Все идентификации личности утрачены

После того, как я подписала все обеты, игуменья выстригла ножницами все мои длинные волосы. Должно быть, их продали по высокой цене, так как на человеческие волосы установлены хорошие рыночные цены, а они делают прибыль на всем (это объясняет невероятное богатство церкви). После срезания волос она взяла ножницы и обрила меня наголо. На протяжении остальной части моей жизни раз в два месяца садовые ножницы проходились по моей голове, обривая меня наголо. Тяжелые головные уборы монахинь были бы очень громоздкими, если бы одевались на волосы. Кроме того, не было ни времени, ни средств для мытья волос в монастырях.

Следующий шаг в дегуманизации и дезориентации должен был убрать мою фамилию и заменить ее именем святой покровительницы. Когда игуменья это сделала, она подчеркнула, что, хотя я не была достаточно святой, чтобы стоять в присутствии Бога, я всегда могла молиться моей покровительнице, и та будет ходатайствовать, чтобы передать мои молитвы Богу. Я приняла все это за истину, потому что не знала ничего лучшего. После этого, если бы кто-нибудь спросил обо мне в монастыре по моему имени от рождения, они бы сообщили, что ни одного такого человека не было внутри монастыря.

Затем игуменья прочитала следующее утверждение: «Как Иисус страдал здесь, на земле, так и мы должны страдать, как монахини. Мы должны проживать нашу жизнь, как мученики в монастыре. В Гефсиманском саду Иисус пролил 62700 слез за вас и за меня; Он пролил 98600 капель крови за вас и за меня; он получил 667 ударов по телу; по щеке 110 ударов; по шее 107 ударов; по спине 180 ударов; по груди 77 ударов; по голове 108 ударов; по бокам 32 удара. Ему плевали в лицо 32 раза; вырывали волосы из бороды много раз и бросали Его на землю 38 раз. Терновым венцом Он получил 100 ран; умолял ради нашего спасения 900 раз и нес крест на Голгофу 320 шагов». Я верила во всю эту религиозную ложь, которая, как я узнала годами позже, была изобретением коррумпированного Папы Римского.

Последнее утверждение, которое она зачитала, говорило: «Вы получите полную индульгенцию за ваши грехи и полностью избавитесь от боли в чистилище. Награда их, как мучеников, которые проливают кровь за веру». Она сказала, что если мы будем жить в монастыре, не нарушая правил, однажды, когда мы умрем, мы не попадем в чистилище, но сразу перейдем, чтобы быть с Иисусом. То, чего она не сказала нам, - это что по-человечески невозможно жить в монастыре, не нарушая правил.

После того, как обеты были подписаны, все мои идентификации личности были уничтожены. За шестьдесят дней до этого игуменья положила передо мной лист бумаги. Она сказала, чтобы я не читала, просто подписала внизу. Тогда я не понимала, что подписывала передачу всех наследств, которые когда-нибудь могли бы прийти ко мне. Все они были назначены для монастыря. Когда мой брат был посвящен в сан римско-католического священника, он также подписал такую бумагу. На земле нет ни одного юриста, который может оспорить это; я проверила это.

Когда я дала вечный обет и подписала, отказываясь от своей жизни и имущества, я продала мою душу за мифическую грязную похлебку. Систематически разрушают не только тела монахинь, но сотни сходят с ума и умирают преждевременными смертями под жестоким и бессердечным игом монастырского рабства. Что еще хуже, бедняги жертвуют всем и затем уходят из жизни без Христа и потерянными на всю вечность. Как же сильно нам нужно молиться за тех, кто закрыт от мира и евангелия в этих страшных тюрьмах, называющихся монастырями.

Священник — Святой Дух

Следующее, что сделала игуменья, - заключила мою руку в свою, и мы пошли по середине другой комнаты. С другого конца комнаты навстречу нам вышел римско-католический священник, одетый в святое одеяние. Когда мы встретились, игуменья отпустила мою руку, и священник обошел и попытался взять меня за руку.

Я в ужасе отпрянула от этой близости, ибо никогда, за все годы в монастыре, священник не подходил ко мне таким образом. Всегда они были добры, внимательны и вежливы. Было что-то фамильярное в его прикосновении и развратное во взгляде, что оскорбило меня, хотя я не поняла, что именно. Я вырвалась, краснея от смущения, и возмутилась: «Как Вам не стыдно?» Я чувствовала насилие, и что мне угрожает опасность. Он покраснел и очень разозлился на мой отказ от его попытки ввести меня в «брачный чертог».

Очевидно, игуменья подслушивала, поскольку она быстро вернулась, назвала меня церковным именем и сообщила мне, что после того, как я побуду в монастыре некоторое время, я уже не буду относится к происходящему таким образом. Она сказала, что все монахини в начале чувствовали то же самое, и строго напомнила мне о свадебной церемонии, которую я прошла, и о моих обетах. Она сказала, что тело священника освящено, и то, что они делали, не было грехом. Я была в ужасе и истерически зарыдала, в голове вертелись мысли, и я отказалась принять то, что она сказала.

Она очень рассердилась и сухо сказала: «Как Святой Дух поместил семя в утробу Девы Марии, и родился Иисус Христос, так и священник представляет собой Святого Духа, поэтому для монахинь не грех вынашивать его детей».

Я едва могла поверить своим ушам. Я была обманута, и было слишком поздно, чтобы повернуть назад! Это ужасное заявление привело меня в бешенство. Когда она, наконец, дала мне разрешение говорить, я взорвалась: «Матушка, почему Вы не сказали мне этого до того, как я дала вечный обет?» Она плотно поджала губы, но ничего не сказала.

Излишне говорить, что я была в состоянии немого шока и ужаса от того, что она сказала. Это было похоже на невероятный кошмар. Все мосты были сожжены, и не было пути назад. Я не могла выйти из монастыря. Я истерически рыдала и сказала священнику, что хочу уехать домой. Я просила его позвонить моему отцу, чтобы он приехал и забрал меня. Я не хотела идти дальше с этим. Все мои иллюзии были разрушены, и я не могла вынести картину того, что внезапно надвинулось на меня.

Я рассказала, как за три месяца до того, как я уехала из дома, чтобы приехать в монастырь (в возрасте 13 лет), моя мать сказала мне, что она своими руками выкопает могилу и похоронит меня, если услышит, что я потеряла добродетель. Поскольку я ничего не знала о сексе, она потом объяснила это мне. Когда я рассказала об этом игуменье и священнику, они стояли и смеялись надо мной, как дураки. Они сочли мою наивность и невинное легковерие веселыми.

Когда происходит такого рода предательство, я могу сказать вам, что вы остаетесь совершенно одни. Связь с близкими и друзьями уже была отрезана. Вокруг вас нет никого, кто бы понял или помог, и вскоре наступает ошеломляющее понимание полной безнадежности вашей ситуации. Это похоже на то, когда просыпаешься и видишь, что невыносимой кошмар — не сон, а ужасная реальность.

Теперь я принадлежала Риму и Папе Римскому, и игуменья передала меня похотливому священнику, который издевательски пригласил меня присоединиться к нему в «брачном чертоге». Я вошла в монастырь не для того, чтобы испортиться, но чтобы стать святой женщиной, отдав свое сердце и жизнь Богу. Я твердо отклонила его сексуальные домогательства и была достаточно сильной, чтобы поднять настоящую борьбу против того, на чем он настаивал. Я была готова к борьбе до последней капли крови, чтобы сохранить свое достоинство.

Когда я подписывала клятвы своей собственной кровью, я не понимала чудовищность того, что я сделала. Я отказалась от всех человеческих прав, чтобы стать механическим, роботоподобным человеком. Отныне я не смогу сидеть, стоять, говорить без разрешения. Я не могла лежать, есть и делать что-либо еще без разрешения начальства. Мне разрешили видеть, слышать и чувствовать только то, что разрешено и предписано. Я стала беспомощной марионеткой иерархии римской католической церкви.