Вячеслав Николаевич Козляков Марина Мнишек

1. Ни один мошенник (А) не честен (В)

Все (А) не суть (В)

2. Некоторых нечестных людей (В) удается уличить в нечестности (С)

Некоторые (В) суть (С)

3. Нет таких мошенников (А), которых не удается уличить в нечестности (С)

В первой посылке термин (В) – это слово «честен», во второй посылке термин (В) – это слово «нечестные люди». Поэтому в приведенном силлогизме оказывается четыре разных термина. Согласно общим правилам простого категорического силлогизма в силлогизме должно быть только три термина, нарушение данного правила приводит к учетверению терминов. При учетверение терминов в силлогизме не оказывается среднего термина, и мы ничего не можем сказать об отношении крайних терминов (А) (С), таким образом, энтимема не корректна, отношение (А) (С) - неоднозначно.

Логика. Вариант 4

7. Проверьте правильность следующего рассуждения сокращенным способом: «Если Смит победит на выборах, он будет доволен, а если он будет доволен, то он плохой борец в предвыборной кампании. Но если он провалится на выборах, то потеряет доверие партии. Он плохой борец в предвыборной кампании, если он потеряет доверие партии. Если он плохой борец в предвыборной кампании, ему следует выйти из партии. Смит или победит на выборах, или провалится. Значит, ему нужно выйти из партии»

Решение:

Выделим простые высказывания, входящие в состав сложного: p – «Смит победит на выборах», q – «Смит будет доволен», r – «Смит плохой борец в предвыборной кампании», s – «Смит потеряет доверие партии», t – «Смиту следует выйти из партии». Формализуем рассуждение:

Исследуем формулу на предмет возможности принимать значение «ложь». Выбираем значение «ложь» для следствия t в формуле и значение «истина» для основания (так как это конъюнкция, то каждый конъюнкт истинен). Учитываем свойство импликации принимать истинное значение при ложном следствии (если основание ложно). Приходим к противоречию – высказывания p и одновременно ложны (а должны принимать противоположные значения). Тогда отбрасываем предположение о том, что итоговая импликативная формула может быть ложна.

Рассуждение правильное.

8. Проверьте правильность силлогизма, выразите отношения между его терминами круговыми схемами: «Люди опытные являются мужественными, потому что как они заслуживают доверие, так и мужественные люди заслуживают доверие»

Решение:

Структура умозаключения:

Фигура силлогизма – вторая:

Проверим правильность силлогизма. Модус ААА не является правильным для второй фигуры. Нарушено общее правило силлогизма – правило для среднего термина (средний термин, являясь предикатом в общеутвердительных посылках, нигде не распределен). Если построить круговую схему, то видно, что S и P (субъекты общеутвердительных посылок) включены в М, но по этой информации об отношении между S и P ничего сказать нельзя (они могут пересекаться, включать друг друга или быть несовместимыми).

Силлогизм неправильный.

9. Корректна ли следующая энтимема: «Работа – не волк, поэтому в лес она не убежит»

Решение:

Структура умозаключения с восстановленной большей посылкой:

Фигура силлогизма – первая. Силлогизм неправильный, так как модус АЕЕ не является правильным для первой фигуры. Также нарушено общее правило силлогизма – предикат не распределен в большей посылке (высказывание А), поэтому он не может быть распределен в заключении (а в высказывании Е распределены оба термина). С помощью круговых схем можно показать, что из посылок нельзя сделать достоверное заключение об отношении между субъектом и предикатом в заключении. Действительно, согласно большей посылке М подчинено Р и согласно меньшей посылке М и S полностью исключают друг друга, тогда отношение между S и Р неопределенно: это может быть подчинение, пересечение или они могут исключать друг друга.

Силлогизм неправильный, энтимема некорректна.

Логика. Вариант 5

7. Проверьте правильность следующего рассуждения сокращенным способом:

если Джонс не встречал этой ночью Смита, то либо Смит был убийцей, либо Джонс лжет. Если Смит не был убийцей, то Джонс
не встречал его этой ночью, а убийство было совершено после полуночи. Если убийство было совершено после полуночи, то либо Смит был убийцей, либо Джонс лжет. Следовательно, убийцей был Смит.

Введем обозначения для простых высказываний. Первая посылка: «Если Джонс не встречал этой ночью Смита (p), то либо Смит был убийцей (q), либо Джонс лжет (r)» : . Вторая посылка: «Если Смит не был убийцей (ùq), то Джонс не встречал его этой ночью (p), а убийство было совершено после полуночи (s)»: (ùq . Третья посылка: «Если убийство было совершено после полуночи (s), то либо Смит был убийцей (q), либо Джонс лжет (r)»: . Вывод: «Убийцей был Смит (q)».

Формализуем рассуждение:

(( )Ù (ùq Ù ( )) É q

Пусть формула принимает значение «ложь». Тогда из свойств импликации следствие q=0, а основание (( )Ù (ùq Ù ( ))=1.
Из свойств конъюнкции =1 и (ùq =1 и s=1 и =1. Для импликации =1 из истинности основания следует истинность следствия =1. Тогда при q =0 должно быть =1 по свойствам строгой дизъюнкции. Для импликации (ùq =1 из истинности основания ùq =1 следует истинность следствия =1. Тогда для первого конъюнкта , подставляя =1, =1, q =0 получим =1 и импликация истинна. Следовательно, противоречий не найдено, конъюнкция посылок может быть истинной при ложном выводе. Рассуждение неправильное.

8. Проверьте правильность силлогизма, выразите отношения между его терминами круговыми схемами:

- всякий порок заслуживает порицания; соревнование не является пороком, значит, соревнование не заслуживает порицания.

В выводе «соревнование» – субъект S, «то, что заслуживает порицания» – предикат P, тогда средний термин силлогизма М – «порок». Силлогизм:

Схема:

Все М⁺ суть P ^– (А).

Все S⁺ не суть М⁺ (Е).

Все S⁺ не суть P⁺ (Е).

Фигура силлогизма – первая. Модус АЕЕ неправильный для первой фигуры. Нарушено правило распределенности терминов (предикат
не распределен в большей посылке, но распределен в заключении). Согласно посылкам, понятие М подчинено понятию P и не пересекается с понятием S,
но об отношении между S и P ничего сказать нельзя.

Силлогизм неправильный.
9. Корректна ли следующая энтимема:

- все планеты Солнечной системы вращаются по планетарным орбитам, поэтому Плутон - планета Солнечной системы.

В выводе «Плутон» – субъект S, «планета Солнечной системы» – предикат P, тогда средний термин силлогизма М – «тело, вращающееся
по планетарной орбите». Восстановим пропущенную меньшую посылку
и получим силлогизм:

Схема:

Все P⁺ суть М^– (А).

S⁺ суть М^– (А).

S⁺ суть P^– (А).

Фигура силлогизма – вторая. Модус ААА неправильный для второй фигуры. Нарушено правило для среднего термина (не распределен ни в одной посылке). Согласно посылкам, термины S и P (субъекты общеутвердительных высказываний) подчинены М, но об отношении между S и P ничего сказать нельзя.

Силлогизм неправильный, энтимема некорректна.

Правильность ПКС обусловлена соблюдением следующих правил

Правила терминов:

1. В ПКС должно быть три термина. (Ошибка обычно связана с их учетверением).

2. Средний термин должен быть распределен хотя бы в одной из посылок.

(распределены субъекты общих высказываний и предикаты отрицательных высказываний)

3. Термин не распределенный в посылке не может быть распределен в заключении.

Правила посылок:

4. Хотя бы одна из посылок должна быть утвердительным высказыванием. (Из двух отрицательных посылок достоверного вывода сделать нельзя).

5. Если посылка отрицательная, то и заключение должно быть отрицательным.

Вячеслав Николаевич Козляков Марина Мнишек

Предисловие

Она была полькой, но осталась в памяти русской царицей. Сохранился приписываемый ей «Дневник», но страниц этого «Дневника» никогда не касалась ее рука. Она имела нескольких мужей, но они на самом деле не были ее мужьями. Она жила в домах, в которых никогда не бывала. Ее смерть связывают с заточением в «Маринкиной башне» Коломенского кремля, но умерла она совсем в другом месте… «Девка-иноземка» из народных песен, обернувшаяся сорокой, она выступает в русских былинах подручницей Змея-Горыныча – а ведь ее небесной покровительницей была Святая Дева Мария! Всего девять дней пробывшая на русском престоле, она в течение девяти лет – с 1605 по 1614 год – находилась в самом центре своей эпохи.

Так кто же она – первая русская императрица или самозванка? Прав ли Пушкин, называвший ее «гордой полячкой», «надменной Мариной»? Или права та – внутренне спорившая с пушкинским гением – другая, мятежная тезка царицы, гордо отстаивавшая свое, цветаевское:

Димитрий! Марина! В мире

Согласнее нету ваших

Единой волною вскинутых,

Единой волною смытых

Судеб! Имен!

А. С. Пушкин, вслед за Н. М. Карамзиным, «гением его вдохновенный», открыл русской читающей публике образ Марины Мнишек. Пушкинского «Бориса Годунова» (1825) невозможно представить без сцен в Самборском замке:

«Он говорит с одной моей Мариной,

Мариною одною занят он…»

Внимательный к хронологии поэт остановился на времени воцарения Дмитрия Ивановича, и после знаменитого «безмолвия народа» в последних строках «Бориса Годунова» продолжения не последовало. Мы остались без художественного поводыря, без рассказа о свадьбе Марины Мнишек и ее дальнейшей судьбе в Московском государстве.

Восполнить пробел должны были историки. И они принялись за работу, когда Н. Г. Устрялов, «соревновавшийся» с карамзинской славой на ниве русской истории, начал известную серию «Сказания современников о Димитрии Самозванце». В 1834 году дошла очередь до публикации четвертой части «Сказаний современников…», которую составили переводы «Дневника Марины Мнишек и Послов Польских» ^[1]. Авторитет петербургского издания, выпущенного в свет типографией Императорской Российской академии, закрепил за упомянутым «Дневником» авторство Марины Мнишек – что, однако, не имело отношения к действительности.

Впрочем, справедливости ради надо сказать, что эпоха Смуты начала XVII века привлекала многих и после Н. М. Карамзина и А. С. Пушкина, а «Борис Годунов» в сознании современников был, может быть, даже менее знаменит, чем «Дмитрий Самозванец» Ф. В. Булгарина. Упоминания о Марине Мнишек появлялись на страницах исторических трудов о Смутном времени Д. П. Бутурлина, С. М. Соловьева, Н. И. Костомарова, В. О. Ключевского и С. Ф. Платонова. В польской историографии традицию изучения эпохи короля Сигизмунда III заложил Ю. Немцевич, опубликовавший немало документов, связанных с Мариной Мнишек и ее отцом, сандомирским воеводой Юрием Мнишком ^[2].

Первые биографические очерки, посвященные непосредственно Марине Мнишек, были написаны в России – М. Д. Хмыровым и Н. И. Костомаровым ^[3]. Они не жалели темных красок, описывая историю приехавшей из Польши авантюристки, ставшей женой двух самозванцев. В польской же литературе, напротив, облик дочери сандомирского воеводы готовы были романтизировать, связывая его с триумфом поляков – занятием Москвы ^[4]. Впрочем, автор наиболее полной научной биографии Марины Мнишек, польский профессор Александр Гиршберг, сумел преодолеть национальный романтизм и сделать выбор в пользу научной добросовестности ^[5]. Но в его книге, изданной в переводе на русский язык в 1908 году, Марина Мнишек остается в тени то своего не в меру алчного и честолюбивого отца, то рвущегося к власти первого самозваного Дмитрия, затем ничтожного Тушинского вора и наконец предводителя казаков Ивана Заруцкого. Самой сильной стороной исследования А. Гиршберга стало использование большого числа архивных материалов. Он разыскал полную копию упомянутого «Дневника Марины Мнишек» (автором которого считал Вацлава Диаментовского), письма Марины Мнишек разным лицам и многие другие документы, позволившие, выражаясь его словами, «осветить надлежащим образом… честолюбивые прихоти Мнишков». Книга А. Гиршберга «Марина Мнишек» – шире своего названия. В ней дана широкая панорама истории польско-русских отношений в начале XVII века. В русской историографии того времени только исследование С. Ф. Платонова «Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII вв.» (1899) могло составить ему конкуренцию ^[6]. Однако Марина Мнишек лишь эпизодически появляется на страницах ставшего классическим платоновского труда о Смутном времени.

Заметной вехой в изучении биографии Марины Мнишек стала работа отца Павла Пирлинга, частично изданная на русском языке под названием «Димитрий Самозванец» в 1912 году. ^[7] По новым материалам, извлеченным из Ватиканского архива, отец Павел Пирлинг раскрыл тайное участие папского престола в деле царевича Дмитрия и Марины Мнишек. Ему удалось отойти от распространенных штампов в восприятии Марины и раскрыть многие сложности жизненного пути «московской царицы», воспитанной самборскими отцами-бернардинцами. Работа отца Павла Пирлинга представляет собой редкое сочетание тщательного документального исследования и блестящей беллетристики.

Взлет интереса к неоднозначной исторической фигуре Марины Мнишек, связанный с прекрасными исследованиями А. Гиршберга и отца Павла Пирлинга, проявился и во многих посвященных ей публикациях на страницах журналов «Русский архив», «Русская старина» и «Старые годы». Одна из таких публикаций посвящена легенде о «Маринкиной башне» коломенского кремля, якобы связанной с заточением там Марины Мнишек ^[8]. В Коломне проводились даже специальные археологические раскопки, чтобы найти материальные свидетельства, подтверждающие эту легенду ^[9].

Марина Мнишек стала героиней нескольких литературных произведений писателей и поэтов Серебряного века. Авторы их домысливали и договаривали то, что не могли сказать историки. Характерна книга Е. И. Булгаковой, в которой образ Марины Мнишек вполне способен вызвать симпатию ^[10]. Или стихи забытого ныне поэта Михаила Сандомирского (говорящая для этой темы фамилия!), избравшего Марину, в соответствии с символистским каноном, объектом поклонения, своей «Прекрасной Дамой» ^[11].

После Октябрьского переворота куртуазные опыты уже не могли быть востребованы и история Марины Мнишек оказалась в глубоком забвении. С одной стороны, историки уже «все сказали», но это были прежние историки. В СССР могли изучаться только история «царского режима», социально-экономические отношения и классовая борьба, а не биографии царей и цариц. Политические события Смуты, в контексте которых еще было бы уместно вспомнить о Марине Мнишек, оказались заменены понятиями «крестьянская война» и «польско-шведская интервенция». Все, что не касалось «восстания Болотникова» (или «Первой крестьянской войны» в России, пользуясь терминологией советских историков), перестало быть интересным. Сюжеты же русско-польских отношений, даже таких давних, как-то слишком буквально связывались с текущими событиями предвоенной истории. Например, специальная работа Е. И. Дракохруст об иконографии Лжедмитрия I и Марины Мнишек рассматривалась исследовательницей «в свете наших представлений о польской интервенции начала XVII в.» ^[12].

Лишь в 1960-1980-е годы трудами Н. П. Долинина, А. А. Зимина, В. И. Корецкого, А. Л. Станиславского, Л. В. Черепнина, В. Д. Назарова, Р. Г. Скрынникова и Б. Н. Флори в отечественную науку были возвращены сюжеты, связанные с политической историей России начала XVII века. Но фигура Марины Мнишек в рамках советской историографии, почти забывшей искусство психологического портрета, могла восприниматься только периферийным зрением. И лишь в последние десять – пятнадцать лет появились исследования и монографии В. И. Ульяновского и И. О. Тюменцева, посвященные, соответственно, истории первого и второго Лжедмитриев ^[13]. Эти работы (а к ним можно добавить исследования А. В. Лаврентьева, Б. А. Успенского ^[14] и тех же В. Д. Назарова, Р. Г. Скрынникова и Б. Н. Флори), характеризующиеся основательным изучением не только русских, но и польских публикаций и архивов, позволяют говорить о новом этапе изучения Смуты.

И все же самой Мариной Мнишек по-прежнему интересуются мало. (Это относится и к современной польской историографии. Исключением является подробная статья о ней в «Польском биографическом словаре» ^[15], и то лишь потому, что магнатскому роду Мнишков и его представителям давно обеспечено место в любом лексиконе по истории Польши.) У этой исторической героини, названной современным писателем Леонидом Бородиным «царицей Смуты» ^[16], существует стойкое отрицательное обаяние, изменить которое вряд ли когда-нибудь удастся. Писать о ней трудно. Слишком много штампов приходится преодолевать, оставаясь на почве исторических фактов.

Самый распространенный образ Марины Мнишек – это роскошная фурия, обольстившая сначала самозваного царевича Дмитрия Ивановича и продолжившая в России «темное дело» приведения в католичество доверчивой «москвы» (так поляки звали тогда всех русских). Примерно такую Марину, по виду предтечу Екатерины Великой (в варианте популярного исторического романиста), изобразил классик исторической живописи XIX века А. Шарлемань на известном полотне под названием «Марина Мнишек возбуждает калужан к мести за смерть Тушинского вора». Там матери с малыми детьми убегают от нестерпимого света факела, который держит в своих руках представленная с непокрытой головой и распущенными волосами царица, властным перстом указующая казакам рубить головы изменникам. Хочется сразу предупредить читателя: ничего похожего в попавшей к нему в руки книге не будет. В этом, может быть, слабость исторического исследования, но в этом и его сила: ведь факты значительно прочнее личных пристрастий. Хотя иногда даже факты не в силах разрушить устойчивые мифы.

В чем же тогда состоит смысл настоящей биографии Марины Мнишек? Где тот магический исследовательский ключ, обладая которым только и можно оправдать еще одно обращение к истории одной из самых ярких героинь первой русской Смуты? Думаю, что до сих пор мало задумывались над внутренней эволюцией Марины Мнишек, прошедшей свой путь от Самбора до коронации в Москве и далее, через Ярославль и Тушино, Калугу и Коломну, до крушения всех надежд и трагического конца. Как она переживала свои взлеты и падения? Как относилась к первому и второму самозванцам? Как повлияли на нее рождение «царевича» Ивана и его страшная казнь?

Стоит ли доверять всем отзывам, которые оставляли о Марине Мнишек современники? Лишь отец Павел Пирлинг задумался о несправедливо жестоком суде истории над ней, выступив в качестве адвоката, имеющего право приводить аргументы только в пользу своей подзащитной: «…Между Самбором и Астраханью лежит целая бездна. По этому страшному пути пришлось пройти молодой, одинокой женщине. Условия, среди которых она жила это время, были самыми ужасными. Неужели, испытав все это, Марина не может рассчитывать на снисхождение ввиду обстоятельств, смягчающих ее вину? Нет, справедливость требует, чтобы судьи считались с этими данными, по крайней мере до тех пор, пока не будет произведено дополнительное следствие» ^[17].

Отсюда отправимся в путь и проследим по имеющимся документам все вехи жизненного пути Марины Мнишек. Попытаемся рассмотреть действительный облик исторического героя под позднейшим напластованием мифологических трактовок и интерпретаций, часто основанных на малодостоверных или совсем недостоверных суждениях. Что получится в итоге – судить читателю. Хотелось бы, чтобы эта книга дала материал для размышлений тем, кто не привык принимать все на веру и следовать стереотипам в восприятии исторических персонажей. Ведь уже само согласие на то, что в истории Марины Мнишек возможны какие-то «плюсы», требует определенного усилия, разрыва с традицией. Но не такова ли была сама эта «царица» в русской истории, олицетворявшая собой прямое вторжение в эту самую традицию? Что же привезла (или, точнее, привнесла) Марина Мнишек в Московское государство? В чем урок ее судьбы, кроме вечно зримого символа «Маринкиной башни» Коломенского кремля?