Г. О различных видах христианской религии, или же о разных Церквах

Отчего христианство существует в разных формах? Отчего оно раздро­билось на столько Церквей или же сект? Посмотрим, какой дух каждой Цер­кви и, в частности, какой дух нашей Церкви, и какое ее отношение к прочим? Но предварим это разрешением следующего вопроса: почему христианство не осталось в первом своем единстве? Где причины такового разрождения (разделения -ред.) Церквей христианских и множества сект? Причины сии скрываются или в самом христианстве, или в людях, в христианах.

Высота христианского учения, со многими строгими ограничениями принимаемая, есть отчасти повод к разногласию. Ум, взявшись судить о Таинствах христианских, недоумевает во многом, и поэтому заблуждается. Вто­рой такого же рода причиной может быть то, что христианская религия изло­жена на человеческом языке, который по своей неопределенности всегда может быть поводом к разномыслию. Таким образом в самой религии можно находить не причины или же источники разделения Церквей, а одну только возможность, которая самими людьми приведена в действительность. Не делает ли это нарекания на Промысл? Нет, ибо этого невозможно было избе­жать. Как язык человеческий сделать определенным во всей точности? Как сделать религию достаточной для цели, исключив из нее Таинства?

Причины, скрывающиеся в людях, суть двух родов: неизбежные и избежные. Неизбежная причина есть одна, именно: естественная разность умов, или же дарований. Отсюда проистекает разность взглядов, ибо от этого одна и та же истина неодинаково понимается в умах людей даже благонамерен­ных. Можно согласить миллионы людей в том, чтобы они одно говорили и одно понимали, но нельзя заставить даже двух человек, чтобы они одну и ту же вещь одинаково представляли; можно произвести единство формальное в словах и понятиях людей, но в мыслях этого сделать нельзя, по крайней мере, при теперешнем состоянии ума. Но действие сей причины недалеко прости­рается, ибо хотя умы различно принимают истину, но это различие касается только оттенков истины, а не самой ее средины или же сущности. От разли­чия умов произошло бы только то, что один имел бы на религию взгляд бо­лее поверхностный, а другой - более глубокий; один видел бы ее следствия, а другой усматривал бы и самые причины, и поэтому один руководствовался бы одной простой верой, а другой христианской философией. Все эти взгля­ды были бы ни что иное, как части одного общего взгляда. Итак, эта причина сама по себе малодействительна; ее подкрепляет следующая главная и вме­сте удобоизбегаемая причина разногласия христиан, то есть страсти людей, под именем коих можно разуметь вообще нечистое состояние ума - и теоре­тического, и практического.

Эта главная истинная причина разделения христиан начала действовать очень рано. Церковь в единстве недолго оставалась. В самой апостольской Церкви уже существовали различные взгляды. Принятие язычников в хри­стианскую Церковь, отношение христианства к иудейству и, особенно, закон обрядовый были в то время предметом суждений и даже споров. Эти пред­меты были понимаемы различно, так что и апостолы для других казались как бы нерешительными: не в началах, а в приложении сих начал к частным дей­ствиям. Например, апостол Петр казался апостолу Павлу зазорным. После времен апостольских это разногласие взглядов обратилось в разногласие мне­ний. Со II века начали появляться еретики гностики, секты еретиков гречес­ких, и прочие. С XI века произошло явное разделение Церквей, а с XV еще большее их раздробление. Эти дробления следовали ли каким законам или были делом одной случайности? Среди этого разнообразия можно отыскать общие законы, по которым направлялись все сии взгляды на христианскую религию. Разные взгляды на христианство могли направляться и действи­тельно были направляемы с трех следующих точек:

I) со стороны его Божественности - его происхождения и начала; II) со стороны внутреннего и внешнего состояния - отношения религии к Церкви и Церкви к религии; III) со стороны теории христианской или практики, от­влечения или жизни, умозрения или опыта. Со всех сих сторон христианство обозрено; открыты крайности сих взглядов; найдена средина, на которой оста­новилась наша Российская и вообще Греко-Восточная Церковь.

I) Какие могут быть противоположные крайности первого взгляда? Пер­вая крайность есть крайность неверия. Христианство, говорят, божествен­но только в легчайшем смысле, то есть оно божественно так, как все хорошее в роде человеческом, но нисколько не чудесное - божественность христиан­ства естественная. Этот взгляд, не отличающий христианства от естествен­ной религии, выразился в новейших неологических французских, немецких и английских актах, у рационалистов, деистов, и других, которые не отверга­ют Божественности христианской религии, но эта принимаемая ими Боже­ственность есть только тень божественности.

Другая крайность: христианская религия божественна в самом стро­гом смысле, так что в составе ее нет ничего естественного, и все, что касает­ся до святого кодекса, даже до буквы и формата его, есть божественно. Этот взгляд выразился не в целых христианских обществах, а в умах частных лю­дей. Сюда, если какие, то преимущественно должно отнести наши расколь­нические толки, которые удалилсь в противоположную крайность в сравне­нии с иностранцами, особенно по отношению к боговдохновенности Свя­щенного Писания. Эта крайность есть крайность суеверия.

Среднее мнение в сем отношении есть следующее: христианская рели­гия Божественна; она пришла к нам свыше; но в составе ее участвовало мно­го естественного; Промысл, употребив чудеса, не оставил и естественных средств. Это среднее мнение принято всеми главными Церквами и в древно­сти, и ныне.

По отношению к кодексу откровения, то есть касательно числа источни­ков, можно утверждать, что источник христианского откровения есть один, именно Священное Писание, как это делают лютеране и реформаторы; можно также предание и учение Церкви поставлять выше Писания, что принимают католики; можно, наконец, как думают квакеры и инспириты, поставлять выше всего внутреннее озарение. Среднее мнение: все источники, какие есть, дол­жны быть употреблены в дело; главные источники суть предание и Писание; внутреннее озарение не может быть совершенно устранено, но по своей не­определенности, зыбкости и неверности в умах людей теряет ту высоту, ка­кую ему приписывают.

В отношении к способу толкования христианской религии и отношения ее к уму есть также крайности и средина. Первая крайность - неверие: христианская религия, говорят, должна быть толкуема по началам одного ра­зума; все, что превышает понятие ума, должно быть отвергаемо как ложное. Эта крайность выразилась преимущественно в секте социниан, которые утверждают, что разум есть не только толкователь, но и судья Священного Писания, что в нем нет ничего, превышающего законы ума, а есть нечто, кажущееся таковым. В эту же крайность впал и Кант, который рекомендовал ум практический как единственное начало, с которым должно поверять ис­тины религии; всему, утверждал он, что противно сему началу, должно по­средством аллегории или других способов давать смысл другой. В этой край­ности есть излишнее усвоение прав уму.

Другая крайность, противоположная ей, есть слепая вера в худшем смысле: "Верь всему, что ни говорят тебе, нисколько не испытывая, следова­тельно, брось все умствования, не смей и думать, так ли что-нибудь в рели­гии или нет". Всякое в сем случае сомнение есть уже грех. Эта крайность выразилась в иностранных религиозных фанатиках; они всегда ставят себя предметом веры, особенно у простого народа.

Среднее мнение: разум не есть верховный судья откровения, ибо в нем есть непостижимые для него таинства, но есть также и сторона естествен­ная, которую разум имеет право понимать и судить; даже в отношении к та­инствам он может быть толковником, только должен делать это с осторожно­стью и благоразумием. Этой средины держались и держатся главные Церкви.

II) Из взгляда на отношение внутренней религии к внешней - религии к Церкви - проистекает множество разногласий. Тут также есть крайние сто­роны, есть и средина.

Первая крайность: христианская религия может быть обращена вся во­внутрь и состоит в одних мыслях, чувствованиях, без всякой внешности или же церковности. Эта крайность выразилась даже смешным образом в новей­ших обществах - у квакеров и индепендентов. Они собираются вместе, на­ставляют друг друга, обедают и ужинают, по подражанию первенствующим христианам, учреждавшим общественные αγαπη, и тем все оканчивают; у них нет ни подчиненности, ни зависимости, ни других религиозных связей и отношений. Это преобладание внутреннего над внешним неестественно.

Другая крайность, противная первой, есть механизм суеверия. Этой край­ности подвержены наши раскольники, которые, вопреки иностранцам, ве­рят, что Иисус Христос и апостолы дали не только религию, но и установили Церковь, между тем как только дан план Церкви, а устроение ее предостав­лено временам последующим. Из апостольской Церкви перешли к нам толь­ко семь Таинств, а другие обряды учреждены после. На сию слепую веру, которая все в христианстве признает божественным и установленным свы­ше, нападал святитель Димитрий Ростовский, который в своем "Розыске" так говорит: "Есть в Церкви сторона недвижимая - основное ее учение, и движимая, которая может усовершаться, - церковные обряды".

Среднее мнение: в христианстве должно быть соединено внутреннее с внешним; не только религия от Бога, но и основание Церкви. Этого мнения держатся все главные Церкви; но есть только некоторая разность между про­тестантами, католиками и нами. Мы говорим, что не только религия от Бога, но и основание Церкви; протестанты не признают нимало Божественного происхождения, а католики далеко простирают Божественность Церкви. Мы с католиками приписываем все Таинства установлению Божественному; про­тестанты принимают только два Таинства. Мы начало иерархии признаем Божественным, у протестантов вовсе нет иерархии.

Теперь, коснувшись внешности церковной по частям, найдем еще более источников разногласия христианских Церквей. Главное в Церкви есть иерархия. Две ее стороны - отношение к народу и отношение к светской власти. Мы утверждаем, что церковная власть от Бога по своему происхож­дению; это мнение среднее. Оно имеет свои крайности: первая крайность -неверие, преданные коей признают власть церковную Божественной в лег­ком смысле, поколику, то есть, все хорошее божественно. Это есть общий взгляд сект свободных. Вторая крайность - вся власть церковная до малей­ших подробностей от Бога. Такой взгляд у католиков, по мнению коих весь организм церковный: папа, помощники его, даже низшие церковные степени (чтецы, иподиаконы) - от Бога, и потому власть их божественна. Среднее мнение: в иерархии некоторые степени, как то: епископы и пресвитеры, уч­реждены Богом, а прочие - самой Церковью. Это мнение господствует в на­шей Церкви.

Отношение церковной власти к светской можно представить так, что последняя подчинена первой. Так представляют церковную власть католики и такой была она во время Григория VII (Гильдебрандта). Такой взгляд на церковную власть существует в некоторых малых обществах Греческой Цер­кви - у черногорцев, митрополит коих есть вместе и царь. Это одна край­ность. Другая крайность есть следующая: вся власть духовная должна быть подчинена власти светской. Эта крайность выразилась у реформаторов, у которых член консистории есть светский человек.

Отношение церковной власти к народу, по мнению католиков, есть сле­дующее: пастыри Церкви имеют над народом божественное право, не подлежащее исследованию, исключающее всякую апелляцию. По мнению всех ре­форматоров, отношение сие таково: власть Церкви и народа одна и та же; пастыри Церкви суть не более, как представители, коим поручена власть сия над народом, и у коих она может быть отнята. Среднее мнение, господству­ющее в нашей Церкви и частью у лютеран, есть следующее: власть церков­ная - от Бога; пастыри церковные, в частных случаях, имеют право боже­ственное, но верховный суд принадлежит целой Церкви.

III) Крайности, проистекающие из взгляда на отношение веры к де­ятельности - теории к практике, и средина, в коей крайности сии прими­ряются.

Первая крайность есть перевес умозрения над деятельностью. Этот взгляд был в древности в обществах еретиков, особенно у гностиков. Эти их зоны и разные теургические выкладки ни к чему не служили. Потом он явил­ся у схоластиков, которые христианской религии дали вид диалектики, вовсе ей несвойственной. Ныне он господствует в немецких религиозных общест­вах, которые излишним пристрастием к филологическим, археологическим и подобным исследованиям превратили христианскую религию - религию жизни - в холодную ученость.

Вторая крайность есть та, которая подавляет всякое умозрение, даже здра­вое, и особенно в связи с эгоизмом, не терпящая никакой теории. Эта край­ность выразилась в III веке у Монтана и Новата, которые учили, что христиан­ство должно состоять из одних совершенных, и что однажды согрешивших должно навсегда отлучать от Церкви, то есть по их мнению христианство дол­жно состоять в деле, а не в слове. То же говорят гернгутеры и недавно распро­странившиеся методисты. Первые, дорожа одной жизнью или же делами, до­пустили пункты, служащие к безчестию веры. Всякий, утверждают они, мо­жет быть христианином, только бы по их правилам жил, не заботясь нимало об образе верования. Еще один подобный пункт: верят до излишества в Промысл или, еще лучше, в рок - судьбу, и потому жен избирают по жребию в извест­ные дни. Это крайность; жребий позволителен, но там, где нельзя решить дру­гим образом, а вступление в брак может быть совершено обыкновенным обра­зом, следовательно, тут не должно напрасно искушать Бога. Вторые, то есть методисты, верят, что обращение (заблудшего - ред.) возможно; но оно может быть только мгновенное, вследствие какого-то наития. Может быть и так, но нам должно представлять его постепенным. Ибо иначе можно прийти к равно­душию и к какой-то безпечности насчет своего спасения.

Среднее мнение есть то, которое выразилось в первенствующей Церк­ви. Там у веры не отнималось чистое созерцание. Мы видим, что там были пророки, исследовавшие истины религии; видим, с другой стороны, удале­ние от всех крайностей, от всякого порыва энтузиазма.

Вот главные отличия Церквей! Вообще, они расходятся во мнениях сво­их при взгляде на Божественность христианской религии и на иерархию. Папа есть, так сказать, яблоко раздора между христианами.