АЛЬБЕРТА НАСЛЕДНИКАМИ ПОМЕСТЬЯ СТРЭТМОР

В самом дальнем уголке шкафчика ютился сверток, перевязанный ремнем.

– Вот это номер! – Пит прижался носом к стеклу. – Здорово! Теперь ясно, почему у тебя вид, будто пыльным мешком огрели. С ума сойти! Эй, Том, ты что, не в себе? Случайно, не чокнулся?

Том уставился на него.

– Что?

– Ладно, потом поговорим. Возьми себя в руки. Схватив Тома за локоть, Пит вытащил его из галереи, провел через вестибюль. Весь класс уже сидел в автобусе, и мистер Майлс собрался идти за ними.

– А‑а, вот и вы. Что там еще случилось? Ладно, поспешите.

– Учитель, Том заболел. Давайте я отведу его домой. На свежем воздухе ему сразу станет лучше. А то мало ли что…

Мистер Майлс заколебался, перевел взгляд с Тома па переполненный автобус.

– А твоя мама дома?

– Да, учитель. Должна быть дома.

– Я позвоню ей и скажу, что ты придешь пораньше. Только не шляйтесь по улицам.

И он заспешил к окошечку с надписью «Информация». Охранник указал в сторону раздевалки. Мистер Майлс крякнул с досады и повернулся к Тому и Питу.

– Сидеть, – скомандовал он, будто обучал собаку. – Я сейчас вернусь.

Он торопливо зашагал к телефону‑автомату у раздевалки. Том сидел с тем же отсутствующим выражением лица. Пит сгорал от любопытства, но при появлении мистера Майлса изобразил глубокую озабоченность.

– Все в порядке. Каммингс, веди его прямо домой. Только не слоняйтесь без дела.

– Да, учитель. Нет, учитель. Не беспокойтесь, учитель.

Они посмотрели ему вслед.

– Так, – сказал Пит, как только они остались одни. – А теперь посиди еще минутку и объясни, что с тобой стряслось.

Дрожащим голосом Том рассказал о ночных бдениях на чердаке, о голодовке и как из всего этого ничего не вышло.

– Чему удивляться, если ты взялся за дело не с того конца, – решительно заговорил Пит. – Я вообще не понимаю, зачем искать этот дух, но раз уж тебе это так важно, надо искать как положено. На вот, подкрепись пока шоколадом. А то совсем отощаешь.

– Что значит «как положено»? – Том с жадностью накинулся на плитку шоколада. – Ой, вкусно как! Могу съесть всю, не жалко?

– А то, что твое лазанье по чердакам да сидение на сквозняке – глупо и ненаучно. Тут любой простудится. Если вправду хочешь найти этот свой дух, ищи по науке. Надо взять эту священную укладку, отнести твоему прадедушке, и пусть он устроит для тебя обрядовый танец. А уж потом спросишь у него, где тебе ждать появления твоего духа.

Том непонимающе уставился на Пита.

– Что? Взять укладку призраков? Но как?

– Стибрить, понятное дело. Вот будет забава!

– Украсть укладку? Но… ведь это же… незаконно.

– Не будем вдаваться в детали. Да что с тобой? Мы же всё давно обсудили. Помнишь, что сказал твой прадедушка? Те, кто продавал, не имели права этого делать, а эти Стрэтморы не имели права покупать. Я ведь тебе объяснял: государства занимаются этим постоянно. У них это называется… черт, забыл слово… репатриация. Вот мы укладку и репатриируем. Вернем тем, кому она принадлежала, – племени черноногих.

– Мы?

– А ты что, без меня за это дело возьмешься? Посмотрим правде в глаза, Том, ты парень хороший, но, говоря между нами, увести музейный экспонат и не попасться – на это у тебя не хватит мозгов. А тут смекалка нужна. Вот здорово! Я давно мечтал о чем‑нибудь таком, да ничего путного не подворачивалось.

– Ну, если хочешь, наверное, можешь помочь. Но все‑таки… украсть музейный экспонат… Пит, ты уверен, что все будет шито‑крыто? Ведь отец у меня адвокат. Его собираются выдвинуть в судьи. Если что случится и нас застукают…

– Предоставь все мне, и никто нас не застукает, обещаю. Знаешь что, подумай об этом денек‑другой, ладно? Только кончай эту дурость с бдениями и давай как следует ешь и спи. В решающий момент тебе понадобится вся твоя выдержка и сметка.

По дороге домой Том искоса поглядывал на друга. Шутит Пит или серьезно? Поди его пойми – тон уверенный, наставительный, да и по словам не определишь. Неужели он вправду хочет, чтобы они ограбили музей? Или это очередной розыгрыш?

Но в одном Пит был прав. Укладка вовсе не принадлежала музею. Если она кому и принадлежала, так это вождю Сэмюэлу Лайтфуту и его племени.

– А если попросить музейных работников – вдруг они нам ее отдадут? Мы все объясним… – робко предложил Том.

– Как же, дожидайся! Дальше первого охранника нам не пройти, никто нас к директору и близко не подпустит. Сам знаешь, как к нам взрослые относятся. Никто нас всерьез слушать не станет. И не забывай, если мы будем клянчить укладку, а потом ее все‑таки заберем, они сразу сообразят, где искать, верно? Нет, Том, надо взять инициативу в свои руки и никого ни о чем не спрашивать. Честно говоря, не пойму, что тебя беспокоит? Они, скорее всего, и пропажи‑то не заметят. Стенд самый обшарпанный, весь в пыли, так ведь? Спорить готов: мы вытащим оттуда укладку и бумажку с надписью, остальные экспонаты чуть передвинем, чтобы не было пустого места, и никто ничего не заметит. Помяни мое слово.

Том провел в раздумьях два дня. Он видел, что Пит изредка бросает на него вопросительные взгляды, но заговорили они об укладке только в пятницу, когда шли домой из школы.

– Ну? – осведомился Пит настолько будничным тоном, что все опасения Тома как‑то сразу улетучились.

– Не знаю. Смотря какой у тебя план, – выдавил он из себя уклончиво. – Больше всего я из‑за отца беспокоюсь. Если что‑то помешает ему стать судьей – конец всему. Возьмет и перестанет со мной разговаривать и, наверное, будет прав. Дома и без того дела не очень.

– Ничего не случится. Не беспокойся. Мы всё как следует подготовим. Завтра пойдем в музей и проведем разведку на местности. Согласен?

– А что? Давай. Сначала посмотрим, какая там обстановка, а уж потом решим, да или нет.

– Встретимся у музея в десять. Не опаздывай.

На следующее утро неторопливой походкой они вошли в галерею черноногих. Пит и не думал приближаться к маленькому шкафчику в углу – ждал, когда они останутся в комнате одни. Потом он прошагал в угол, кликнул Тома:

– Иди посмотри на это старье. – А когда Том подошел, шепнул: – Прикрой меня. Хочу проверить, как открывается этот шкафчик, но чтоб телекамера не заметила.

Руки его замелькали над замком. Что‑то скрипнуло, потом раздался щелчок, за ним – другой. Как ни в чем не бывало Пит отвернулся от шкафчика, убрал в карман перочинный нож.

– Не замок, а недоразумение, – пробормотал он. – Зубочисткой можно открыть.

– Где ты такому выучился? – ошарашенно спросил Том.

– Так и быть, скажу по секрету: мой отец – резидент.

– Будет врать‑то.

– Эх ты, Фома неверующий. Думаешь, почему я из школы в школу кочую? Я его прикрытие, понял? – Он неторопливо оглядел комнату. – Здесь всего одна телекамера. Ее легко надуть – главное, засечь, с какой скоростью она поворачивается.

С тяжелым сердцем Том поднял глаза на маленький телеглаз, укрепленный под потолком в углу комнаты. Он равномерно двигался слева направо, а потом обратно, «оглядывая» все пространство комнаты.

– Окон в галерее нет, – задумчиво произнес Пит, – через запасный выход внутрь тоже не попасть. Сигнализацию видно даже отсюда.

– Значит, ничего не получится. – Том почувствовал облегчение, но постарался, чтобы Пит этого не заметил.

– Этого я не говорил. Сдаваться так просто – ну нет. Кто не рискует, тот не выигрывает. Есть мысль… – Том со страхом увидел, что в глазах друга зажглись искорки. – То, что надо. Сама простота. Мы остаемся в музее до закрытия, прячемся, и нас запирают. Значит, открывать запертые двери нам уже не надо. Как только стемнеет и в музее наступит тишина, я вскрываю шкафчик, мы хватаем укладку и выныриваем прямо через эту дверь.

Пит указал на запасный выход. Над дверью горела красная лампа, а на засове висела большая табличка: