ГОСУДАРСТВО И ПРАВО ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА

В фундаментальных юридических науках проблема переходного состояния государства и права – сравнительно недавно сформировавшийся предмет изучения, вызванный необходимостью всестороннего исследования общественно-политической трансформации, которая началась в России в середине 80-х гг. XX в. Сущностью состояния «переходности» для политической системы, государства и права является их трансформация в новое качество.

Первоначально внимание исследователей переходных политических процессов было уделено модернизации - общесоциологической методологической категории осмысления общественного развития. Истоки теории модернизации, возникшей в 1950-1960-е гг., восходят к концепциям Ф.Тенниса, М.Вебера и Т.Парсонса. Большое влияние на нее оказали методики структурного функционализма и теории систем. Крупнейшими исследователями, работавшими в русле концепции модернизации являются Д. Аптер, У.Ростоу, Ш.Эйзенштадт, Б.Мур, С.Хантингтон, и др. Формирование этой научной теории не означает, что проблемы перехода от одной государственно-правовой системы к другой не интересовали мыслителей более раннего периода. Наиболее показательными трудами о переходных политических процессах являются, к примеру, сочинения Платона, Полибия, ибн Халдуна, Гегеля, Маркса и др.

Основным принципом методологии модернизации является изучение процессов социального развития на основе изначально предполагаемого прогрессивного движения. При этом главными границами этапов социальной эволюции является очередное преодоление обществом традиционного состояния и переход к современному развитию. В качестве текущего «современного» состояния теоретики модернизации вывели западную модель с ее рыночной экономикой, либеральной демократией и правовым государством. Именно поэтому подавляющее большинство аналитиков сосредоточили свое внимание на предпосылках и условиях демократизации политической системы общества в целом, и государства, в частности, в переходном состоянии. Так, в работах К. фон Байме, Л. Уайтхеда и других исследователей методологический акцент в изучении демократических транзитов смещен в сторону институциональных форм – государственных органов, партий, общественных объединений и т.д.

В целом методика модернизации оказалась проницаемой для критики в силу чрезмерно жесткой заданности общественного движения к западноевропейской модели либеральной демократии. Особенно ярко это проявилось в период ликвидации коммунистических систем советского типа в Восточной Европе, которые уже однажды пережили период модернизации в начале XX в. В этих условиях постепенно в конце 80-90-х гг. XX в. сформировалась новая методологическая стратегия, широко распространенная в настоящее время - транзитология. С определенной долей уверенности можно транзитологию квалифицировать как одну из наиболее популярных в настоящее время разновидностей методологий политического анализа. Наиболее значимыми исследованиями являются работы Ф. Шмиттера, Х.Линца, А.Степана и др.

Концепт транзитологии предполагает набор базовых допущений о возможности перехода от одной модели политического развития к другой. Основными направлениями анализа в транзитологииявляются:

· установление причин и предпосылок начала переходного периода, причем в большинстве зарубежных исследований этот объект находится в поле зрения не только транзитологов, но и исследователей кризиса авторитарных режимов;

· рассмотрение стадий переходного периода, их специфики, противоречивости и логики последовательности;

· исследование главных акторов транзита и их влияния на реализацию тех или иных политических моделей в рамках переходного периода;

· анализ конечных целей переходного периода, причем абсолютным большинством зарубежных ученых допускается, что переход к демократическому политическому режиму и правовому государству является универсальной моделью транзита;

· изучение основных объективных проблем переходного периода.

В российских общественных науках появилось достаточно большое количество работ, в которых главное место отведено изложению выводов по исследованию институциональных механизмов политического транзита. Особенностью данных исследований являлось изучение конституционных механизмов демократии и акцентирование внимания на юридической конституции посткоммунистических обществ Восточной Европы. В то же время существенным пробелом осталось реальное изучение соотношения юридических норм и политической практики. Наиболее значимыми с точки зрения взвешенности и объективности в этой связи являлись работы А.В.Забелина, Т.Л.Кашенко, В.А.Миронова, Д.С.Прасолова и Е.Ю.Островидовой, Б.А.Страшуна и др. В целом в настоящее время теоретические исследования переходного состояния государства и права на рубеже тысячелетий стали возможными благодаря накоплению эмпирического правового материала в рамках отраслевых юридических дисциплин, прежде всего – конституционного права.

Одной из важнейших методологических проблем является само общее определение состояния «переходности» для государства и права. Если предположить, что важнейшей характеристикой трансформирующейся политической системы является ее радикальное развитие от динамичной стабильности на основе одних (прежних) принципов к динамичной стабильности на других (новых) основаниях, то в качестве определения состояния «переходности» для государства и права можно предложить следующее. Трансформирующаяся государственно-правовая система – это особое состояние государства и права, характеризующееся радикальными изменениями государственной формы, государственного механизма и права в общем контексте трансформации политической системы определенного общества. При этом важно подчеркнуть, что «переходность» для политической системы, государства и права – это объективное состояние, которое характеризует жизнеспособность организации общества в целом. Народы, которые оказались неспособными периодически формо- и видоизменять свое государство, оказались на исторической «обочине», в конечном счете, были вынуждены принять чужеродную политическую организацию в результате завоеваний или мирных инкорпораций. В древности во многом именно по этим причинам возникали полиэтнические империи наподобие Римской.

В основе начала любой трансформации государства и права лежит определенный политический кризис, имеющий, в свою очередь, более глубокие социальные основания. Данный кризис может предполагать различные формы разрешения, которые и определяют тот или иной исторический тип и разновидность трансформации. Следует отделять при этом причины, приведшие к кризису и отрицанию старой политической системы, государства и права, от причин их трансформации. На наш взгляд, общими ключевыми причинами возникновения состояния «переходности» являются две. Во-первых, результативность политического кризиса, т.е. его способность влиять на радикальное изменение государства и права, исключение возможности возвращения в исходное (докризисное) состояние государственной формы, государственного механизма и законодательства. Во-вторых, наличие консенсуса среди основных участников политического процесса в условиях кризиса, что препятствует возникновению анархии. Таким образом, переходное состояние государства и права, как, впрочем, и политической системы, можно определить как их посткризисное развитие.

В качестве разновидностей политических кризисов, способных обеспечить начало перехода от одной государственно-правовой системы к другой, можно определить политические революции, гражданские войны (как самостоятельное явление), «верхушечные перевороты» и смены династий, внешняя военно-политическая угроза, конструктивный внутриполитический конфликт (например, по поводу явного или мнимого несоответствия существующих государственно-властных институтов целям развития социально-экономической системы и т.п.) и др.

Протяженность переходного периода в отношении государства и права конкретного общества имеет свои относительные границы. Качественные характеристики (к примеру, трансформация закончена тогда, когда построено правовое государство) при этом не могут приниматься во внимание в связи с размытостью критериев и ориентиров общественного прогресса и альтернативностью результатов конкретных трансформаций. Страдает неполноценностью в этой связи и односторонне понимаемый формально-юридический подход, согласно которому государство и право можно учредить, создав комплекс соответствующих законов, пусть даже не отражающих социальную реальность в данной стране. В этом случае неизбежная фиктивность государственно-властных институтов может привести к возникновению нового политического кризиса и началу нового переходного периода.

Более оправданными, на наш взгляд, могут быть функциональные границы переходного периода, определяемые через категорию динамической стабильности. Эта категория означает функциональную способность каждого элемента политической системы обеспечивать бесперебойное (бескризисное) воспроизводство политической власти и тем самым вносить свой вклад в поддержание в относительно устойчивом состоянии всей общественной системы. Поскольку государство и право являются основными институтами политической системы, то границами их трансформации выступают состояния (начальное и конечное), когда они относительно стабильно выполняют свои функции, не вызывая серьезной негативной реакции (реакции отторжения) в обществе. Естественно, что многие функции вследствие трансформации, а также предкризисного развития могут видоизменяться содержательно. Однако базовые функции государства и права довольно консервативны, например, функция поддержания порядка в обществе не изменяется в течение тысячелетий с момента появления первых исторических типов государственно-правовых систем.

В любом случае окончание переходного периода для государства и права – это достижения такого состояния, когда они функционально отвечают требованиям, обусловленным определенным состоянием общества. Так, к примеру, состояние перехода от европейской абсолютной монархии к конституционным формам государства закончилось в тот момент, когда государственно-правовые институты стали реально обеспечивать общественную потребность в функционировании рыночной экономики, надежных законодательных гарантиях от произвола государственной власти, самоуправлении, участии населения в процессе принятия государственно-властных решений и т.д. Хронологические границы конкретных трансформаций могут при этом существенно различаться. В Великобритании – около ста пятидесяти лет (середина XVII в. – конец XVIII в.), во Франции – примерно столетие (с конца XVIII в. по конец XIX в.), в США – около пятидесяти лет (конец XVIII в. – первая четверть XIX в.).

Переходный период не всегда представляет собой процесс однонаправленного «линейного» развития государства и права. Довольно часто трансформация предполагает временные «откаты» (возвращения) к, казалось бы, уже отжившим государственно-правовым институтам. Возможна даже цикличность государственно-правовой трансформации, когда одни и те же этапы как бы проходятся вновь, но с корректировкой направления изменений в государстве и праве. Так, в частности, Франция несколько раз в течение XIX столетия «примеряла» на себя различные модели конституции, пока, в конечном счете, не остановилась на конституционных законах Третьей Республики.

Для политической системы общества серьезной проблемой является определение способов (форм) трансформационных изменений. Так, к примеру, сложно выявить методику коренных изменений политических ценностей населения. В то же время, способы (формы) трансформации государства и права вполне очевидны и могут быть выявлены эмпирически. Это – радикальные реформы, в рамках которых и происходят значительные государственно-правовые изменения. От них необходимо отличать эволюционные реформы, объективно ведущие к развитию существующей государственно-правовой системы и создающие условия для ее приспособления к постепенно изменяющимся общественным условиям. При определенном допущении можно утверждать, что состояние динамичной стабильности государства и права – это процесс непрерывного эволюционного реформирования.

Трансформация государства и права не осуществляется в вакууме, поэтому одной из серьезных методологических проблем при ее изучении являются факторы, влияющие на характер, направленность и интенсивность изменений государственной формы, государственного механизма и права. Их можно разделить на две категории:

1). Объективные факторы, к которым следует отнести:

· определенный уровень макро- и микроэкономического развития, обуславливающий распределение материальные ресурсов в период проведения государственно-правовых реформ;

· достаточная степень социальной стабильности, отсутствие социальной деструктивности, препятствующей укоренению новых государственно-правовых институтов;

· наличие базовых политических ценностей и традиций, тесно связанных с историей и самоидентификацией данного общества;

· психологическая готовность общества к государственно-правовым реформам, коренным изменениям в сфере государства и права;

· сохранение приемлемых в переходный период прежних (докризисных) жизнеспособных и восприимчивых к модификациям государственно-правовых институтов с целью обеспечения преемственности политического и правового развития данной страны;

· достаточно высокая степень развитости теории государства и права, юридической инфраструктуры;

· благоприятная внешняя среда, выражающаяся, прежде всего, в отсутствии дееспособных иностранных сил, активно заинтересованных в государственно-правовой дестабилизации данного общества.

2). Субъективные факторы, важнейшими из которых являются:

· создание общих концепций государственно-правового реформирования в переходный период;

· наличие реформаторов-прагматиков, способных отразить в проводимых государственно-правовых реформах изменившиеся общественные отношения;

· поддержка реформ (или их непосредственное осуществление) политическими лидерами, имеющими авторитет и так называемый «кредит доверия» в обществе на проведение непопулярных мероприятий;

· наличие альтернативных проектов реформирования и их конкуренция на различных стадиях трансформации государства и права.

Серьезной теоретической проблемой является аналитическое определение общих стадий трансформации государства и права. Поскольку государство и право являются важнейшими институциональными составляющими политической системы, можно рассмотреть стадиальность переходного периода для них в контексте общей трансформации политической системы. На наш взгляд, трансформационные процессы в политической системе общества развиваются в три этапа:

Во-первых, этап «негативного консенсуса», сутью которого является объединение всех сторонников новой политической системы для противостояния и ликвидации не только доминирования, но и любого сколько-нибудь важного влияния приверженцев старых политических порядков. Для первого этапа характерен своеобразный “революционаризм” и эйфория от достигнутых негативных (т.е. в смысле устранения старого) успехов. Этот период наиболее подвержен мифологизации конечной цели движения к новой политической системе и в то же время чрезвычайно важен, поскольку именно на нем закладываются основы для развития трансформационных процессов. Стадия негативного консенсуса для государства и права проявляется в практически полном согласии на уничтожение всех или основных старых государственно-правовых институтов. Для этого этапа характерны широкомасштабные пересмотры действовавшего ранее законодательства, в том числе и основных источников права. Органы государственной власти, не имеющие четкой юридической регламентации, часто определяются как «временные», «переходные» и т.п. Для данного этапа характерен дисбаланс государственно-властных полномочий и функций.

Во-вторых, этап усиления центробежных тенденций и размежевания для поиска оснований нового согласия. Данная стадия для политической системы в целом - закономерное следствие негативного консенсуса, когда в рядах противников старого объединяются потенциальные оппоненты по вопросам формирования новой системы. На этом этапе трансформации идет поиск оптимальной модели развития и поэтому чрезвычайно важна конкуренция проектов, а также методы, которыми она устраивается или воспрепятствуется. Важность этого этапа заключается также в том, что он дает более четкие ориентиры движения к новой политической системе и неизбежно выявляет первые трудности и противоречия на пути к ней. Императивным требованием данного этапа выступает разумный компромисс, возможно даже и насильственный при чрезмерном усилении какого-то политического института (лидера, партии, и т.д.) или органа государственной власти (главы государства, парламента и т.д.), что, впрочем, не преминет в будущем отразиться на облике новой системы. На данном этапе выявляются также лидирующие проекты политического развития, которые должны получить наибольшие симпатии общества для того, чтобы стать основой для позитивного консенсуса.

Специфическим признаком для развития государства и права на данном этапе трансформации является противоречивость в оформляющемся государственном механизме и законодательстве, стремительное прогрессивное развитие и, вместе с тем фиктивность правовых норм. На данном этапе возможны институциональные конфликты между различными органами, ветвями государственной власти, которые обычно заканчиваются новыми, зачастую непродуманными изменениями в законодательстве. В странах со сложным этническим составом на данном этапе трансформации вполне вероятны конфликты между центральными и местными органами государственной власти, «парады суверенитетов». В данном случае все это – неизбежное следствие состояние неопределенности, дезориентации, которое существует в обществе.

В-третьих, этап позитивного консенсуса - период непосредственной реализации имеющих наибольшие симпатии в обществе проектов движения к новой политической системе. Возможно, это - самый длительный из всех этапов трансформации. Самым важным на этом этапе для конструкторов новой системы является обеспечение первых успешных результатов движения, которые бы привлекли внимание населения. В противном случае возможно отторжение консенсуса на основе предложенных проектов, нарастание дисбаланса в рамках еще неоформившейся политической системы и как следствие этого - консервация состояния переходности, цикличность трансформационных процессов, т.е. повторение этапа негативного консенсуса и т.д. вплоть до нахождения более устойчивых оснований для формирования новой системы, возможно, даже отличной от первоначальных социальных ожиданий.

Для развития государства и права данная стадия означает их адаптацию к постепенно стабилизирующейся новой модели общественных отношений. Осуществляется «исправление» законодательства (в том числе и конституционного), стремительно формировавшегося на первых двух этапах трансформации, в принципиальных чертах оформляется государственный режим, упорядочиваются и формализуются взаимоотношения между различными структурными частями государственного механизма и т.д. За счет этого снижается удельный вес фиктивных норм в законодательстве. Упорядочивается и закрепляется в законодательстве определенный порядок передачи высшей государственной власти, исключающий непрерывную борьбу конкурирующих политических группировок. Именно на этом этапе важнейшие государственно-правовые институты становятся традиционными (т.е. не воспринимаются обществом как нововведения) и стационарными, что свидетельствует о достижении государственно-правовой системой динамической стабильности.

К общим закономерностям государства и права в переходном состоянии можно отнести:

· противоречивое переплетение черт старой государственно-правовой системы и привнесенных реформами нововведений, что при определенных условиях может выступать в качестве дополнительного дестабилизирующего фактора трансформации;

· преимущественное отсутствие комплексности и системности в проведении радикальных государственно-правовых реформ, преувеличение значимости изменений отдельных государственно-правовых институтов, их ликвидации или учреждения;

· идеализация целей государственно-правовой трансформации (например, построение «справедливого» государства, принятие «справедливых» законов), в некоторых случаях сознательное введение политической элитой в заблуждение широких слоев населения относительно задач реформ;

· поиск оснований для легитимности созданных и/или формально определенных органов государственной власти;

· довольно частые попытки стимулировать формирование новой государственно-правовой системы за счет так методики «прямого действия» (например, применения силы, политического давления и т.д.);

· значительное ускорение нормотворчества в рамках позитивного права, появление большого количества законов, часть из которых имеют явно выраженный переходный характер;

· непропорциональное развитие правовой реформы, более медленные темпы изменений в частном праве и стремительная модификация публичного права;

· фиктивность значительной части создаваемых источников права;

· попытки адаптировать и утилизировать старое законодательство в изменившихся социальных условиях переходного периода, в силу чего нередко возрастает его фиктивность, но может произойти и определенная рецепция старого права.

Классифицировать переходные состояния государства и права можно по различным основаниям. По степени завершенности государственно-правовые трансформации делятся на завершенные (государство и право достигли состояния динамической стабильности) и незавершенные или циклические (периодически воспроизводятся предшествующие этапы трансформации). По радикальности изменений трансформации государства и права можно поделить на полные (коренным образом изменяются форма правления, форма государственно-территориального устройства, право и т.д.) и частичные (изменяются отдельные компоненты государственно-правовой системы, например, государственный механизм). По характеру участия общества в переходных процессах можно выделить партиципаторные (высокая степень участия населения в обсуждении и поддержке государственно-правовых реформ) и элитистские («верхушечные» реформы, проводимые политической элитой и затем представляемые в качестве свершившегося факта населению) трансформации. В зависимости от роли субъективного фактора в осуществляющихся изменениях целесообразно определять трансформации стихийные (не проектируется какой-либо точно определенный качественный результат переходных процессов, в качестве стимулов изменений преобладает стремление разрушить старую государственно-правовую систему и построить «справедливое» государство) и целенаправленные (имеется проект достижения конкретного конечного результата трансформации, например, построение демократического, правового и социального государства). Данный перечень нельзя считать исчерпывающим. Возможны классификации и по иным основаниям.

Государственно-правовые трансформации можно рассмотреть и в историческом контексте. На наш взгляд, можно выделить следующие исторические типы переходных состояний государства и права, каждый из которых имеет свои специфические черты.

1). Трансформации государства и права в традиционных обществах (Древность и Средневековье). Их основными причинами выступали стихийные социальные возмущения (например, восстания демоса в полисах Древней Греции, крестьянские войны в средневековом Китае), верхушечные перевороты (например, узурпация империальной власти в Древнем Риме, приведшая к преобразованию республики в империю, дворцовые перевороты и смены монархических династий в средневековых европейских государствах и т.д.), военно-политические факторы завоевания (преобразование традиционной для древнегреческого мира полисной организации в эллинистические монархии). Иногда в качестве причины государственно-правовой трансформации выступал конструктивный политический конфликт по поводу перспектив развития, что стимулировало начало радикальных реформ (например, Солона и Клисфена в Древних Афинах, Людовика IX в средневековой Франции и др.).

В абсолютном большинстве случаев государственно-правовые трансформации Древности и Средневековья осуществлялись с высокой степенью субъективизации, что находило свое выражение в борьбе за власть отдельных политически активных личностей. В то же время данный исторический тип предполагал, по крайне мере на первых этапах трансформации, высокую степень консервативности в отношении старых государственно-правовых институтов. Подчас новшества усиленно маскировались под сохранение или возвращение ключевых традиционных черт государства и права. Так, например, исторически первая форма Римской империи (понимаемой как единовластие) – принципат – юридически сохранила все основные структурные составляющие государственного механизма и права эпохи поздней республики. Особенно консервативным элементом трансформирующейся государственно-правовой системы выступало право в силу его теснейшей связи с обычаем.

2). Конституционные (классические) трансформации в эпоху Нового и раннего Новейшего времени. Важнейшими причинами данного исторического типа трансформаций государства и права становятся политические революции, обусловленные в свою очередь объективными социально-экономическими изменениями (примерами могут служить Английская буржуазная революция, Великая французская буржуазная революция, революция 1905-1907 гг. в России и т.д.). Немалую роль в качестве причин государственно-правовых трансформаций в рассматриваемый исторический период сыграл конструктивный политический конфликт (зачастую под влиянием внешнего конституционного опыта), стимулировавший начало радикальных реформ государственного механизма и законодательства (к примеру в скандинавских странах).

Конституционные трансформации практически везде осуществлялись на фоне широкого социального участия и с высокой степенью целеполагания. В качестве ключевых задач трансформаций государства и права выступали результаты, сформулированные ранее как теоретические постулаты о народном (национальном) суверенитете, разделении властей, приоритете прав человека, формальном равенстве и т.д. Преобладающей идеологией в эту эпоху выступала теория либерализма, сформировавшаяся как радикальная реакция на подавление свободы личности в условиях абсолютистского государства.

Конституционные трансформации отличались высокой степенью радикальности, поскольку нередко приводили к полной смене формы правления (например, во Франции – монархии на республику), формы государственного устройства (преобразование унитарных Российской империи и Российской республики в РСФСР), а также принципиальному обновлению государственного механизма (например, создание Государственной Думы и Совета Министров в Российской империи). В то же время в рамках конституционных трансформаций существовала определенная степень утилитаризма, выражавшаяся, в частности, в стремлении сохранить, но несколько модифицировать некоторые черты прежних государственно-правовых систем, не противоречившие субъективным целям трансформаций. Так, в частности один из юридических принципов регулярного абсолютно-монархического государства – принцип суверенитета – был сохранен в качестве основы оформившихся конституционных государств. Разница заключалась только в том, что в формуле суверенитета личность монарха была заменена на национальное государство.

Впервые в истории промежуточные и конечные результаты трансформации были формализованы в законодательстве. Возник особый тип закона – конституция, который закреплял принципиальные изменения государственно-правовой системы на различных стадиях переходного периода. В силу радикальности происходящих процессов, преобладания идеальных проектов преобразований, отсутствия опыта в проведении конституционных реформ, различных внешних факторов нередко принимаемые законы (особенно в сфере публичного, в том числе и конституционного права) были фиктивными и недолговечными. Данный исторический тип государственно-правовых трансформаций тесно связан с формированием национальных государств и правовых систем. Конституционные трансформации стали первыми радикальными преобразованиями государственно-правовых систем, прошедшими полный цикл развития и поэтому тщательно изучаемые в юридических науках.

Государственно-правовые трансформации в первой половине XX в. существенно отличаются от «либеральных» трансформаций Нового времени. Произошедшие существенные сдвиги в социальной структуре общества привели к «омассовлению» политики, следствием чего на фоне других социально-экономических и политических процессов стало возможно возникновение переходных состояний государства и права, наподобие государственно-правовых систем Советской России, ранненацистской Германии и др. Их отличительной особенностью стало комплексное идеолого-политическое проектирование результатов государственно-правовой трансформации «авангардными» партиями (ВКП (б), НСДАП) (диктатура пролетариата, арийское государство и т.д.), игнорирование ценности правового регулирования, преимущественное использование внеправовых (силовых и политико-идеологических) средств достижения целей трансформации и т.д. Результатом подобного рода «переходов» стало формирование авторитарных и тоталитарных политических режимов, в условиях которых возникли деформированные государственные формы (советская республика, германский Третий рейх).

3). Постколониальные трансформации государства и права в XX в. Важнейшей причиной в данном случае выступило сочетание относительно-организованных социальных выступлений (например, национально-освободительные движения в наиболее развитых обществах Азии и Африки) и так называемое «октроирование» (дарование) независимости бывшим колониям со стороны метрополий под воздействием существенно изменившегося международного права.

Характерной чертой данного исторического типа стал элитарный характер государственно-правовых реформ, осуществляемых национальной интеллигенцией, получившей в основном образование в метрополии. В условиях господства (за некоторыми исключениями) традиционных, порой трибалистских общественных отношений, важными признаками постколониальных трансформаций стали неразвитость политического процесса и политических систем, что выражалось: в авторитаризме, исключительной роли армии и частых военных переворотах (особенно в африканских странах); переплетении (подчас парадоксальном) различных нормативных регуляторов государственной и общественной жизни (от норм, заимствованных у колонизаторов до традиционных мононорм); преобладающей фиктивности конституционных актов, одна часть из которых была дарована метрополией, а на другую часть существенно повлияло конституционное право соответствующего европейского государства; формировании сегментарных правовых систем, включающих как элементы европейского права, так и компоненты традиционных социальных регуляторов (религии, обычая и т.д.). В целом постколониальные трансформации представляли собой крайне запутанный, противоречивый и циклический процесс. До настоящего времени абсолютное большинство постколониальных государственно-правовых систем так и не смогли достичь состояния динамичной стабильности.

4). Современные трансформации государства и права. В социологических и политологических концепциях переход от авторитарных и тоталитарных режимов XX в. трактуется как «третья волна» модернизации или трансформации (первые две «волны» - переход к политическим системам западно-либерального типа в Новое время и период деколонизации). В отношении некоторых стран Центральной и Восточной Европы (Чехословакия, Польша, Венгрия и др.) была создана концепция трансформации, сущностью которой стал тезис о «воссоздании» политической системы, государства и права, ликвидированных в период военно-политического присутствия в этих странах СССР.

На наш взгляд, в отношении всех без исключения стран, вступивших в 70-90-е гг. в период трансформаций своих государственно-правовых систем (Испания, Португалия, СССР, Чехословакия и др.) были характерны одни и те же сущностные черты. В абсолютном большинстве случаев важнейшей причиной таких трансформаций государства и права стал конструктивный политический конфликт по поводу развития, спровоцированный притягательностью западноевропейского и северамериканского опыта конституционного строительства, иногда безосновательно отожествляемого с эффективной рыночной экономикой и «обществом массового потребления». В некоторых случаях в качестве причин трансформаций имели место политические перевороты и революции (Румыния). Эти трансформации носили как завершенный (Испания, Португалия), так и незавершенный (СССР) характер. Их можно охарактеризовать как полные (Чехия), так и частичные (Португалия) государственно-правовые трансформации.

Важнейшими чертами современных трансформаций являются:

· высокая степень целеполагания, нормативное (зачастую закрепленное в конституционном законодательстве) определение перспектив построения новой государственно-правовой системы (к примеру, создание правового демократического государства);

· заимствование доктринальных положений для обоснования тех или иных трансформационных проектов из конституционного опыта западноевропейских и североамериканских государств, подчас механическое перенятие конституционно-правовых принципов и норм из так называемых «универсальных» «интернациональных» конституций (прежде всего, из конституций Италии, Франции и ФРГ);

· конгломеративность трансформационных государственно-правовых проектов, которая выражается в противоречивых попытках объединить возрожденные традиции государства и права начала XX в., современные западные модели политики и законодательства, а также сохранить некоторые государственно-правовые институты, оставшиеся с периода предкризисного развития;

· утверждение в качестве критерия государственно-правового реформирования универсальных стандартов защиты прав человека;

· преобладание парламентарного государственного режима, в абсолютном большинстве случаев оформленного в рамках парламентских республик (за исключением Испании) с четко фиксированным в конституционном законодательстве принципом разделения властей;

· периодически происходящие, несмотря на осуществленное в законодательстве разграничение полномочий, политические конфликты между органами, представляющими различные ветви власти;

· политическая расщепленность представительных органов власти в силу появления в переходный период огромного количества политических партий – признака неразвитости партийных систем;

· попытки разграничить компетенцию государственных органов и органов местного (коммунального) самоуправления;

· создание органов конституционной юстиции (конституционных судов и трибуналов);

· попытки законодательно оформить запреты на существование политических организаций и идеологий, выступающих с оправданием прежних государственно-правовых систем (например, запреты коммунистических партий в странах Восточной Европы и СССР);

· существенное изменение отраслевого законодательства (для Восточной Европы и СССР – не только в сфере публичного, но и частного права) и его кодификация, высокая степень новелизации действующего законодательства;

· смещение акцента в разрешении частных и публичных конфликтов с административной процедуры к судебному процессу;

· признание в конституционном законодательстве приоритета международно-правовых норм, а также возможности ограничения государственного суверенитета в пользу надгосударственных организаций (например, Европейского Союза).

Российская трансформация государства и права унаследовала многие характерные черты состояния переходности от распавшегося СССР, в котором Россия традиционно играла ведущую политическую роль. Для нее в целом характерны те же черты, что и для других современных государственно-правовых трансформаций. Однако в России процесс радикальных реформ в сфере государства и права имеет и некоторые существенные специфические особенности. К ним в частности можно отнести:

· изрядную фиктивность принципиальных положений конституции, заимствованных из западноевропейских источников конституционного права;

· наличие серьезного разрыва между формальными полномочиями органов и должностных лиц, определяющими механизм принятия государственно-властных решений и фактическим влиянием в государстве корпоративно-лоббистских групп;

· значительную субъективную роль в осуществляемом реформировании «либеральной бюрократии», что нередко приводит к серьезным деформациям самой логики государственной службы и к должностным преступлениям, прежде всего – к коррупции;

· слабую роль в политическом процессе и реализации идеи народного представительства политических партий, не имеющих четких программ по причине аморфности социальных интересов электората, а также из-за периодического использования бюрократией в избирательной агитации так называемых «административных ресурсов»;

· существенное, нередко за счет других высших органов государственной власти (парламента, правительства), усиление власти президента в условиях формальной полупрезидентской республики, реальный крен в сторону исполнительной ветви власти;

· наделение значительной фактической компетенцией органов, полномочия которых не определены Конституцией (прежде всего, администрации президента);

· институциональную нестабильность парламента, выражающуюся в больших амплитудах колебания его состава: от политически расщепленного и периодически парализующего законодательный процесс собрания до парламента «одной государственной партии»;

· нарастание тенденции к ликвидации конституционной самостоятельности федерального правительства как высшего органа исполнительной власти;

· институциональную слабость Конституционного Суда РФ;

· наличие двух сменяющих друг друга противоречивых тенденций в развитии федерации: с одной стороны, фиксацию в источниках конституционного права значительных полномочий субъектов РФ, с другой – политику «укрепления центра» (создание федеральных округов, укрупнение субъектов РФ, «исправление» конституций и уставов субъектов РФ и т.д.);

· отсутствие четкого юридического разграничения сферы государственной власти и местного самоуправления, что вкупе с отсутствием самоуправленческих традиций у населения нередко приводит к огосударствлению органов местного самоуправления.

С самой упрощенной точки зрения на этапность переходных процессов современную трансформирующуюся российскую государственно-правовую систему можно определить как находящуюся в самом начале стадии позитивного консенсуса. Для России это означает, что относительно консолидировавшаяся под руководством главы государства бюрократия приступила на основе укрепления исполнительной ветви власти к «доработке», «исправлению» существующей и формально-определенной государственной формы, государственного механизма и права. Объективной целью проводимых реформ является государственно-правовая стабилизация, качественные характеристики которой определить к настоящему времени крайне затруднительно.