Лекция от 11.12.2012.

В сталинской модели исчезает столь важный инструмент управления обществом – репрессии. Она была хороша в свое время для экстремальных ситуаций, для развития «в осажденной крепости». Модель реального социализма, в отличие от предшествующей модели, продемонстрировала высокую уязвимость, обусловленную жесткой связь политики и экономики. Сугубо экономическая проблема превращается в мощную политическую проблему, проявляется в мощные выступления, использование властями силовых методов вплоть до расстрела демонстрантов. Первый ярко выраженный кризис демонстрирует неприятную вещь – политическая партия больше не может считать себя защитницей трудящихся, происходит отчуждение власти, со временем будет только нарастать.

Польша выступает в рамках социалистического локомотива. Одна из таких важных причин – несовпадение с точки зрения закономерностей функционирования планового социалистического хозяйства с единоличным с/х. Экономика – по пятилеткам, а с/х пытаются интегрировать с помощью заключения контрактов. Крестьянин за контракт получает кредиты, удобрения и т.д. Т.е. гос-во обеспечивает выполнение договорных обязательств, но гос-во и диктует цены. При этом отсутствует свободный рынок с/х продукции. Учитывая процессы инфляции наступает момент, когда средства, получаемые от реализации с/х продукции, превышает цены на нее. И единоличные хоз-ва начинают свертывать произ-во – кто будет продавать себе в убыток. И вот это появление большого разрыва между потребностями в с/х продукции и возможностями её приобретения на внутреннем рынке приводит к недостатку гос. средств, оно повышает закупочные цены на с/х продукцию за счет рабочих и субсидирования.

Болгария и Чехословакия – примеры кооперированного с/х. Там таких проблем не было, эти сферы эк-ки обеспечивали собственные потребности, а Болгария еще и была крупным поставщиком с/х продукции. Югославия – там после ликвидации кооперативов в начале 1950-х проблемы снабжения населением продовольствия не существует.

Хотя в Чехословакии нет прямых столкновений между трудящимися и властью, 1968 – интересная попытка продолжения реформирования сталинской модели в сторону югославской. Не демонтаж социализма, а создание социализма «с человеческим лицом» - служил бы не абстрактной идее, а ныне живущему поколению. Жизнь ради будущих поколений в конце концов надоедает. Но реализовать эту модель с условии Чехословакии не позволили союзники по ОВД – по политическим мотивам, мол, избрав такую модель, как и Югославия, начнет дрейф из ОВД. Важно было геополит. положение Чехословакии – граничила с Западной Европой (ФРГ, Австрия). Потеря Чехословакии была бы серьезной утратой.

Почему советское руководство, которое является центром в рамках соцсодружества не дает больше свободы в решении внутренних проблем правительствам СНД? Как это было в Финляндии – сохранили суверенность во внутренних вопросах, обязались не вступать в комбинации, ущемляющие интересы СССР. А по причине «синдрома 1941» не давали больше свободы. У власти в СССР находятся политики, которые начинали свою деят-ть накануне войны. Пережили лето 1941, когда казалось, что пришел конец – и советской системе, и России как таковой. Страх заставлял советское руководство удерживать зону безопасности, но в сер. 50-х потребность в ней отпала, в связи с запуском искусственного спутника земли + атомное/водородное оружие и средства её доставки. Сухопутные силы потеряли свое стратегическое значение. И можно было вполне, создавая этот оборонный щит, не вкладывать деньги в эти страны для привязывания их к себе. У Тухачевского был своеобразный опыт – воевал вдоль ж/д с Колчаком и неудача в Советско-польской войне. Сталин уничтожил военную верхушку из времен Гражданской войны, и Гитлер в этом ему завидовал. Сталин омолаживал верхушку, старые кадры были только в ближайшем окружении.

И «венгерский синдром» 1956. В Венгрии расстреливали и вешали коммунистов, и вот этот страх, что если расстаться с властью, то их ждет такая судьба – поэтому страх был у руководителей. 1960 – круглый стол властей и оппозиции, допускал участие оппозиции в полит. жизни, свободные выборы и т.д. – в общем, трансформация произошла мирным путем. И появилась уверенность в том, что ничего не произойдет.

Румыния. Тут исключение. Чаушеску. Почему его убили? Румыния была единственной страной, которая рассчиталась с долгами Запада. И могли после этого уже начинать действовать с этой модернизации.

Самая главная проблема – гонка вооружений. Оказалась нам не под силу. Это объективное явление. Не разоружать же всех до каменных топоров. Человек всегда живет в страхе за безопасность семьи, за работу. Особенно при Хрущеве Советский союз был втянут в гонку вооружений. С Суэцкого кризиса мы перестаем быть региональной державой, у нас появляются интересы в Африке. А на рубеже 50х – развал колониальной системы. Появляется масса нищих и хитрых. Деньги, которые должны были идти на наше внутреннее потребление, шли в Африку, а потом и в Латинскую Америку. Втянулись в такую систему, из которой можно было или порвать все связи и опозориться, или продолжать платить. И тут китайцы соперничали с нами. Хотя главным соперником, конечно, были США, и мы серьезно отставали по потенциалу. Еще вмешались в афганские дела.

Революционеры хороши для свержения чего-то, но придя к власти, они, как правило, берут на вооружение те концепции, с которыми боролись. Большевики свергали капитализм, и построили госкапитализм. Для нас главными показателями успеха и процветания были дымящиеся клубы заводов. Мы встали на этот путь, и строили промышленность до распада СССР.

На рубеже 50-60х годов мы начинаем отставать. На Западе начался переход к новому обществу, связанному с НТР. А мы шли тем же курсом, и в конце концов, оказались банкротами. И концом стал распад социализма в СДН, а потом и у нас. «Альтернативная история – это занятие для людей, страдающих бессонницей». Это когда мы говорим, что «не надо было изначально заниматься строительством социализма в других странах». Кризис на Западе сейчас – расплата за развал социализма: долгое время создавали картинку всеобщего благополучия.

В связи с этим появляется решимость к изменению старой сталинской модели в естественном направлении – введение элементов рыночной экономики: кооперативы при государственных предприятиях, свободно производят, и свободно делят прибыль. «Бархатные революции» рубежа 90-х – пошло от чехов. Революции без революционных последствий. Все они бескровные, и самое интересное, что их никто не защищает. Где было это КГБ в 1989? Где была армия? Миллионы и сотни тысяч изменили присяге – присягали СССР и ему изменили. Почему представители высших структур власти не защищают эту власть? В некоторых странах не было оппозиции.

После победы революций в большинстве стран на авансцену выходят те же люди, только политики 2-го эшелона. Братья Качиньские, когда пришли к власти в Польше в 2005, победив на выборах, решили строить 4-ую Речь Посполитую с тем, чтобы рассчитаться со всеми, в т.ч. с номенклатурщиками. Есть закон, что нельзя заниматься политической деят-ю. Номенклатурная приватизация – интересный феномен: приватизация до развала системы. Люди управлявшие становятся собственниками. Она происходит во всех странах. Идет перераспределение собственности, и её владельцев.

Система, в которой не было безработных. Система, в которой трудно было быть богатым. Вместо нее приходит система, которая в сфере политической является калькой демократических гос-в. Моделью берется не президентская республика (Франция), а парламентская модель (Германия). Она предусматривает многопартийность. Это устройство безопасности. Как правило, учитывая, что 70% населения земли в своем развитии находятся на уровне 12-летнего ребенка, никакие полит. партии не имеют успех, а успех имеют более примитивные лозунги. В мире фактически сейчас нет революционного крыла, нет моды на революционеров. Поэтому левые партии сейчас это скорее партии левого центра. Современный политический эстеблишмент – это прагматики у власти. Нет Рузвельтов, Сталиных, Черчиллей – но сейчас в таких политиках нет и потребностей.

Экономика рыночная, приватизация, но сохраняется и государственный сектор, т.е. полной приватизации нет, и в качестве социальной политики выбирается модель социального государства. Но это только намерения, это записано в конституции этих стран. На практике такого социального гос-ва не получается, потому что эти страны пока не нашли себе место в рамках окружения. Интересны сейчас как поставщики рабочей силы (хотя и не такая дешевая, как турецкая и меньше вызывает расистские реакции), и поставщики сырья. Поэтому за основу развития берется мелкая промышленность, мелкое предпринимательство.

В политике произошло то, что должно было произойти, как это произошло со Временным правительством в 1917 (по Польше, что она будет связана свободным военным союзом). Сталин эту модель внедрил и до распада системы мы были связаны с СНД такими «свободными военными союзами». А потом весь наш «пояс безопасности» убежал на Запад, в НАТО. И сейчас это передовой форпост НАТО на восточном направлении, и вполне естественно желание этих стран, например, Польши, чтобы в окопе сидели соседи, а именно украинцы и белорусы. Поэтому поддерживают оппозиционные, прежде всего, антирусские силы, и выдвигают различные программы «восточных партнерств». А у Украины и Белоруссии нет опыта устойчивого государства.