумевает стремление к получению определенного (запрещенного) объек­та путем инвестирования ресурсов в его приобретение.

Хотя мы и сократили бы издержки расследования уголовных дел, если бы не беспокоились о разделении между чисто принудитель­ным трансфертом и несчастным случаем, который он внешне напо­минает, результатом могло бы быть чрезмерное количество уголовных наказаний, приводящее к значительным социальным издержкам воз­держания от таких законных видов деятельности, как помещение зонтов в гардеробные комнаты ресторанов. Хотя иногда грань размы­вается. Известным примером является изнасилование малолетних. Девушка может выглядеть как 16-летняя (предположим, это возраст, начиная с которого допускается согласие на сексуальную связь), но в том случае, если она моложе, вполне понятная ошибка не освободит мужчину от ответственности. Другим примером является убийство при уголовном преступлении: если смерть происходит во время со­вершения опасного преступления не по вине преступника, он все рав­но несет ответственность как убийца. В этих и других примерах мы не заботимся о том, чтобы сдерживать деятельность, граничащую с деятельностью, против которой направлено основное уголовное пре­следование; иными словами, мы не считаем уклонение от этой дея­тельности социальными издержками, и потому выгодно сократить издержки судебного преследования путем устранения проблемы на­мерения. Мужчина может избежать ответственности за изнасилова­ние малолетних, если будет держаться подальше от молодых девушек, а грабитель может избежать ответственности за убийство при уголов­ном преступлении, если не будет грабить или не будет брать с собой оружие. В сущности, мы вводим степень строгой ответственности в уголовное право, когда, как в гражданском праве, изменение объемов деятельности является эффективным методом предотвращения соци­альных издержек (см. п. 6.5).

23 Но состояние сознания (если только преступник не сознается в своей виновности или не делает других невыгодных для себя признаний) должно выводиться и из внешних действий. Не является ли тогда термин «намере­ние» простым эквивалентом высокого отношения PL к В? (См. п. 6.15.)

Преступные намерения

аа Для того чтобы проиллюстрировать вторую функцию намерения в уголовном праве, рассмотрим тот факт, что преднамеренное убий­ство наказывается более строго, чем убийство, совершенное в припад­ке гнева. Индивид, планирующий убийство, скорее всего планирует и свой уход от ответственности. Убийство, совершаемое в порыве стра­сти, скорее всего происходит в обстоятельствах, в которых его сокры­тие не может быть ни задумано, ни осуществлено. Таким образом, р (вероятность ареста и осуждения) в нашей формуле D = L/p в пер­вом случае ниже, а это подразумевает, что наказание должно быть более суровым.

Следует отметить, что термин «намерение» в этом примере ис­пользуется в ином смысле, нежели в предыдущих (или, возможно, термин «преднамеренность» (premeditation) следует понимать как означающий нечто отличное от обычного преступного намерения). Намерение, которое рассматривается при определении того, наказы­вать ли сознательного убийцу строже, чем импульсивного, называет­ся «обдумыванием целей». Намерение, которое рассматривается при определении наказания человека, взявшего мой зонт, состоит просто в знании человеком фактов, делающих этот акт принудительным трансфертом.24 Если он имеет это знание, он преступник. Больше ничего не нужно, чтобы определить данный акт как принудительный транс­ферт благосостояния, даже если он решил взять зонт в последний момент. (Железнодорожная компания в моем примере также знает обо всех фактах, но эти факты не позволяют выявить принудитель­ный трансферт в соответствующем смысле.) Импульсивный убийца наказывается именно как убийца, хотя и не так строго, как совершив­ший преднамеренное убийство.

Как может показаться, существует и другой довод в пользу ме­нее строгого наказания импульсивных преступлений, чем обдуман­ных: импульсивный преступник в меньшей степени подвержен сдер­живанию. Поэтому наказание менее действенно и имеет меньшую ценность, а стало быть, общество должно покупать меньшее его коли­чество. Первоначальная предпосылка более убедительна, чем после­днее заключение. Преступник, который достаточно осторожен, чтобы спланировать свое преступление заранее, с большей вероятностью оценит все связанные с ним издержки и выгоды, включая ожидаемые издержки наказания. Однако тот факт, что данное увеличение нака­заний будет сдерживать импульсивного преступника в меньшей сте­пени, чем обдумывающего свои действия, на самом деле может ука­зывать на необходимость более сурового наказания для первого. Пред­положим, 20-летнего срока заключения достаточно, чтобы сдержать почти все наемные убийства, но для достижения такого же сдержива-

24 Это разделение подчеркивается в работе Jeffrey S. Parker. The Economics of Mens Rea, 79 Va. L. Rev. 741 (1993).

Уголовное право

ния импульсивных убийц необходим 30-летний срок. Введение до­полнительного срока связано со значительными издержками, но если эти издержки меньше социальных выгод от дополнительного сдержи­вания, то они могут быть хорошими инвестициями. Не стоит забы­вать также о превентивном эффекте тюремного заключения. Тот факт, что некоторых преступников нельзя эффективно сдержать, говорит в пользу большего акцентирования их изоляции, что подразумевает длительные сроки заключения.25

Конфликт между сдерживанием и предотвращением как целя­ми уголовных санкций является наиболее острым в отношении освобождения от ответственности на основе невменяемости. Если человек невменяем либо в том смысле, что он не знает о преступ­ности своих действий (он убивает человека, думая, что это кролик), либо в том смысле, что не может контролировать свои действия (он слышит голоса, которые, по его мнению, принадлежат божеству, повелевающему ему убивать людей), он не будет подвержен сдержи­вающему влиянию угрозы уголовного наказания. Таким образом, если бы сдерживание было единственной целью криминальных санкций, то было бы очевидно, что подобные люди не должны на­казываться как преступники.26 Ресурсы, употребляемые на их нака­зание (включая отрицательную полезность наказания для самого «преступника»), тратились бы впустую с социальной точки зрения, поскольку не производилось бы дополнительного сдерживания. На самом деле это преувеличение: существование освобождения от ответственности по невменяемости привлекает ресурсы в доказа­тельство и опровержение доказательства невменяемости, и сдержива­ние ухудшается до той степени, в какой либо преступники успеш­но симулируют невменяемость, либо сокращение (неважно, по ка­кой причине) числа наказанных уменьшает сдерживающий сигнал, порождаемый наказанием. Но это лишь одна сторона проблемы. Как только в игру вступает превентивная цель, становится намного менее очевидной необходимость существования освобождения от ответственности по невменяемости, которое повышает издержки расследования уголовных дел без по меньшей мере сокращения потребности в изоляции подсудимого. Однако клеймящий эффект уголовного наказания должен был бы уменьшиться, если класс не

25 Однако можете ли вы сказать, почему это означает, что относитель­ные издержки наказания обдумывающих свои действия по сравнению с из­держками наказания импульсивных преступников будут еще больше, чем соотношение сроков заключения для этих двух типов преступников?

26 Справедлив ли этот тезис, если освобождение от ответственности по невменяемости требует лишь, чтобы преступление ответчика было продук­том его невменяемости (см. правило Дюрхема) в том смысле, что, если бы не его невменяемость, он не совершил бы это преступление?

Преступные намерения

поддающихся сдерживанию мог бы подвергаться наказанию. (По­чему? И почему это наблюдение не противоречит сохранению неко­торых элементов строгой ответственности в уголовном праве?) Это является доводом в пользу использования гражданского, а не уго­ловного права для изоляции уголовно опасных невменяемых.

В гражданском праве невменяемость редко признается как фак­тор, освобождающий от ответственности. Обычно состояние созна­ния ответчика с меньшей вероятностью рассматривается как спо­собствующее снятию или смягчению гражданской ответственности, чем уголовной. Уголовные санкции являются более дорогостоящи­ми, чем гражданские (почему?), и это изменяет соотношение между издержками выяснения фактов и издержками наложения санкции за пределами ее сферы действия. Таким образом, при гражданском правонарушении — нарушении границ владений — от ответствен­ности не освобождает тот факт, что виновник не знал и не мог с разумными издержками узнать, что нарушил границы владений истца, но при соответствующем уголовном правонарушении — осво­бождает. Поскольку санкции за неумышленное причинение ущерба путем нарушения границ владений менее строги, издержки слож­ного исследования состояния сознания истца с меньшей вероятно­стью приведут к равной или большей выгоде, выражающейся в избежании издержек присуждения санкции за поведение, которое никто не собирается сдерживать (нарушение границ, непредотврати­мое в экономическом смысле).

Некоторые проблемы, связанные с преступным намерением, объяс­няются посредством концепции информационных издержек. Напри­мер, часто бывает неясно, знает ли покупатель краденых товаров о том, что они украдены. Критерием привлечения его к уголовной ответственности является вопрос о том, избежал ли он, подозревая, что они украдены, приобретения информации, которая могла бы под­твердить или опровергнуть его подозрения. Этот критерий по сути возлагает на покупателя правовую обязанность, которая подкрепляет­ся угрозой уголовного наказания, исследовать происхождение това­ров в случае, когда издержки такого исследования очень низки.27 Нечто подобное может лежать в основе древнего, но все еще сохраня­ющего некоторую силу принципа, согласно которому незнание закона не освобождает от ответственности. Поскольку неясные уголовные

27 См. Jon Elster. Ulysses and the Sirens: Studies in Rationality and Irrationality 178 (1979). Издержки даже могут быть отрицательными, как в случае, когда получатель краденого на самом деле расходует ресурсы на предотвращение распространения информации о криминальном происхож­дении товара; например, он может пойти окольным путем, чтобы никто не увидел факт воровства. См. United States v. Giovannetti, 919 F.2d 1223 (7th Cir. 1990).

Уголовное право

законы могут создавать значительные издержки воздержания от их нарушения (избежания ответственности), эти законы обычно доволь­но ясны, причем в меньшей степени точностью формулировок, чем сведением к типам поведения, которые любой считает антисоциаль­ными. Целью этого является значительное снижение издержек полу­чения информации о возможной ответственности перед уголовным правом. Если издержки получения подобной информации высоки, уголовное право обычно требует доказательства «особого намерения», т. е. знания не только о фактах, составляющих преступление («общее намерение», как в нашем примере с зонтом), но и о том, что являет­ся преступлением. Примером является уклонение от налогов. Если человек знает, что он имеет задолженность по налогам, В в формуле Хэнда равняется нулю. Если же он не знает об этом, В может быть значительным и случай переходит в тот разряд случаев, где предпо­чтительнее применять средства регулирования неумышленного при­чинения ущерба.28


Поделиться:

Дата добавления: 2015-04-15; просмотров: 84; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.006 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты