Номинативность раннего мышления человечества

О том же самом говорят и те данные, которые мы имеем по истории развития языка и мышления. Не случайно о существовании (на более ранних ступенях развития языкового мышления) номинативной формы, в которой отсутствовало различение существительного и прилагательного, говорят представители самых различных направлений в языкознании.

Последователь "психологического" языкознания А.А.Потебня:

«Степень атрибутивности (и вместе степень приближения к предикативности) изменяется по языкам и ступеням их развития. Если, как я старался показать, прилагательное возникло из существительного, то, конечно, из такого, которое вмещало в себе и свойство прилагательного, т.е. полную атрибутивность, но не отвлеченную, как в прилагательном, а соединенную с субстанциальностью.» (А.А.Потебня. Из записок по русской грамматике, III стр. 102)

Младограмматик Остгоф:

«Можно считать несомненным, по крайней мере всё говорит в пользу такого предположения, что в древнейшую эпоху индоевропейского словообразования не различали между именем существительным и прилагательным ни средствами образования основы, ни так же при помощи флексий. Каждый суффикс был сам по себе способен служить средством образования как для той, так и для другой части речи. Лишь общий смысловой контекст позволял распознавать, какое из двух рядом стоящих имён воспринималось как субстанция, и какое играло роль атрибута, выражающего признак субстанции. Точно таким же образом от употребления зависело – в значении ли существительного или прилагательного утвердилось это имя.»

(Цитируется по книге С.Д.Кацнельсон. Историко-грамматические исследования, I, Из истории атрибутивных отношений. сто. 263, М.,Л. 1949.)

Представитель "нового" направления в языкознании С.Д.Кацнельсон:

«История языка показывает нам, что характер и глубина понимания предметов действительности меняется по мере развития общества и общественного производства. Имена существительные – это родовые обозначения предметов в отвлечении от их случайных и внешних качеств. Такие предметные имена – продукт сравнительно более поздней эпохи. Им предшествовали формально недифференцированные имена, которые могли выступать как в роли предметных обозначений, так и в роли качественных обозначений и которые в противоположность позднейшим именам существительным и прилагательным выражали предметы в неразрывной связи с их внешними качествами, – и отдельные качества предметов в непосредственной связи с самими предметами.» (Там же стр. 264).

Примыкавший к раннему структурализму Ф. Слотти:

«Первоначально было только две категории, в которых человек упорядочивал данность окружающего мира: предметы (в широком смысле слова) и признаки; им должны были соответствовать два основных типа слов: это обозначения предметов и признаков. Если в языке представлены оба эти типа, то для говорящего представляется возможность предложения и тогда может появиться почти законченная форма предложения: предложение представления. Ибо последнее подразумевает определённое положение дел; а оно состоит в принадлежности признака предмету. В языковой форме это достигается тем, что обозначение предмета становится субъектом, а обозначение признака – предикатом предложения. "Гора высокая", "Человек бежит". Дальнейшее различение обозначений признаков (и, соответственно, обозначений предметов) на известные подгруппы, такие, как глагол (к примеру "любить") и имена (прилагательное, существительное, к примеру "любимый", "любовь") в те ранние для языка времена ещё не появилось. Поэтому, вместе с Ф. Мюллером, с которым я согласен также в предположении двух основных категорий, я не считаю возможным употреблять для этих основных типов слов обозначения имени и глагола: это различение появилось лишь в те значительно более поздние времена, когда возникла флексия.»

«Тогда возникает вопрос, были ли эти два типа слов первовремени – обозначениями предметов и признаков – внешне узнаваемыми, т.е., были ли эти типы формально различены? Не подлежит никакому сомнению, что различение этих слов посредством звуковых средств (формант и суффиксов) не было необходимым; ибо, поскольку говорят не словами, а предложениями, то различение вполне может быть за счет места или за счет тона (которые в такой же мере являются различениями формы), или тем и другим вместе. Что такое положение дел не является фикцией показывают факты из индо-германских языков... Индогерманское предложение начинается со слова, выделенного в тоне, которое чаще всего является субъектом (в немецком 65 %, в английском – 75 %, во французском – 85 %).»

«... Так называемые корневые имена. Уже Дельброк указывал на тот факт (а Харт присоединился к нему), что в староиндийском языке каждый такой корень мог выступить в качестве имени, а в конце комбинации и как прилагательное. »

«Одна и та же форма слова могла быть обозначением предмета и обозначения признака; во флективный период из неё развились глагол, существительное и прилагательное. »

Авторы двух последних цитат неизвестны (ред.).

Таким образом, все имеющиеся эмпирические данные подтверждают правильность введения взаимосвязи X—(A) в качестве "клеточки" атрибутивного знания, в качестве функционарно и генетически исходной конструкции, из которой в дальнейшем надо вывести все остальные виды знания.