Функциональное определение формы государства кажется более предпочтительным.

Форма государства – сложная категория, предполагающая аналитическое определение ее составляющих. Обычно выделяют форму правления, форму государственно-территориального устройства и государственный режим. В целом данная структура, учитывая функциональные характеристики формы государства, представляется логичной. Попытка ввести в структуру формы государства четвертого элемента – политической динамики (Ф.М. Бурлацкий) – оказалась неудачной и не была признана в отечественной науке ТГП.

Весьма неразработанной методологической проблемой формы государства является ее классификация. Длительное время преобладали так называемые «элементарные» классификации, в качестве критериев которых использовался либо один из элементов (чаще всего – форма правления) формы государства, либо «социально-классовая природа», либо другие простые основания. На сегодняшний день наиболее удачной, на наш взгляд, является попытка дать классификацию форм государства на основе комплексного и системного критерия, отражающего взаимосвязи между функциональными характеристиками данной категории. На основании компаративного анализа, в частности, В.Е. Чиркин выделил поликратическую («многовластную»), монократическую («единовластную») и сегментарную (промежуточную) формы государства.

Монократическая форма государства характеризуется:

· открыто антидемократическими или «псевдодемократическими» (юридически фиктивными) способами формирования реально функционирующих органов государственной власти;

· монолитностью государственно-властного блока, отвержением принципа разделения властей, зачастую сосредоточением всех ресурсов государственной власти в институтах, не имеющих на то юридических полномочий (лидеров, «руководящих партий» и т.д.);

· территориальным структурированием, основанным на доминировании интересов центра над периферией, игнорировании нужд этносов;

· акцентом в процессе реализации государственно-властного решения на преобладание принуждения, часто – прямого насилия;

· преобладающей фиктивностью прав и свобод личности;

· неучастием или фиктивным участием граждан в управлении государством, полным или частичным запрещением деятельности общественных институтов, а также их огосударствлением.

Сегментарная форма государства определяется В.Е.Чиркиным как «полудемократическая». Как кажется, более функциональным подходом было бы под этой категорией понимать либо состояние переходности конкретной государственной формы, к примеру, различные этапы движения от монократической к политикратической форме; либо, что представляется более оправданным, такое состояние конкретной формы государства, при котором в силу национальных, исторических, политических и других внешних условий переплетаются сущностные характеристики «чистых» поликратической и монократической форм. Тем более что в настоящее время эти «чистые» формы государства на практике встречаются достаточно редко, что не мешает, тем не менее, конкретным государствам существовать в относительно стабильном режиме.

Важнейшим элементом формы государства является форма правления. В произведениях мыслителей прошлого (Платона, Аристотеля, Фома Аквинского и др.) именно этот элемент государственной формы, называвшийся, впрочем, нередко иначе (к примеру, «способ правления»), служил критерием для классификации исследуемых ими государств.

При всем многообразии определений формы правления все их можно разделить на два подхода. Согласно первому, явно устаревшему в настоящее время, главную роль в определении играет положение главы государства. Другой подход определяет форму правления, акцентируя внимание на комплексном изучении юридических способов формирования и организации государственной власти, а также взаимоотношений между высшими органами государственной власти. Некоторые исследователи (В.Л.Кулапов, М.Н.Марченко) при этом в определение формы правления вводят, на наш взгляд, неоправданно усложняющую характеристику «взаимоотношения государственной власти с населением». Важно заметить, что форма правления с методологической точки зрения должна пониматься исключительно как формально-правовое явление, тем более что источники конституционного права его, в отличие от формы государства, непосредственно фиксируют в качестве института. Необходимо также учесть, что категория формы правления является сложносоставной и системной, характеризуется многочисленными и порой запутанными связями между различными составляющими государственной власти. Таким образом, наиболее оптимальным видится следующее определение: форма правления – это юридически закрепленная модель формирования, организации верховной государственной власти, а также взаимодействия ее высших органов.

Республика представлена следующими разновидностями:

1). Президентская республика (США, Филиппины, Мексика и т.д.), важнейшим признаком которой является закрепленный в нормах конституционного права и реализуемый фактически статус президента как одновременно главы государства и главы исполнительной власти. Должность премьер-министра при этом, как правило, отсутствует. Глава государства и парламент получают свою легитимность параллельно: непосредственно от народа, что реализуется в прямых всеобщих выборах высшего законодательного органа и путем внепарламентского избрания президента. В данной разновидности республики наиболее четко (в отличие от других республиканских и монархических форм правления) реализуется принцип разделения властей, иногда радикализируясь до принципа сдержек и противовесов. Президентская республика возможна только как единоличная форма правления. В том случае, если на практике не реализуется принцип разделения властей, происходит смещение властных полномочий к президенту, речь может идти о так называемой фиктивной президентской (суперпрезидентской) республике (Латинская Америка, Гвинея при президенте Секу Туре и т.д.).

2). Парламентская республика (ФРГ, Италия, Чехия и др.), предполагающая существенное юридическое и фактическое ограничение и сужение властных полномочий президента, который формально, тем не менее, может являться не только главой государства, но и главой исполнительной власти. Свою легитимность президент приобретает опосредованным путем, поскольку избирается либо парламентом, либо специальным форумом, образованным парламентом. В то же время реально действующим в сфере исполнительной власти органом является правительство, формирующееся победившей на парламентских выборах партией и ответственное перед парламентом. В парламентской республике значительную роль играет премьер-министр. Конституционной практике известны случаи, когда парламентская республика была коллегиальной, т.е. во главе государства находился коллегиальный орган (Швейцария). Примерами фиктивных парламентских республик могут служить так называемые социалистические республики (КНР, КНДР и т.д.), в основе государственного права которых лежит отвержение принципа разделения властей и утверждение советской модели формального полновластия представительных органов, от которых черпают свою легитимность все остальные части государственного механизма. Фактически же в таких формах правления всю полноту государственной власти осуществляют правящие политические партии и их лидеры.

3). Полупрезидентская республика (Франция, Россия и др.), существенной характеристикой которой является юридически закрепленное смешение черт президентской и парламентской республик. Это, в частности, выражается в двойной инвеституре правительства, его реальной ответственности и перед парламентом, и перед президентом. Президент избирается внепарламентским путем и имеет сравнительно широкие реальные полномочия в сфере исполнительной власти, являясь ее главой. Существенное расхождение в юридическом определении разделения полномочий между президентом, правительством и парламентом приводит к возникновению фиктивной полупрезидентской республики, которая фактически приближается к президентской республиканской модели (Россия, отчасти Украина). Таким образом, если определить форму правлениясовременной России, то, возможно, это – фиктивная полупрезидентская республика.

Весьма важной методологической проблемой, вызывающей дискуссии, является допустимость применения категории формы правления к историческим типам государства. Так, в частности, во многих теоретических работах древневосточная деспотия трактуется как монархия, древнегреческий полис – как республика и т.п. На наш взгляд, этого делать нельзя, поскольку зачастую в том или ином историческом типе политической организации невозможно обнаружить не только «родовые» черты современных форм правления, но и подчас даже признаки государства. Так, к примеру, весьма трудно в деспотии найти четко оформленный порядок передачи власти по наследству, который был бы санкционирован на юридическом уровне. Достаточно трудно полисную организацию идентифицировать с государством, поскольку публичная власть в полисе в большей степени напоминала территориальное (местное) самоуправление, нежели отделенную от общества (общины) государственную власть. В то же время отдельные элементы форм правления можно обнаружить и в исторических типах государства. Это говорит лишь о том, что современные, доктринально определенные и юридически закрепленные формы правления не возникли в одночасье, а сформировались в ходе тысячелетней эволюции политической и государственной организации. Чем ближе к современности тот или иной исторический тип государства, тем больше в нем похожего на современные формы правления. Так, например, непосредственными предшественниками современных разновидностей монархии явились европейские античные (эллинистические монархии, Рим в период домината) и средневековые монархии (раннефеодальные, сеньориальные, сословно-представительные), а предтечами республики стали сравнительно небольшие государства на заре Нового времени в Голландии, Швейцарии и Северной Америке.

Вторым элементом формы государства является форма государственно-территориального устройства. В отечественной литературе по проблемам теории государства и права используются также другие термины, обозначающие территориальные способы построения публичной власти: «государственное устройство» (М.Н. Марченко, О.О.Миронов, В.С.Нерсесянц и др.), «территориальная организация публичной власти» (С.Ю.Кашкин), «территориально-политическое устройство государства» (Р.Т.Мухаев) и др. Наиболее устоявшимся термином является понятие «государственное устройство», однако в современном политическом лексиконе оно используется также для обозначения всего государственного строя, что зачастую приводит к недопустимой в теоретической науке категориальной путанице. Что касается двух других терминов, то они отражают территориальную организацию всякой публичной власти, не только государственной власти, но и местного самоуправления.

По вопросу о сущностном определении формы государственно-территориального устройства в отечественной науке не существует особых разногласий. Под ней обычно понимается юридически оформленная и фактически осуществляемая территориальная и национально-территориальная организация государственной власти, а также формальная и фактическая модель взаимоотношений между государственными органами на различных территориальных уровнях.

Федеративное устройство как форма, возникшая позднее, чем унитарное государство, длительное время являлась предметом научных дискуссий в среде зарубежных и отечественных государствоведов. Многие полагали, что федерация – это более тесный, нежели конфедерация союз ранее суверенных государств, согласившихся образовать новое единое (союзное) государство. В то же время передача полномочий из центра в территориальные единицы и формирование федерации за счет преобразования унитарной формы трактовались как разрушение государства. В настоящее время дискуссии о федерации и федерализме не прекращаются, однако в большей степени они носят прикладной характер, способствуя конституционной реформе и совершенствованию законодательства. Что касается путей образования федерации, то абсолютное большинство отечественных ученых согласны в том, что федерация может образоваться как за счет децентрализации унитарных государств (Бразилия, Аргентина, ФРГ), так и в результате перехода от конфедерации к единому союзному государству (США, Австралия, Швейцария).

Современные федерации в структурном отношении могут быть построены по территориальному или национально-территориальному принципам. В первом случае речь идет о этнически однородных субъектах в составе федераций, имеющих между собой сугубо территориальные границы (США, Мексика, Бразилия, ФРГ и другие). Второй признак предполагает наличие в составе федерации субъектов, в которых компактно проживает какая-либо нация (Бельгия, Индия). Российская Федерация построена на основе совмещения территориального и национально-территориального принципов.

В качестве важнейших признаков федераций выступают:

· оформленный в праве (в конституциях, федеративных договорах) союз территорий (субъектов), за которыми признается так называемый «остаточный» (ограниченный) суверенитет;

· наличие в едином государстве конституций (актов, их заменяющих) как на федеральном уровне, так и в субъектах федерации;

· сосуществование в едином суверенном государстве двух (иногда более) жестко не соподчиненных уровней законодательной и исполнительной власти;

· законодательное разделение компетенции федеральных органов и органов субъектов федерации;

· наличие собственного деления на административно-территориальные единицы в субъектах федерации;

· возможность существования на уровне субъекта федерации собственной правовой, финансовой и судебной систем;

· единое (федеральное) гражданство не исключает наличия гражданства субъекта федерации;

· отсутствие права сецессии у субъектов федерации (выхода из союзного государства);

· единая международная правоспособность федерации не исключает ограниченной международной правоспособности для ее субъектов.

Федерации могут быть как централизованными или интеграционными (США, Индия), так и децентрализованными или деволюционными (ФРГ, Швейцария). В то же время существует довольно большое количество всевозможных промежуточных форм, к числу которых, вероятно, следует отнести и Российскую Федерацию в ее нынешнем состоянии. Юридически элементы децентрализации в России оформлены не только (и не столько) в первичных источниках конституционного права, но и в особых договорах о разграничении полномочий между федерацией и конкретными субъектами, что во многом послужило причиной закрепления в законах этих субъектов их исключительных полномочий в ущерб федеральной компетенции.

В целом же степень централизации обычно определяется смещением акцента в распределении компетенции к федеральным органам государственной власти. В современных федерациях существуют следующие способы разграничения компетенции (предметов ведения):

1). Установление исключительной компетенции федерации. Все вопросы, которые не входят в федеральную компетенцию относятся к ведению субъектов (Аргентина, Мексика, Венесуэла).

2). Установление исключительной компетенции федерации и исключительной компетенции ее субъектов (Канада, Швейцария, США).

3). Определение исключительной компетенции федерации, исключительной компетенции ее субъектов, а также совместной компетенции федерации и ее субъектов (Индия).

Российский вариант разграничения предметов ведения близок к последнему способу, однако, в отличие от Индии, в Конституции России зафиксирован остаточный принцип для совместной компетенции: к ней относятся предметы ведения, которые не входят в исключительные компетенции федерации и ее субъектов.

В том случае, если федерации состоят из однотипных субъектов (штатов, земель и т.д.), имеющих равные компетенции, они являются симметричными. Абсолютно симметричных федераций не существует, однако относительной симметрией обладает, к примеру, ФРГ. Гораздо больше в современном мире ассиметричных федераций, к числу которых может быть отнесена и Россия.

До недавнего времени серьезной методологической проблемой являлся вопрос о фиктивных федерациях. Действительно, к таким можно было отнести до разделения СССР, Чехословакию – государства, в конституциях которых принцип федерализма трактовался через призму принципа «демократического централизма», что, в конечном счете, фактически означало унитарную форму.

Наиболее дискуссионным элементом формы государства является режим фактической реализации государственной власти (государственный режим), который в современной отечественной научной юридической литературе терминологически определяется как «политический режим» (М.И.Абдулаев, С.А.Комаров, В.Я.Любашиц, М.Б.Смоленский, В.И.Шепелев, В.М Сырых и др.), «государственный режим» (М.Н.Марченко, В.Е.Чиркин и др.), «государственно-правовой режим» (В.Л. Кулапов и др.), «государственный (политический) режим» (В.С.Нерсесянц и др.). В данном случае за терминологическими различиями кроется довольно слабая теоретическая проработанность данной категории как одной из составляющей формы государства.

В основном в отечественной теории государства преобладают политологические подходы, которые выражаются, в частности, в применении терминов «политический режим» или «политико-правовой режим». Однако данные категории отражают преимущественно динамику всей политической системы общества, а не только функционирование государства как центрального, но далеко не единственного компонента этой системы, в которую входят также негосударственные политические институты (партии, общественные объединения и т.д.), политическая культура и традиции населения, политические коммуникации и т.д. Современное государство посредством права не может многие из компонентов политической системы регламентировать, да и не стремится к этому. Таким образом, политический режим не может по своей сущности являться составной частью государственной формы. Политический режим, как более широкое явление, связанное с публичной властью в обществе, является средой, в которой возникает та или иная форма государства. При этом политический режим неизбежно накладывает отпечаток на все элементы возникшей и развивающейся государственной формы. Так, к примеру, поликратическая форма государства тесно связана с демократическим политическим режимом, базирующемся на устойчивых ценностях демократической культуры населения. В принципе можно согласиться с политологическими классификациями, которые разделяют существующие политические режимы на демократические и антидемократические.

Как кажется, в большей степени сущность третьего элемента формы государства отражает категория государственного режима. Только в последнее время в данном направлении наметился более-менее четкий подход. Этот элемент государственной формы должен характеризовать способы осуществления государственной власти, процесс ее фактического функционирования. На наш взгляд, сюда необходимо также включить такой важный аспект как качество обратной связи общества и государственной власти. Таким образом, государственный режим неизбежно является составной частью политического режима, поскольку отражает динамику государственной (официальной) политики. В этом случае он несет все те особенности, которые характерны и для политического режима. Однако такая связь не является жесткой. Существенные расхождения политического и государственного режимов можно наблюдать, в частности, в период общественно-политических трансформаций. С этой точки зрения государственный режим более подвижная характеристика государства и политической системы в целом, нежели политический режим.

Государственный режим в структуре формы государства имеет важную функциональную нагрузку. Данная категория призвана связать воедино формально-правовую и фактическую стороны государственной власти, дать представление о том, насколько эффективна государственная власть по формированию и организации (форма правления), а также по осуществлению в пределах всей территории страны (форма государственно-территориального устройства).

К настоящему времени не существует теоретически выверенной классификации государственных режимов. Обычно в учебниках в этой связи используются классификации политических режимов, что не представляется верным. Одну из первых классификаций собственно государственных режимов предложил в середине 90-х гг. С.Ю.Кашкин, тесно связав этот элемент государственной формы с формой правления. После некоторой доработки данная классификация включила абсолютистский, парламентарный, министериальный, президенциальный, дуалистический, партократический и другие государственные режимы.

На наш взгляд, классификация государственных режимов является одной из сложнейших современных методологических проблем изучения формы государства. Вероятно, эту проблему можно разрешить на основе применения индуктивного подхода к данным, предоставляемым сравнительно-правовыми исследованиями в сфере конституционного и административного права, а также политологии. Только после серьезного обобщения существующих в современных государствах способов фактического осуществления государственной власти можно выстроить логичную классификацию государственных режимов.