Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


АБИССИНИЯ




 

 

I

 

Между берегом буйного Красного моря

И Суданским таинственным лесом видна,

Разметавшись среди четырех плоскогорий,

С отдыхающей львицею схожа, страна.

 

Север – это болото без дна и без края,

Змеи черные подступы к ним стерегут,

Их сестер‑лихорадок зловещая стая

Желтолицая, здесь обрела свой приют.

 

А над ними нахмурились мрачные горы,

Вековая обитель разбоя, Тигрэ,

Где оскалены бездны, взъерошены боры

И вершины стоят в снеговом серебре.

 

В плодоносной Амхаре и сеют и косят,

Зебры любят мешаться в домашний табун,

И под вечер прохладные ветры разносят

Звуки песен гортанных и рокота струн.

 

Абиссинец поет, и рыдает багана,

Воскрешая минувшее, полное чар;

Было время, когда перед озером Тана

Королевской столицей взносился Гондар.

 

Под платанами спорил о Боге ученый,

Вдруг пленяя толпу благозвучным стихом,

Живописцы писали царя Соломона

Меж царицею Савской и ласковым львом.

 

Но, поверив шоанской искательной лести,

Из старинной отчизны поэтов и роз

Мудрый слон Абиссинии, Негус Негести,

В каменистую Шоа свой трон перенес.

 

В Шоа воины сильны, свирепы и грубы,

Курят трубки и пьют опьяняющий тедш,

Любят слышать одни барабаны да трубы,

Мазать маслом ружье да оттачивать меч.

 

Харраритов, галла, сомали, данакилей,

Людоедов и карликов в чаще лесов

Своему Менелику они покорили,

Устелили дворец его шкурами львов.

 

И, смотря на утесы у горных подножий,

На дубы и огромных небес торжество,

Европеец дивится, как странно похожи

Друг на друга народ и отчизна его.

 

 

II

 

Колдовская страна! Ты на дне котловины

Задыхаешься, льется огонь с высоты,

Над тобою разносится крик ястребиный,

Но в сияньи заметишь ли ястреба ты?

 

Пальмы, кактусы, в рост человеческий травы,

Слишком много здесь этой паленой травы…

Осторожнее! в ней притаились удавы,

Притаились пантеры и рыжие львы.

 

По обрывам и кручам дорогой тяжелой

Поднимись, и нежданно увидишь вокруг

Сикоморы и розы, веселые села

И зеленый, народом пестреющий луг.

 

Там колдун совершает привычное чудо,

Тут, покорна напеву, танцует змея,

Кто сто талеров взял за больного верблюда,

Сев на камне в тени, разбирает судья.

 

Поднимись еще выше! Какая прохлада!

Точно позднею осенью, пусты поля,

На рассвете ручьи замерзают, и стадо

Собирается в кучи под кровлей жилья.

 

Павианы рычат средь кустов молочая,

Перепачкавшись в белом и липком соку,

Мчатся всадники, длинные копья бросая,

Из винтовок стреляя на полном скаку.

 

Выше только утесы, нагие стремнины,

Где кочуют ветра да ликуют орлы,

Человек не взбирался туда, и вершины

Под тропическим солнцем от снега белы.

 

И повсюду, вверху и внизу, караваны

Видят солнце и пьют неоглядный простор,

Уходя в до сих пор неоткрытые страны

За слоновою костью и золотом гор.

 

Как любил я бродить по таким же дорогам,

Видеть вечером звезды, как крупный горох,

Выбегать на холмы за козлом длиннорогим,

На ночлег зарываться в седеющий мох!

 

Есть музей этнографии в городе этом

Над широкой, как Нил, многоводной Невой,

В час, когда я устану быть только поэтом,

Ничего не найду я желанней его.

 

Я хожу туда трогать дикарские вещи,

Что когда‑то я сам издалека привез,

Чуять запах их странный, родной и зловещий,

Запах ладана, шерсти звериной и роз.

 

И я вижу, как южное солнце пылает,

Леопард, изогнувшись, ползет на врага,

И как в хижине дымной меня поджидает

Для веселой охоты мой старый слуга.

 

1918

 

ГАЛЛА

 

 

Восемь дней из Харрара я вел караван

Сквозь Черчерские дикие горы

И седых на деревьях стрелял обезьян,

Засыпал средь корней сикоморы.

 

На девятую ночь я увидел с горы –

Эту ночь никогда не забуду –

Там, внизу, в отдаленной равнине, костры,

Точно красные звезды, повсюду.

 

И помчались одни за другими они,

Словно тучи в сияющей сини,

Ночи трижды святые и яркие дни

На широкой галласской равнине.

 

Все, к чему приближался навстречу я тут,

Было больше, чем видел я раньше.

Я смотрел, как огромных верблюдов пасут

У широких прудов великанши;

 

Как саженного роста галласы, скача

В леопардовых шкурах и львиных,

Убегающих страусов рубят сплеча

На горячих конях‑исполинах;

 

И как поят парным молоком старики

Умирающих змей престарелых…

И, мыча, от меня убегали быки,

Никогда не видавшие белых.

 

Вечерами я слышал у входа пещер

Звуки песен и бой барабанов,

И тогда мне казалось, что я Гулливер,

Позабытый в стране великанов.

 

И таинственный город, тропический Рим,

Шейх‑Гуссейн я увидел высокий,

Поклонился мечети и пальмам святым,

Был допущен пред очи пророка.

 

Жирный негр восседал на персидских коврах,

В полутемной, неубранной зале,

Точно идол, в браслетах, серьгах и перстнях,

Лишь глаза его дивно сверкали.

 

Я склонился, он мне улыбнулся в ответ,

По плечу меня с лаской ударя,

Я бельгийский ему подарил пистолет

И портрет моего государя.

 

Все расспрашивал он, много ль знают о нем

В отдаленной и дикой России…

Вплоть до моря он славен своим колдовством,

И дела его точно благие:

 

Если мула в лесу ты не можешь найти

Или раб убежал беспокойный,

Все получишь ты вдруг, обещав принести

Шейх‑Гуссейну подарок пристойный.

 

1918

 

СОМАЛИ

 

 

Помню ночь и песчаную помню страну

И на небе так низко луну,

 

И я помню, что глаз я не мог отвести

От ее золотого пути.

 

Там светло и, наверное, птицы поют

И цветы над прудами цветут,

 

Там не слышно, как бродят свирепые львы,

Наполняя рыканием рвы,

 

Не хватают мимозы колючей рукой

Проходящего в бездне ночной.

 

В этот вечер, лишь тени кустов поползли,

Подходили ко мне сомали.

 

Вождь их с рыжею шапкой косматых волос

Смертный мне приговор произнес,

 

И насмешливый взор из‑под спущенных век

Видел, сколько со мной человек.

 

Завтра бой, беспощадный томительный бой,

С завывающей черной толпой,

 

Под ногами верблюдов сплетение тел,

Дождь отравленных копий и стрел…

 

И до боли я думал, что там, на луне,

Враг не мог бы подкрасться ко мне.

 

Ровно в полночь я мой разбудил караван,

За холмом грохотал океан.

 

Люди гибли в пучине, и мы на земле

Тоже гибели ждали во мгле.

 

Мы пустились в дорогу. Дышала трава,

Точно шкура вспотевшего льва,

 

И белели средь черных священных камней

Вороха черепов и костей.

 

В целой Африке нету грозней сомали,

Безотраднее нет их земли,

 

Сколько белых пронзило во мраке копье

У песчаных колодцев ее,

 

Но приходят они и сражаются тут,

Умирают и снова идут.

 

И когда, перед утром, склонилась луна,

Уж не та, а страшна и красна,

 

Понял я, что она, словно рыцарский щит,

Вечной славой героям горит,

 

И верблюдов велел положить, и ружью

Вверил вольную душу мою.

 

1918

 


Поделиться:

Дата добавления: 2015-01-10; просмотров: 78; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.008 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты