ВИКТОР ПЕЛЕВИН. что и в церкви, и во время прогулки по бульвару, и особенно в каторжном заточении наш герой то и дело думал о плотской любви в ее самых грубых и вульгар­ных

что и в церкви, и во время прогулки по бульвару, и особенно в каторжном заточении наш герой то и дело думал о плотской любви в ее самых грубых и вульгар­ных формах, мы получим пример того, как разные сущности создают нас, действуя одновременно. Т. кивнул.

— Я думал о чем-то подобном применительно к
смертной казни, — сказал он. — Она лишена смысла
именно потому, что несчастный, на которого обруши­
вается кара, уже совсем не тот человек, что совершил
преступление. Он успевает десять раз раскаяться в со­
деянном. Но его вешают все равно...

Вот именно, — сказала княгиня Тараканова. -Неужели тот, кто убивает, и тот, кто потом кается — это одно и то же существо? Т. пожал плечами.

— Принято говорить, что человек переменчив.

— Покойный князь хохотал, когда слышал эти сло­
ва. Человек переменчив... Сам по себе человек не бо­
лее переменчив, чем пустой гостиничный номер. Про­
сто в разное время его населяют разные постояльцы.

— Но это все равно один и тот же человек. Просто
в ином состоянии ума.

— Можно сказать и так, — ответила княгиня. —
Только какой смысл в этих словах? Все равно что гля­
деть на сцену, где по очереди выступают фокусник,
шут и трагик, и говорить — ах, но это все равно один и
тот же концерт! Да, есть вещи, которые не меняются —
зал, занавес, сцена. Кроме того, все номера можно
увидеть, купив один входной билет. Это позволяет
найти в происходящем непрерывность и общность. Но
участники действия, из-за которых оно обретает смысл
и становится зрелищем, все время разные.

— Хорошо, — сказал Т., — а боги занимаются
только представителями благородных сословий? Или
простым людом тоже?

— Вам угодно шутить, — усмехнулась княгиня.

- Нет, я вполне серьезен. Как, например, боги создают своим совокупным усилием какого-нибудь пьяного приказчика из лавки?

Княгиня немного подумала и сказала:

— Если, например, приказчик из лавки поиграл на
балалайке, затем набил морду приятелю, потом продал
балалайку старому еврею, сходил в публичный дом и
пропил оставшиеся деньги в кабаке, это значит, что
приказчика по очереди создавали Аполлон, Марс,
Иегова, Венера и Вакх.

Т. посмотрел в окно, за которым висели невозмож­но далекие, словно высеченные из мрамора облака.

— Вы говорите интересные вещи, — сказал он. —
Но что же в таком случае мы называем человеком?

— Это brochet tarakanofF, — ответила княгиня. —
Щука по-таракаповски. Именно мистерию человека и
символизирует наше фамильное блюдо.

Т. перевел взгляд на рыбного дракона. Прислужи­вающие за столом лакеи в туниках с серебряным шитьем уже почти полностью разделили его на эле­менты.

— Посмотрите, — продолжала княгиня. — С пер­
вого взгляда кажется, что перед нами настоящий дра­
кон — так уверяют чувства. Но на самом деле это не­
сколько разных рыб, которые при жизни даже не были
знакомы, а теперь просто пришиты друг к другу. Куда
ни ткни дракона, всюду будет щука. Но все время раз­
ная. Первая, так сказать, плакала в церкви, вторая
стрелялась на дуэли из-за панталон. А когда невиди­
мые повара сшили их вместе, получилось создание,
которое существует только в обманутом воображе­
нии — хотя воображение и видит этого дракона вполне
ясно...

— Я понял вашу мысль, — сказал Т. — Но вот во­
прос. Кто создаст богов, создающих нас? Другими сло­
вами, есть ли над ними высший бог, чьей воле они
подвластны?