Серебряный век» русской культуры

Краткая эпоха Серебряного века или русского Модерна (1890-е – 1917 гг.) – одно им из самых ярких и плодотворных явлений русской культуры. Словно зная, как мало отведено ему времени, Серебряный век живет невероятно интенсивной творческой жизнью. Поэзия А. Блока, А.Белого, А. Ахматовой, М. Цветаевой, К. Бальмонта, М. Кузмина, М. Волошина, Н. Гумилева, Вяч. Иванова, Ф. Сологуба; живопись М. Врубеля, Б. Борисова-Мусатова, К.А. Коровина, М.В. Нестерова, Н.К. Рериха, П.Н. Филонова, Н.С. Гончаровой, М.Ф. Ларионова, К.М. Чюрлёниса, М.Ф. Шагала; музыка А.Н. Скрябина, Н.А. Римского-Корсакова, С.С. Прокофьева, С.В. Рахманинова, И.Ф. Стравинского; вокальное искусство Ф. И. Шаляпина, Л. В. Собинова, А. В. Неждановй; балетные постановки М.М. Фокина и В.Ф. Нижинского; философия В. Розанова, Н. Бердяева, С. Булгакова П. Флоренского… Продолжая перечислять блистательные достижения, мы рискуем еще долго не остановиться.

Творческое упоение Серебряного века сочеталось с мучительным, гнетущим предчувствием катастрофы, надвигающейся беды. «Ночная эпоха», «настоящее безвременье» - писал в 1907 г. А. Блок. Переживание заката жизни соединялось в этой культуре с надеждой на её преображение. Эта надежда была связана с верой в возможность религиозного ренессанса в России, а также с верой в силу искусства. Два направления - религиозно-философское и эстетическое, были тесно переплетены в живом пространстве культурной жизни.

А. Бенуа писал: «Красота есть последняя путеводная звезда в тех сумерках, в которых пребывает душа современного человека. Расшатаны религии, философские системы разбиваются друг о друга, и в этом чудовищном смятении у нас остается один абсолют, одно безусловно-божественное откровение – это красота. Она должна вывести человечество к свету, она не дает ему погибнуть в отчаянии». Увы, благородная цель «вывести человечество к свету» и преобразить жизнь красотой не осуществилась. Но был сотворен мир искусства, обособленный от уродливого мира повседневности, со своими собственными элитарными ценностями, которые были поставлены выше ценностей жизни. «Мир искусства» - именно так называлось объединение художников и литераторов, созданное в Петербурге в конце XIX в. и заявившее о себе выставками и публикациями в журнале, носившем то же название. В него входили Л. Бакст, А. Бенуа, М. Врубель, А. Головин, М. Добужинский, К. Коровин, Е. Лансере, М. Нестеров, В. Серов, К. Сомов, Н. Рерих и др.

Это творческое движение отчетливо противопоставило себя академизму и передвижничеству, господство­вавшим в русском искусстве ХIХ в. Академизм, ориентированный на античную классику, представлялся искусством мертвым и безжизненным, а передвижничество – слишком откровенно подчиненным общественной пользе и морали. «Мир искусства» декларирует в качестве своего программного принципа эстетизм - признание красоты высшей, самостоятельной ценностью. Речь при этом шла о красоте, которая спасет мир.

Другой важный принцип – универсализм, стремление проложить многочисленные мосты к разным культурным эпохам и пространствам. Это стремление оказалось в высшей степени плодотворными: модерн творчески переосмыслил и впитал в себя античность, ранее христианство, Восток, готику, Ренессанс, классицизм, романтизм, русскую старину. Он искал универсального синтеза – синтеза разных жанров и стилей, традиций и целых культурных миров.

Замечательным примером такого синтеза являются «русские сезоны» в Париже в 1907—1914 гг. Балетный импресарио Сергей Дягилев решил прославить русское искусство в Европе. Сезоны включали в себя симфонические концерты, оперные и балетные спектакли. Параллельно Дягилев занимался организацией художественных выставок, чтобы познакомить парижан с русской живописью.

Над декорациями и костюмами, оформлением афиш и программ работали А. Н. Бенуа, Л.С. Бакст, А.Я. Головин, В.А. Серов, Н.К. Рерих, Н.С. Гончарова. Дягилев с его страстью к новаторству привлекал в качестве декораторов и европейских художников - Пабло Пикассо, Андре Дерена, Коко Шанель, Анри Матисса. Успех сезонов был огромный. Они способствовали не только признанию мирового значения русского искусства, но и способствовали установлению моды на всё русское.

В культуре Серебряного века возникает мощная тенденция к возрождению национальных тра­диций. Он заново открыл глубочайшие корни русской культуры – славянскую мифологию и русский фольклор. Эти народные пласты органично вошли в элитарное творчество как уникальная эстетическая ценность. Балет «Жар-птица» по мотивам русских сказок на музыку Игоря Стравинского, c хореографией Михаила Фокина и декорациями Леона Бакста (1910 г.) стал событием в европейской культуре. Всем известны полотна Виктора Васнецова «Аленушка», «Три богатыря», «Иван-ца­ревич», в которых оживают былина и сказка. Русская старина вдохновляла художника-сказочника И. Я. Билибина, который изучает деревянную архитектуру, крестьянские вышивки, кружева, старинную деревянную резьбу, лубочные картинки, старинные костюмы и использует причуды старинного орнамента в иллюстрациях к русским сказкам и былинам, в книжной графике, в театральных декорациях (опера Римского-Корсакова «Золотой Петушок»). Усилиями меценатов С. И. Мамонтова, княгини М. К. Тенишевой были созданы художественные центры, в которых возрождались традиционные народные промыслы - резьбы и рос­писи по дереву, чеканки по металлу, керамики, окраски тка­ней и вышивания. Такими центрами стали Абрамцево, Талашкино, Поленово.

Серебряный век воскрешает традиции древнерусского христианского искусства, тему святости. Этому немало способствовало открытие благодаря расчистке и реставрации древнерусских икон, долгое время считавшихся в образованном обществе жалкими примитивами. В. Васнецов, М. Нестеров, М. Врубель работали в качестве иконописцев. В. Васнецов во Владимирском Соборе в Киеве выполнил образы русских святых и Богоматери, «Страшный суд» и «Всадник апокалипсиса. М.Нестеров, участвовавший в этой работе, писал о Владимирском соборе с восторгом: «Там живет мечта, мечта о «русском ренессансе», о возрождении давно забытого дивного искусства Дионисиев, Андреев Рублевых. Особенно любим был в народе образ Богоматери, написанный В.Васнецовым. О создании нового церковного искусства мечтал и Михаил Врубель, один из самых ярких художников эпохи. Его Богоматерь (он писал ее с дочери А.Прахова) еще более впечатляет, чем васнецовская: в глазах, полных слез, с потрясающей силой выражено предвидение крестного пути Христа. Эскизы росписей «Воскресение Христа», «Надгробный плач», выполненные для Владимирского собора Врубелем, были настолько необычны, что заказчики не решились приобрести их. Духов­ной красотой полны картины Нестерова «Видение отроку Варфоло­мею», «Пустынник», «Труды преподобного Сергия», «Великий постриг», «Философы».

Особое место в творчестве серебряного века занимал Петербург. Наряду с восторженными гимнами Петербургу звучат проклятие городу, который уродует и убивает живую человеческую душу. Таков Петербург на полотнах М.Добужинского: дворы-колодцы, мрачные силуэты фабрик, каменные громады, жуткие цепные мосты словно не оставляют места для людей. Это созвучно описанию А. Белого в романе «Петербург»: «… Над зданиями, казалось, парил кто-то злобный и темный, чье дыхание крепко сковывало льдом гранитов и камней некогда зеленые и кудрявые острова». А. Бенуа в иллюстрациях к «Медному всаднику» А.Пушкина показывает угрюмый город, в котором черный всадник, преследующий несчастного беглеца, становится олицетворением рока. Эти иллюстрации вызывали ассоциации с современными событиями, а переименование города в Петроград в годы войны было воспринято как провозвестие близкой катастрофы.

«Град обреченный» Н. Рериха, «Древний ужас» Л. Бакста с апокалиптическими видениями на фоне гибнущего античного города вполне созвучны строчкам А. Блока:

«Я случаю рокоты сечи

И трубные крики татар,

Я вижу над Русью далече

Широкий и тихий пожар».

В это время создавалось множество творческих объединений и кружков. Своеобразным символом эпохи стала «башня» - квартира Вячеслава Иванова и Лидии Зиновьевой-Аннибал на ул.Таврической – 25, превратившаяся в самый известный петербургский литературный салон. С 1905 по 1909 гг. здесь проводились «среды», на которых побывал весь цвет литературно-художественной и интеллектуальной России. По воспоминаниям современников, хозяева «башни» обладали даром притяжения людей и их взаимного соединения. На «среды» собиралось иной раз до полусотни человек, и каждый был неповторимо индивидуален. Мистика, поэзия, философия, фантазии, споры, «дионисийские выкрики», и все это за полночь, а то и до утра - это была настоящая духовная лаборатория, о которой слагались легенды. Богемная атмосфера диктовала свои правила поведения: следовало быть оригинальным. На одной из «сред» А. Блок читал свою «Незнакомку», стоя на карнизе окна. «Башня», вознесенная над Петербургскими мостовыми, над драматическими событиями, сотрясавшими тогда Россию, стала символом уединенной и замкнутой в себе элитарной культуры.