Субъект социально-гуманитарного познания

«Объект», во всем многообразии предметности, является всего лишь одной из сторон познавательного процесса. Второй – выступает «субъект» (от лат. – «находящийся в основании»), в основании познания, деятельности, общения и целеполагания в обществе. Прежде всего это «Я», противопоставленное чему-то иному: природе, обществу, другим людям, но, как правило, не культуре. Ведь индивидуальный субъект, а есть еще и коллективный, отождествляемый с «Мы», - это, в норме, телесно-духовная целостность, организованная помимо здоровья, потребностями, ценностями, установками и перспективами, социокультурными в отношениях личности с жизненным миром.

Выступая «основанием» познания, субъект, овладевший культурой, первичен по отношению к объекту (он его выделяет из объективной реальности и осложняет в предметной специализации), «ставя перед собой» для изучения и использования, не только в практике, но и в мысленных экспериментах. При этом, как уже было отмечено, субъект наделяет объект привнесенными в него качествами, что наделяет реальность многими перспективными смыслами и духовными ценностями. Непременным в таких случаях, однако, является компетентный взгляд на «свое» и «чужое» в объекте, понимание иллюзий и опасностей безмерной субъективации. Познание – это непременное требование, без которого невозможна истина – должно быть непредвзято и конкретно.

Если классическая модель науки полагала взаимосвязь объекта и субъекта в терминах, одностороннего «отражения» (субъект как «чистая доска записываемая чувствами и наполняемая» вещами «пустая комната» у Локка или «фортепиано», на клавишах которого играет природа у Дидро), то современные неклассические и постнеклассические модели познания, по справедливому замечанию Л.А. Микешиной, не ограничиваются спецификой «образа», но апеллируют к репрезентации, интерпретации, конвенции, редукции, синтезу «знаковых и образных элементов чувственных данных, содержательных схем мышления и культурно-исторических образцов». Сегодня становится очевидным, что диалектический процесс познания не укладывается в упрощенную схему: «От живого созерцания к абстрактному мышлению, а от него к практике…», т.к. «живое созерцание», иначе, «чувственная ступень» познания («ощущение», «восприятие», «представление») начинается не с пустого места, но с уже имеющего у субъектов того или иного жизнеобеспечивающего пред-знания (что известно в философии как априоризм), обеспечивающего выживание индивида и потребность личности в культурных формах обучения и воспитания как на онтогенетическом (индивидуальном), так и филогенетическом (родовом) уровнях.

Онтогенетический путь развития начинается с «практики», включающей в себя процесс интериоризации (от лат. – «внутренний»), т.е. перевода внешнего мира – через воспитание - во внутреннее «присвоение» ребенком социально-знаковых (семиотических) структур в коммуникативном обучении со взрослыми.

Филогенетический же путь развития человечества является антропосоциогенезом, в котором «практика» не только пронизана культурой, но обеспечивает историческую преемственность всех форм «абстрактного мышления» («понятие», «суждение», и «умозаключение»). Кроме того, абстрактное мышление в истории человечества приобретает очевидную самостоятельность в виде идей, идеалов, ценностей, мотивирующих не только поведение личностей, но и социальных групп и общества в целом, что мировоззренчески подчиняет познание не только принципам предельной полезности, но и законам морали, красоты и интерсубъективности, добавляя к горизонтам мирского и светского вертикаль священного и религиозного.

Словом, диалектический процесс познания в социально-гуманитарных науках современности понимается как организованный культурой личности и общества, как индивидуальное и коллективное деяние, выводящее человечество с помощью духовности, а она не заимствуется полностью (через интериоризацию) из общества, а творчески привносится в него талантами и мастерством деятельных людей, стремящихся к расширению и углублению своих связей с миром.

Схематично субъектно-объектное социогуманитарное познание можно представить в формах движения от (а) классической к (б) неклассической и (в) постнеклассической моделям в науке, где классика соответствует (а) S O, где O – объект, S – субъект, который «отражает» мир в знании, становящемся «силой»; (б) неклассике - S O, причем, взаимодействие между ними приводит к возрастанию как O, так и S, где S в различных видах практики удваивает себя в O, и постнеклассике, в которой (в) S культура O. В последнем варианте «культура» включает в себя не только науку, но и вненаучное знание, социальную и духовную мотивацию предметной деятельности и общение людей, вплоть до ценностей эзотерики, глобализма и антиглобализма и безграничного плюрализма, как разделяющих человечество, так и стягивающего его в те или иные коллективные субъекты.

Коллективные субъекты могут быть целевыми группами, сплоченными значимой для них ценностью, территориальными и классово стратифицированными общностями и научными сообществами.

Последние «стягиваются» вокруг той или иной парадигмы (дисциплинарной матрицы), предопределяющей в науке предметность и направленность исследований, логический аппарат анализа и семантику его языка (а они представляют в культуре Универсум и его фрагменты в виде текстов), а через них – и способ видения проблем и их интерпретацию.

Приверженцы специализированной парадигмы, входящие в научное сообщество соединены коммуникативными связями и отношениями, читают одни и те же издания, участвуют в совместных конференциях и даже пространственно разобщенные образуют т.н. невидимый институт (колледж) единомышленников, входящих не только организационно, но и неформально в ту или другую исследовательскую школу и систему коммуникаций.

В науке существуют (а) формальная и (б) неформальная коммуникация, относящаяся (а) к публикации статей, тезисов, заявленных в программах, докладов в специализированных изданиях и научных монографиях или (б) в формах научного общения, не предполагающих публикации, как то-беседы, рукописи, выступления и отчеты внутриведомственного содержания.

Средства формализованной коммуникации, в свою очередь, подразделяются на первичные и вторичные. «Первичные» представлены авторскими работами, «вторичные» - обзорами, рефератами, списками литературы, аннотациями, указателями научных ссылок не только на конкретных авторов, но и на школы, например, на тартуско-московскую семиотическую школу, созданную вышеупомянутым Ю.М. Лотманом.

Между школами существует, к сожалению, не только здоровая конкуренция, но широко распространен и комплекс вражды-привязанности, отягощенный предрассудками и взаимными отвержениями, когда представители одних направлений и парадигм неформально объединяются, как образно показано В.Д. Дудинцевым в романе «Белые одежды», в борьбе «за одних против других», что предельно осложняет предрассудками межсубъектное понимание не только в социально-гуманитарных науках, но и в культуре вообще.

Предрассудки становятся традициями, входят в авторитет, питают собой предание и оправдываются прецендентами. В постнеклассической науке, в отличие от эпохи Просвещения, предрассудки не порицаются, но своеобразно «оправдываются» пониманием и экзистенциальным переживанием реальности во всей полноте жизненных проявлений, где восторг побед вовсе не умаляет горечи поражений, а истина всегда предстает в конкретно-исторической форме.

Пред-рассудочность является одной из основ нашего исторического понимания, оно полно смыслами, в которых, как уже отмечалось, надо отдать себе отчет, не отрицать непонятное, а истолковывать в подвижном историческом горизонте интерпретаций. «В действительности не история принадлежит нам, - как замечал один из основателей современной герменевтики Х.-Г. Гадамер, - а мы принадлежим истории. Задолго до того как мы начинаем постигать самих себя в актах рефлексии, мы с полнейшей самоочевидностью постигаем самих себя в качестве членов семьи, общества и государства, в которых мы живем. Субъективность фокусируется системой кривых зеркал. Самосознание индивида есть лишь вспышка в замкнутой цепи исторической жизни. Поэтому предрассудки отдельного человека в гораздо большей степени, чем его суждения, составляют историческую действительность его бытия». (Гадамер Х.- Г. Истина и метод. М., 1988, с. 329)

Из чего следует, что субъект науки и социально-гуманитарного знания, в особенности, несет в себе не плоскую и одномерную рациональность очевидности, но потенциально все богатство мировой культуры, в том числе-авторитета и неформализуемого пред-знания, соединяющего нас с прошлым. Отказ от них сопровождается провалами истории, нарушением жизненных связей, господством голых абстракций и обнищанием как индивидуального, так и коллективного сознания.

Но облегчает ли это наше сегодняшнее бытие в науке? И следует ли примиряться с предрассудками в межсубъектном, целостно отраженном взаимодействии?

Думается, что эти вопросы не абстрактны, а конкретны, должны быть осмыслены и проанализированы в плане следствий, которые возможны, но безграничный плюрализм ценностей не однозначен и не всегда позитивен в глобализирующемся сегодня мире. Ведь это плюрализм порождает барьеры в межсубъектной коммуникации, ксенофобию, политику двойных стандартов и предельно завышенные идеологизированные самооценки «неприкасаемых» в социально-гуманитарном знании.