Одно и то же может означать очень разные вещи, но в разной же степени

5.1. Общие положения

Теория прототипов — подход к проблеме категорий ком­промиссный между [Givon 1984, 14] платоновским и витгенштей-новским.

Платоновский взгляд состоит в положении о строгой кате­горизации языка — лексических единиц, морфем, синтаксических конструкций и правил, регулирующих их употребление в комму­никации. В этой "списочной" (checklist) концепции слово либо обозначает данную вещь, либо нет. Категории дискретны и осно­ваны на группировках свойств, внутренне присущих (ингерент-ных) представителям соответствующих категорий.

Витгенштейновский взгляд связывают с положением о не­дискретности, размытости границ, непрерывности и случайности в определении вещей и их именовании.

В теории прототипов, трактующей представление о функ­циональном и когнитивном пространствах естественного языка, как и у позднего Витгенштейна [Wittgenstein 1969], принимается, что категории языка не всегда, а возможно, и редко, определяют­ся в терминах одной или нескольких (во всяком случае, немно­гих) отличительных особенностей, необходимых и достаточных в качестве критерия именования. Категории в рамках континуума формируются как пересечения некоторого числа "характерных", или "типичных" свойств-признаков, коррелирующих с уместнос­тью именования соответствующих предметов, но эти данные не бывают абсолютными. Континуум категорий обладает двумя различными градациями:

— все свойства-признаки имеют некоторый вес (в соответ­
ствии со своей важностью, или значимостью) в установлении ти­
пичности объекта,

— все члены категории обладают определенным рангом,
соответствующим количеству у них характерных свойств данно­
го прототипа.

В отличие же от Витгенштейна, сторонники теории прото­типов принимают еще постулаты о группировке (clustering) пред­ставителей естественных категорий (биологических, когнитив­ных, поведенческих и др.) внутри пространства категорий, на определенной дистанции от прототипа — т. е. от категориально­го среднего. Витгенштейновская концепция "семейных сходств" предсказывала бы единообразный разброс всех элементов кате­гории относительно такого пространства: каждый элемент счи­тался бы (хоть и в разной степени) представителем каждой кате-

гории. "Платоновский" подход скорее связал бы все элементы каждой категории с одной и той же точкой на непрерывном от­резке категориального пространства: члены одной категории из этого пространства не могли бы являться представителями иной категории из того же пространства. В теории прототипов отка­зываются от обеих крайностей: имеет место скорее сгущение, группировка предметов вокруг каждого из прототипов, но боль­шинство этих предметов с самим прототипом не совпадают [Givon 1984, 15-16].

Развивалась данная теория одновременно в нескольких дисциплинах до некоторого времени почти независимо друг от друга: в когнитивной психологии, в этнолингвистике, в теорети­ческом языкознании и в философии. Корни ее лежат в феномено­логических философских концепциях — в работах К. Штумпфа, Э. Гуссерля, М. Мерло-Понти. Пионерами в разработке этой тео­рии были представители когнитивной психологии. Понимание значения связывается с обращением к экземпляру или прототипу, а не с контрольным списком условий, которым должна удовле­творять языковая форма, чтобы считаться удачно или правдиво употребленной. Этот прототип заложен в человеческой мысли от рождения; он не анализируется, а просто "дан" (презентирован или продемонстрирован), им можно манипулировать [Fillmore 1975, 123].

Например, семантика прототипов определяет значение определенной лексемы, считая сначала, что существуют только типичные случаи, — но затем указывает, что и другие объекты могут быть отнесены к той же категории, хотя они и не обладают всем критериям [Fillmore 1978]. Это позволяет достаточно гибко трактовать случаи подобные следующим [Fillmore 1975, с. 128-129]: сколько лет должно быть неженатому лицу мужского пола, чтобы его можно было назвать холостяком? (Младенец и подрос­ток явно не годятся для такого именования.) Может ли монах на­зываться холостяком? Может ли называться вдовой женщина, убившая своего мужа? Или та, которая выходила замуж несколь­ко раз, но первый муж которой (в отличие от последующих) умер? Если носители языка расходятся во мнениях по подобным вопросам, то следует ли считать их носителями разных языков, диалектов и т. п.? Насколько стабильны такие диалекты? Чтобы

ответить на эти вопросы, понятия "холостяк", "вдова", "диалект" должны определяться относительно некоторого "простого мира", в котором люди обычно женятся или выходят замуж, достигнув определенного возраста, причем либо никогда вторично не же­нятся и не выходят замуж, либо только овдовев. Этот "прототи-пический мир" значительно проще того, в котором мы живем, но помогает определить все усложнения постепенно, в результате процедуры уточнения, или аппроксимации. Обычная же, "плато­ническая" семантика "списка значений" (checklist semantics) пыта­лась бы составить список критериев, "железно" необходимых для того, чтобы правильно именовать объекты [Fillmore 1978, 153].

Иногда [Kleiber 1990, 9] считают необходимым разграни­чивать терминологически и содержательно три различных кон­цепции, отождествляемые (несправедливо) с теорией прототипов: а) собственно семантику прототипов (главным образом, это пси­хологический и антропологический подходы в духе Э. Рош), б) семантику стереотипов (X. Патнам) и в) концепцию фамильных сходств Л. Витгенштейна. Глубинная мысль теории прототи­пов,— служащая фундаментом для когнитивизма вообще, — за­ключается в том, что концептуальные структуры проистекают из нашего телесного опыта и только благодаря ему и обладают смыслом [Kleiber 1990, 12].

В теории прототипов считается, что категории расплывча-ты, не обладают четкими границами, есть градация по параметру "принадлежность к категории" [Craig 1986, 1]. Слово является именованием вещи не абсолютно, а лишь до некоторой степени [Coleman, Kay 1981, 27]. Люди формируют конкретный или аб­страктный мысленный образ предметов, принадлежащих некото­рой категории. Этот образ называется прототипом, если с его по­мощью человек воспринимает действительность: член категории, находящийся ближе к этому образу, будет оценен как лучший или более прототипичный экземпляр, чем все остальные. Прото­типы — инструменты, с помощью которых человек справляется с бесконечным числом стимулов, поставляемых действительнос­тью [Verschueren 1987, 47-48].

Прототипы могут меняться с течением времени, в частнос­ти, в результате метафорического употребления терминов, когда категория приобретает новых представителей. Такие изменения

связаны с переопределением набора характерных свойств и отно­сительных рангов [Giv6n 1984, 19]. Именно в этом состоят диа­хронические изменения лексикона, морфологии и синтаксиса. Различные люди оперируют пространством этих категорий по-разному [Giv6n 1986, 98]. Итак, не только при усвоении языка, при эволюции и при изменениях языка, но и в индивидуальном употреблении человека проявляется гибкость категорий (органи­зованных вокруг прототипов), реализованная в столкновении че­ловека с различными окружениями — личностным, социальным, культурным,, коммуникативным и биологическим, см. об этом также [Телия 1988].

Более подробно о теории прототипов см. [Демьянков 1994].

5.2. Критика теории прототипов

Оппоненты этой теории полагают:

1. Этот подход не годится для описания многих конкрет­
ных понятий [Armstrong et al. 1983, 264]. Вообще вряд ли можно
считать доказанным, что через прототипы можно объяснить все
факты. Было продемонстрировано лишь то, что прототип функ­
ционирует в общении в качестве "хорошего примера": зачастую
вместо того, чтобы оперировать категорией как таковой, люди
(ошибочно и упорно) апеллируют к свойствам прототипа. Одна­
ко [Eich 1982] этот же факт объясним и в "теории экземпляров".

2. Понятия вообще вряд ли полностью представимы через
прототипы; мысль человека не ограничивается прототипами
[Posner 1986, 54]. Помимо прототипов, люди довольно часто опе­
рируют и явными определениями.

6. "Лингвистика текста", или: